Юрий Рытхеу - Голубые песцы

• Название: Голубые песцы
• Автор: Юрий Рытхеу
• Жанр: Современная проза

Во второй том избранных произведений Ю.С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", - книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.

---

— Значит, голубые? О! Надо посмотреть.

— Чего их смотреть? — лениво отозвался Тыплилык. — Ничего в них красивого нет.

— А всё же любопытно, — сказал Цой.

Тыплилык пообещал как-нибудь сводить его в самолёт поглядеть на необыкновенных пассажиров.

Вскоре Цоя пригласили на партию преферанса.

В коридоре не прекращался топот, сквозь тонкую фанерную дверь доносился громкий смех, кто-то спорил с Полиной Андреевной.

— Шумно стало у нас, — заметил Урэвтэгин.

— Да, — согласился Тыплилык и вздохнул. — Хоть бы завтра погода улучшилась. Вылететь бы… Осталось-то ведь пустяки — двенадцать часов лёту. Мои лётчики даже согласны лететь без ночёвки в Анадыре. Только сядут заправиться — и дальше.

— Скучное дело сидеть в аэропорту, — со знанием дела сказал Урэвтэгин. — Сегодня должны показать кино в честь приезда большого начальства. А послезавтра праздник. Тридцать лет Чукотскому национальному округу.

— Ровно столько, сколько мне, — сказал Тыплилык.

— Ровесники.

Тыплилык хотел сказать, что он родился в тот же день, когда будет торжество, — десятого декабря, но почему-то промолчал.

Вообще Тыплилык не шумный человек. Даже застенчив. Он твёрдо помнил слова, сказанные ему при вступлении на пост комсомольского секретаря: скромность украшает большевика. Сдерживая себя многие годы, он так к этому привык, что стал даже излишне молчалив. Не любил говорить о заботах — нельзя смешивать личное с общественным, хотя сегодня с самого утра он не мог избавиться от беспокойства за судьбу песцов. Вся сложность в том, что он не мог вслух сказать о песцовом корме — сам, только сам виноват. Никто его не ограничивал. И если в этом признаться сейчас, не сочтут ли такое признание проявлением беспомощности? Допустим, он скажет, где-то раздобудут корм, а погода завтра наладится, и вся затея окажется ненужной. От этих размышлений Тыплилык даже глухо застонал, забыв о присутствии Урэвтэгина.

Охотник насторожился и подошёл к Тыплилыку.

— Ты что, Иван? Не заболел ли?

— Да нет, — отмахнулся Тыплилык. — Вспомнилось что-то.

— В скуке только и живёшь воспоминаниями, — глубокомысленно заметил Урэвтэгин.

Перед обедом Тыплилык ещё раз тщательно осмотрел зверей, добавил снегу в клетки и направился в столовую. Шагая по безлюдному аэродрому, он подумал о том, что в безделье человек уподобляется зверю и начинает мерить время от еды до еды. Войдя в зал, он с минутку соображал, пока не убедился, что его место занято.

За его персональным столом сидел Баштанов, а от раздаточного окошка к столу носился с тарелками областной комсомольский работник Богомазов. Баштанов разговаривал с заслуженным артистом Гурьевским, должно быть, о чём-то очень весёлом. Артист жестикулировал, как на сцене, и закатывал глаза.

Баштанов громко смеялся, и на его лице не было никакой солидности, той невидимой, но заметной печати, которую накладывает на человека высокая должность.

Тыплилык постоял в дверях и вернулся в холодный тамбур.

Он сел на длинную заиндевелую скамейку.

О Баштанове Тыплилык много слышал. Несколько лет назад тот работал секретарём соседнего Портовского района, а ещё раньше в Кытрыне строил больницу. Потом Баштанов учился в Высшей партийной школе. Тыплилык не предполагал, что Баштанов такой молодой. Ему от силы было лет сорок. Да и вёл он себя легкомысленно. Не то что Михненко. Тот как скажет слово — вода в графине волной ходит, даром что такой маленький.

Из столовой уже выходили пообедавшие. И каждый считал своим долгом осведомиться у Тыплилыка о самочувствии голубых песцов. Аристка Майя Решетова подошла к Тыплилыку.

— Почему вы не обедаете? — спросила она.

— Мой стол заняло начальство, — ответил Тыплилык.

— А вы садитесь за наш. Он освободился.

Тыплилык вошёл в зал и бочком пробрался меж тесно поставленных столиков к свободному месту.

Получив тарелку, Тыплилык сел и принялся за еду. Хлебая суп, он не переставал думать о песцах. Надо же было ему соглашаться ехать в Якутск! Он вспомнил свой тихий кабинет, заставленный шкафами, чёрную настольную лампу и чернильный прибор из моржовой кости на столе. Под толстым стеклом образцы заполненных бланков, табель-календарь…

После обеда в номере собрались все трое — Урэвтэгин, Цой и Тыплилык.

