Валентина Мухина-Петринская - Планета Харис

• Название: Планета Харис
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988
• ISBN: ИБ № 1413

Тему освоения районов Севера н Сибири, работы человека и экстремальных условиях продолжают произведения, вошедшие во второй том: романы «Позывные ЗурбагаЯа», «Планета Харнс» и рассказы.

---

Кукла, игрушка, которой управляют руки кукольника. Нет своей воли, нет свободы движения. Короткие сценки для ярмарок, быстро сменяющие одна другую, — наивные, смешные, примитивные. И вот сквозь незамысловатую игру начинает просвечивать нечто совсем иное — свое — свои чувства, свои ощущения, не зависящие от кукольника, возникающие вопреки ему. Если это кукла, то почему в ней столько человеческих страстей… как она вырывается из рук кукольника. Но ведь это же человек, превращенный в куклу!

Уилки был прекрасен — худое, удивительно выразительное тело в черном трико с круглым белым воротником рассказывало, жаловалось, протестовало. Рот расплылся в нарисованной улыбке, темные брови застыли в трагическом изломе. Он сразу и плакал, и смеялся, и бунтовал.

Полное слияние души и тела!

Трепещущий, беззащитный человек восстал против своего мучителя. Уилки застыл, перегнувшись пополам, — рассерженный кукольник сломал игрушку.

Мы все вскочили, очарованные, восторгались, перебивая друг друга. Даже суховатый Харитон поднялся и высказал несколько одобрительных слов. Вакула спокойно стоял у двери, он вошел еще раньше и тоже смотрел Петрушку. Интересно, бывает ли роботу скучно? Вакуле нравится быть вместе с нами.

Улыбающийся, довольный Уилки попросил нас сесть и исполнил еще несколько номеров. В заключение, хотя он и устал, Уилки еще раз, по нашим просьбам, повторил «Петрушку».

— Вы же большой артист! — воскликнула покоренная его искусством Вика.

— Это мое хобби, — пояснил астроном, пожав плечами. После «Петрушки» не хотелось уже смотреть ничего. Уилки принес бутылку шампанского, и мы ее распили. Уилки уже не пошел переодеваться — так и сидел в черном трико с белым воротником. Только причесал взлохмаченные волосы и стер с лица белила.

— Как раз «Петрушку» я заимствовал, — признался он, — от своего двойника.

— Мы ждали истории, — напомнил я.

— Да. Я должен вам ее рассказать. Не уходите, Харитон.

— Я не ухожу. Что это еще за «двойник»? — нахмурился Харитон.

— Если бы я знал! — Уилки вздохнул. Лицо его омрачилось. — Жизнь моя очень благополучна, — начал он как-то даже удивленно. — Я всегда имел возможность заниматься только тем, к чему лежит моя душа. Родители мои — люди богатые. Отец — судовладелец в штате Мэн, мать — дочь банкира. Я рос единственным ребенком. И мне ни в чем не отказывали. Влечение к науке проявилось у меня очень рано. Мне было десять лет, когда мне подарили телескоп, которому позавидовала вся школа, начиная с директора. Ребята любили приходить ко мне, наблюдать небо. Я давал объяснения в пределах популярной литературы по астрономии. Два раза я пожелал перешагнуть через класс, мне тотчас наняли репетиторов. В Калифорнийском университете, где я был младше всех, меня очень любили. Должно быть, потому, что по натуре я общителен, любопытен к жизни. Увлекаюсь яхтами и лыжами. Пишу маслом и акварелью. Как-то получил первый приз за карнавальный костюм. На студенческих вечерах выступал как клоун и мим, а иногда с песенками, которые сам же сочинял.

Но я всегда умел организовать свое время, как это у вас по-русски говорится: делу время — потехе час. Коллеги говорят обо мне: одаренный американский мальчишка, который никогда не станет взрослым. Может, это и так, но в тридцать четыре года я уже профессор, астрофизик.

У меня замечательная жена, хорошие дети, верные друзья. И, насколько мне известно, нет врагов. Никогда я не жаловался на здоровье, не испытывал финансовых затруднений.

Я — счастливчик! Даже когда я захотел поработать на Луне…

— И то вам удалось, — вставила Вика, усмехнувшись.

— Да. Мне и это удалось. И все же однажды в жизни мое душевное равновесие было нарушено… И кажется, навсегда.

Уилки замолчал. Мы в ожидании смотрели на него.

— Простите, я пойду переоденусь, — вдруг поднялся он.

— Но вы доскажете? — нетерпеливо спросил я.

— Да, конечно. — Астрофизик ушел.

— Он красив, правда? — заметила Вика. Мы охотно согласились, что он красив и вообще славный человек.

— И большой ученый, — добавила Вика. — Его работы имеют мировое значение. Он открыл несколько планет — у летящей звезды Бернарде, кроме того, Уолт выдающийся специалист по фотографической астрономии.

— Типичный буржуазный ученый! — буркнул Харитон. — По-моему, он даже в бога верует. К тому же сын миллионера. К его услугам было все. Родился с серебряной ложкой во рту.

