Послушник и школяр, наставник и магистр - Средневековая педагогика в лицах и текстах

• Название: Средневековая педагогика в лицах и текстах
• Автор: Послушник и школяр наставник и магистр
• Издательство: изд. РАО
• Жанр: Религия
• Год: 1996

Послушник и школяр, наставник и магистр: Средневековая педагогика в лицах и текстах

---

Музыка — это дисциплина, которая ведет речь о прикладных числах — тех, которые обретаются в звуках: как двойное, тройное, четверное100, и тех, которые соответствующим образом воспроизводятся. Эта наука столь знаменита и столь полезна, что тот, кто не владеет этими знаниями, не может исполнять должным образом церковные обязанности. Все, что произносится надлежащим образом при чтении церковных книг, и все, что в церкви исполняется в форме песнопений, требует знания этой науки; с ее помощью мы не только читаем и поем в церкви, но и исполняем все богослужения по установленному обряду. Итак, музыка — это наука, которая заполняет всю нашу жизнь, особенно если мы исполняем волю Творца и служим с чистыми помыслами по установленным им правилам. Ведь все, что мы произносим, или все, что движется внутри нас, в соответствии с пульсированием наших сосудов согласовано музыкальными ритмами с совершенством гармонии. Ведь музыка — это наука хорошей модуляции. Так что, если мы хорошо ведем беседу, это всегда происходит благодаря поддержке этой науки; когда же возникают трудности, это свидетельствует об отсутствии музыки. Так же небо и земля, и все, что на них происходит высшим соизволением, все связано с музыкой. Пифагор свидетельствует, что этот мир создан с помощью музыки и при ее посредстве может быть управляем101. Она глубоко пронизывает и христианское вероучение; вот почему незнание законов музыки оставляет для нас в нем многое скрытым, тайным. Ведь и в том, что касается различия между псалтерием и кифарой102, некто очень искусно открыл некоторые фигуры; и десятиструнный псалтерий не случайно интересует ученых — по какому закону музыки требуется такое число струн; или, если нет такого закона, тем более должно считать священным это число; может быть, тут дело в десяти заповедях, — если исследовать это число, то его следует соотносить с Творцом и его творением — или с десятичной системой (denarius). И число, связанное с постройкой храма, которое упоминается в Евангелии, то есть 46 лет, звучит как-то гармонично (музыкально); и, будучи соотнесено со строением тела Господа, из-за которого и упоминается о храме, заставляет отдельных еретиков признать, что Сын Божий обладает не вымышленной, но истинной и человеческой плотью103. Итак, мы находим и число, и музыку, с почетом упоминаемые во многих местах Священного Писания. Ибо не должны выслушиваться мирские (gentilium) ошибочные суеверия, согласно которым девять Муз являются дочерьми Юпитера и Мемории104. Их опроверг Варрон, ученее и тщательнее которого в этих вопросах у них (древних. — М. Т.) вряд ли кого можно найти. Он говорит, что некий град (не помню названия) заказал по три изображения Муз, предназначаемые в дар храму Аполлона, трем мастерам, чтобы потом, выбрав с большей легкостью, купить их у того мастера, у кого они окажутся красивее. И так случилось, что все три мастера прекрасно справились с заданием, и городу понравились все девять изображений, и все они были куплены, с тем чтобы быть установленными в храме Аполлона; впоследствии, как он[118] говорит, поэт Гесиод сочинил к ним надписи. Таким образом, не Юпитер создал девять Муз, но три мастера — каждый по три. Три же Музы город заказал не потому, что так они явились в снах или были кому-либо из граждан видением, но потому, что было легко заметить, что всякий звук, составляющий основу песнопений, по природе тройствен. Он либо производится голосом (тоном), как бывает у тех, кто поет или играет на органе; или дутьем — на трубах и флейтах; или постукиванием — как при игре на кифарах и бубнах, и на любых других инструментах, которые издают звук при постукивании. Так ли обстоит дело, как сообщил Варрон, или не так, мы, однако, не должны, из-за суеверий непосвященных, избегать музыки, если можем извлечь из нее пользу для понимания Священного Писания; и не будем обсуждать того, что кифары и органы используются иногда не для духовных целей, а для театральных забав. Ведь тогда мы не должны были бы изучать и буквы,[119] так как Богом их считают Меркурия; или, если они посвящали храмы Справедливости и Доблести, и тому, что должно было хранить в сердце, они предпочли поклоняться в камне, это не значит, что мы должны избегать справедливости и доблести. Напротив, добрый и истинный христианин должен видеть своего Бога везде, где он находит истину.