Охотник закурил, снял торбаса и вытянулся на кровати поверх одеяла. Тыплилык знал, что Урэвтэгин вовсе не собирался спать. Эти приготовления предшествовали долгому, обстоятельному разговору. А темы он выбирал такие, будто был по меньшей мере председателем райисполкома.

— Вот ты послушай, Иван, — обратился он к Тыплилыку, который тоже разулся и лёг. — На Чукотке потребляется спирт. Любят его, как ты знаешь, в чистом виде, а продают вместо него какое-то пойло, называя в одном посёлке перцовкой, в другом зверобоем, в третьем ещё как-нибудь. И всё это пить трудно и противно. Лучше бы продавали чистый спирт, Здоровее, верно?

— Ты, Урэвтэгин, всегда говоришь о делах, которые должны решать власти, — осуждающе заметил Тыплилык.

— Какие ещё такие власти? — удивился охотник, поворачиваясь на скрипнувшей кровати.

— Советская власть, — сказал Тыплилык, жалея о том, что ввязался в разговор.

— Выходит, я никакого отношения к советской власти не имею?

— Пока не избран, — ответил Тыплилык.

— Нет, ты тут чего-то не понимаешь, — твёрдо сказал Урэвтэгин, садясь. — Советская власть — это я. Если хочешь, и ты…

Послышался громкий смех начальника облместпрома.

— Что ты смеёшься? — сердито спросил его Урэвтэгин. — Я совершенно серьёзно говорю. Советскую власть я понимаю так.

— Я не над тобой, — сквозь смех проговорил Цой. — Был такой французский король Людовик Четырнадцатый, который говорил: "Государство — это я". Вот ты мне его и напомнил.

Урэвтэгин с минуту озадаченно молчал.

— Ну так, наверно, не все короли были дураки… — медленно и раздумчиво сказал он и с оживлением обратился к Цою: — Как ты смотришь? Чистый спирт здоровее?

— Это распоряжение вышестоящих органов — бочковый спирт запретить к продаже, — принялся объяснять Цой. — Его можно отпускать населению лишь в переработанном виде.

Тыплилык заметил, что хотя Цой и чисто говорит по-русски, но употребляет в основном слова, которые пишутся в газетах. Если закрыть глаза и слушать, покажется, что он вслух читает "Магаданскую правду".

— Как будто только и дела промкомбинатам, что портить спирт! — возмутился Урэвтэгин. — Почему хорошие продукты не делаете? Ваши предприятия знают одно — гонят напитки!

— Критиковать легко, — сердито ответил Цой. — А вы попробуйте побудьте в моей шкуре.

— Во-во, — поддакнул Тыплилык, — критиковать легко.

Но охотник не сдавался.

— Человеку легче, чем зверю. Человек может сменить шкуру, если она ему не нравится. А если уж выбрал — держи её в чистоте, береги и не жалуйся. Тыплилык не жалуется, что он зверовод. Новая специальность на Чукотке, пять лет назад не было такой. Вот погляди, пройдёт время, и он начнёт разводить уже не голубых песцов, а белых медведей.

Тыплилык хотел было поправить охотника и сказать, что он не зверовод, а повыше, но тут начальник облместпрома, воспользовавшись возможностью увести разговор от себя, воскликнул:

— А какие хорошие белые медвежата здесь! Такие забавные. Всю дорогу от столовой до гостиницы они бежали рядом и нюхали у меня унты.

— Чуют собаку, — вставил слово Тыплилык. — А мне вовсе лучше не подходить — кусаются.

— Почему? — спросил Цой.

— Песцами от меня пахнет.

— Конфеты и сахар они любят, — сказал Урэвтэгин, забыв о спирте. — Я всегда уношу им из столовой гостинец.

— Как же они сюда попали? — спросил Цой.

— Ещё весной, — ответил Урэвтэгин. — Их мать застрелили браконьеры из геологической партии. Пять тысяч рублей штрафу заплатили… а всё же дети остались сиротами. Заведующий столовой дядя Гоша взял их на воспитание. В домике, обшитом толем, они живут. Возле кухни. Дядя Гоша хочет их в зоопарк отправить.

— Неопрятно их в зоопарках держат, — заметил Цой. — Я видел в Москве. Шкура жёлтая, вся в грязи. Вода в бассейне мутная. Корки всякие плавают, обёртки от конфет… Разве это жизнь для настоящего медведя?

— Ну ничего, на пользу науке всё же, — сказал Урэвтэгин. — Вот у меня был случай…

Тыплилык приготовился внимательно слушать. Такие рассказы охотника он любил. Урэвтэгин недаром считался лучшим добытчиком пушнины в округе, ему было что порассказать.

— Так вот, — сказал Урэвтэгин, — был у меня случай, когда я жил в охотничьей избушке. У меня появился медведь-сторож. Полярник я его звал…

Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошёл Баштанов.

Тыплилык был так удивлён, что тут же соскочил с кровати и стал спешно натягивать унты.