— Он католик. Но сотрудничать с ним приятно, — сказала вполголоса Вика.

Вернулся Уилки, пожалел, что нельзя закурить, и сел возле Вики.

— Я люблю Сан-Франциско, — продолжал Уилки, — люблю бродить пешком по его разбегающимся, оглушительно шумным красочным улицам.

Однажды апрельским вечером я забрался в какие-то трущобы. Пахло морем и отбросами… Мне захотелось выпить, и скоро я нашел портовый кабачок. Посетители его были всех цветов кожи, в большинстве матросы, портовые рабочие, механики и наладчики с ближайших автоматических заводов, бродяги по призванию, молодые люди из «строптивых» и легкомысленные девицы, ищущие приключений.

Я сел за столик — едва нашел свободный — и спросил себе, виски. В кабачке было шумно и дымно. На пустой сцене задумчиво перебирал клавиши пианист, но его никто не слушал.

И вдруг стало тихо. Пианист встал и объявил: Уилки Саути, клоун и мим. Все с ожиданием обратились к сцене. Раздались аплодисменты.

Имя — мое, я невольно отметил это. И вот выходит на сцену этот Уилки, в черном трико с белым воротником, без грима, только волосы припудрены.

Разумом я не сразу понял, почему у меня замерло сердце, задрожали руки так, что я расплескал свое виски.

Но в следующие минуты я уже видел: мой двойник! Как бы я сам, только исхудавший, с огромными печальными глазами, трагическим изломом выразительного рта, дергавшейся щекой.

Вот тогда он начал своего «Петрушку». Это была выразительность, граничащая с гениальностью. Ему было место лишь на большой сцене, но я сразу понял, что ему мешало продвинуться. Тик. Он пробегал по лицу, как судорога, захватывая плечо, руки, тело. Петрушке это даже шло, усиливался зловещий рисунок роли, но в других номерах тик явно мешал.

Посетителям кабачка было плевать на тик — они любили своего мима. Как они аплодировали с сияющими глазами, довольные, словно дети, подбодряли его возгласами вроде: «Валяй, Уилки», «Покажи им», «Отлично, астроном!»

Я вздрогнул. За мой столик уже давно подсели два негра в запачканных комбинезонах — видно, зашли прямо с работы. Они громко хлопали в ладоши и тоже подбодряли мима.

— Почему его называют астрономом? — спросил я у негров. Они рассмеялись добродушно.

— А у него винтики не все в порядке, у нашего Уилки. Чуть не весь заработок просаживает на книги по астрономии. Телескоп у него есть, право слово! Он на чердаке живет в этом самом доме, там удобно небо разглядывать. Вам понравилось, как он исполняет? Бо-ль-шой арт…

На этом у парня отвисла челюсть. «Ты что?…» — начал было другой, но взглянул на меня, и лицо его словно окостенело.

— Черт побери! — пробормотал он. — Откуда вы взялись?

— Кажется, мы с ним очень похожи, — растерянно заметил я.

— Похожи?! Да вы с ним как один человек! Только вы, сэр, малость поухоженней, и подергиваний этих нет. Ну и ну! Чудеса, да и только.

— Вы, может, его брат? — нерешительно спросил другой.

— Я впервые в жизни его вижу! — взволнованно ответил я. — Как бы мне с ним поговорить?

— Конечно, вам надо познакомиться, — решили парни. Они тоже разволновались.

— Подождем, когда Уилки Саути освободится.

Когда мим уже уходил, мы его догнали. Негр тронул его за плечо.

— Уилки! Вот этот господин к вам. Вы только взгляните на него.

Негр отступил в сторону. Мим внимательно взглянул на меня и заметно побледнел.

— Уилки! — воскликнул он потрясенно. — Я всегда знал, что когда-нибудь мы встретимся.

— Откуда вы меня знаете? — изумился я, но он уже овладел собой.

— Я не знаю вас. Это меня зовут Уилки. Вы хотели со мной поговорить? Я как раз освободился. Может, поднимемся ко мне?

Я молча последовал за ним, раздумывая, откуда он меня знает и почему счел нужным скрыть это.

Мы поднялись на ветхом скрипучем лифте до верхнего этажа (дом был старый, прошлого века) и еще одолели, лесенку, ведущую на мансарду.

Мим занимал просторную угловую комнату со скошенным потолком. Зимой здесь, наверно, было холодно, а летом слишком жарко. Я сел у чердачного окна и с любопытством огляделся. Хозяин этой убогой комнаты любил чистоту и книги. Пол был выдраен, как палуба у придирчивого боцмана. Занавески выстираны и отглажены. Постель застлана свежим покрывалом. На книгах — их было очень много, стеллажи во все стены — ни пылинки. На столе, застланном листом ватмана, лежала бумага с какими-то математическими расчетами… Рядом лежала раскрытая готовальня, линейка. Глобус Луны. Карта звездного неба. Старенький телескоп… У меня вдруг больно сжало горло.