Гл. XXV. Об астрономии

Итак, остается астрономия, которая, как сказал кто-то, есть достойное доказательство для верующих и большое мучение для любознательных. Поэтому если мы обратимся к ней чистым и спокойным разумом, то она, как говорят древние, наполнит и наши чувства большой благодатью. Ибо каково восходить душой к небесам и постигать пытливым рассудком все это небесное устройство и собирать по частям путем умственного теоретизирования то, что скрыто огромной тайной! Ведь сама вселенная, как говорят, имеет сферическую форму и заключает тела различной формы в своих пределах в круг. Сенека написал об этом книгу в форме последовательного философского рассуждения, которое называется "О форме вселенной". Итак, астрономия означает, на нашем языке, "закон звезд", так как последние не могут ни существовать, ни двигаться иначе, как в том порядке, в котором их расположил Создатель — кроме тех случаев, когда случайно, вследствие какого-то чуда, по Божественному суждению, они перемещаются; так, например, мы читаем, что Иисус Навин приказал в Гаваоне солнцу остановиться (Иис. Н. 10); и во времена царя Езекии тень воротилась назад на десять ступеней (4 Цар. 20); и во время страстей Господних солнце померкло на три часа (Лук. 23) и т. п. Эти явления потому называются чудесами, что они вызывают удивление своим несоответствием обычному ходу вещей. Ведь сдвигаются те небесные тела, которые, как говорят астрономы, прикреплены к небу; смещаются, или блуждают, планеты, которые обычно имеют определенный путь движения. Итак, астрономия, как уже сказано, — это наука, которая созерцает бег небесных светил, постигает пытливым разумом внешний облик планет самих по себе и в сравнении с землей. Между астрономией и астрологией есть разница, хотя обе они являются частями одной и той же науки. Ведь астрономия изучает вращение небесного свода, восход, заход и движение небесных светил или почему они. так называются; астрология же отчасти связана с природой, отчасти с предсказаниями. Природ ная сущность проявляется в изучении движения солнца, луны или звезд и прочих вопросов, имеющих отношение к времени. Провидческая же часть астрологии — это та, которую исследуют звездочеты, которые пророчествуют с помощью звезд и которые также соотносят двенадцать знаков Зодиака с разными частями души и тела и пытаются предсказать по движению звезд рождение и смерть людей. Ту часть астрологии, которая проявляется в наблюдении за природой и в тщательном исследовании бега солнца, луны и звезд, а также временных различий, клиру Господнему следует изучать тщательнейшим образом, чтобы через определенные соединения закономерностей и выверенные и истинные оценки доказательств не только правильно определять события прошедших лет, но и уметь верно судить о будущих временах, и чтобы уметь с помощью наблюдений узнавать сроки празднования Пасхи и точные места всех торжеств и празднеств и правильно сообщать о них народу Божию105.

Гл. XXVI. О книгах философов

О семи свободных философских искусствах, какую пользу могут извлечь для себя при их изучении истинно верующие, я полагаю, выше мы сказали достаточно. Добавим к этому, что те, кто называют себя философами, если случайно в своих рассуждениях или сочинениях сказали что-либо истинное, подобающее нашей вере, особенно последователи Платона, то этого не только не следует страшиться, но, наоборот, нужно забрать от этих незаконных владельцев и приспособить к нашему употреблению. Подобно тому, как египтяне имели не только идолов и тяжкое иго, которое отверг народ Израилев и от которого он бежал, но также и сосуды и украшения из золота и серебра, и одежду; все это тот[120] народ, исходя из Египта, тайком взял как бы для лучшего употребления, не по собственной воле, но по наставлению и поручению; притом сами египтяне по незнанию одарили их этими предметами, которыми они пользовались как имуществом106; так и все мирские учения — это не только выдуманные суеверные образы и тяжкое бремя бесполезного труда, которых каждый из нас, ведомый Христом, выйдя из мирского общества, должен страшиться и избегать; они включают и свободные науки, о которых мы выше немного сказали, более приспособленные к применению во имя истины, а также некоторые очень полезные нравственные наставления; у них[121] можно найти кое-что истинное и о почитании самого единого Бога; это и есть их золото и серебро, которое они не сами добыли, но как бы извлекли из каких-то металлов божественного провидения, которое рассеяно повсюду; и то, чем они пользуются неправильно и несправедливо для служения демонам, христианин, когда он отдаляется духом от их жалкого общества, должен унести от них для праведного употребления в проповеди Евангелия. А также и одежду их, т. е. общественные установления, приспособленные для мирского общества, которых мы не можем быть лишены в этой жизни, будет позволено взять и использовать, обратив на христианские нужды. Ведь что иное[122] сделали многие наши добрые верующие? Разве мы не видим, как были нагружены золотом и серебром, и одеждой, уходя из Египта, Киприан — и любезнейший учитель, и блаженнейший мученик? А Лактанций? А Викторин, Оптат, Иларий? А много — численные грамматики? А первым это сделал вернейший служитель Бога Моисей107, о котором написано, что он "был научен всей премудрости египетской" (Деян. 7). Всем этим мужам, особенно в те времена, когда участь Христова, отразившись, преследовала христиан, привычные к суевериям люди никогда бы не передали имеющиеся у них полезные знания, если бы заподозрили, что они будут обращены на дело служения единому Богу, чем было разрушено суетное почитание идолов. Но они дали золото и серебро, и свои одежды исходящему из Египта народу Божию, не зная, каким образом то, что они дали, будет обращено на служение Христу. Это событие отражено в «Исходе», несомненно, для того, чтобы заранее подготовить к тому, о чем я сказал без какого-либо постороннего умысла, ради лучшего понимания. Но подготовленный таким образом, изучающий Священное Писание, когда он приступит к его тщательному исследованию, обязательно задумается над апостольским:[123] "Знание надмевает, а любовь назидает" (1 Кор. 8, 1). Так как он понимает, что хотя из Египта и вышел богатый, однако, если бы не исход, он не смог бы спастись. Наш же Исход[124] — это принесенный в жертву Христос; и ничему больше не учит нас принесение Христа в жертву, как тому, что он сам восклицает, как бы к тем, кого видит в Египте работающими на фараона: "Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко" (Мат. 11, 28–30). Гл. XXVII. О приобретении и упражнении добродетелей Между тем тому, кто пытается путем усердного размышления обрести духовное знание, необходимо также одновременно постоянным упражнением добиваться богатства добродетелей, чтобы, желая быть богатым в одном и пренебрегая искать другого богатства, не потерять плодов истинной ценности; и может случиться так, что он не только не извлечет пользы из добытого, но и должен будет понести наказание от Господа как его незаконный владелец. Ибо говорит рабам сама Истина: "Кто знает волю Господина своего и не делает, будет наказан" (Лук. 12, 47).