Юрий Рытхэу - Сон в начале тумана

• Название: Сон в начале тумана
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1981

4 сентября 1910 года взрыв потряс яранги маленького чукотского селения Энмын, расположенного на берегу Ледовитого океана. Канадское торговое судно «Белинда» пыталось освободиться от ледяного плена.

Спустя некоторое время в Анадырь повезли на нартах окровавленного человека, помощника капитана судна Джона Макленнана — зарядом взрывчатки у него оторвало пальцы обеих рук. Но когда Джон Макленнан вернулся на побережье, корабля уже не было — моряки бросили своего товарища.

Так поселился среди чукчей канадец Джон Макленнан. О его нелегкой жизни рассказывается в романе

---

Просыпаясь среди ночи, Джон чувствовал, как сдержанно вздрагивало под ладонью тело Пыльмау — она плакала.

Тяжелый топот в чоттагине разбудил обитателей яранги.

Пришли Орво и Армоль.

— Сон! — взволнованно сообщил Армоль. — Утки полетели. С голодухи мы и не заметили, как пришла весна! Если у ваших гостей есть дробовики — мы спасены! В небе черно от утиных стай.

Прислушавшись, Джон уловил шелест тысячи крыльев над крышей яранги. Он торопливо оделся. За ним потянулись капитан Бартлетт и эскимос Катактовик. Они вытащили свои дробовики, и безмолвие голодного Энмына раскололось от грома ружейных залпов.

Утки летели такими густыми стаями, что можно было стрелять зажмурясь. С глухим стуком падали на снег убитые птицы. Безжизненный Энмын огласился громким лаем невесть откуда взявшихся собак, криками людей, бросавшихся в гущу дерущихся собак, чтобы отобрать от них уток. Собаки рвали на людях одежду, кусали их, но те не обращали на это внимания, сами колотили их, вырывали из пастей еще теплые утиные тела и уносили в яранги.

Джон бегал вместе со всеми, орал на собак, рычал. Руки его покрылись царапинами от собачьих зубов, одежда висела лохмотьями.

Когда стрельба прекратилась и поздние сумерки спустились на землю, в чоттагинах запылали костры и меж ярангами поплыл давно неведомый голодным людям запах вареного мяса, запах еды и жизни.

Нетерпение было так сильно, что женщины не ощипывали уток, а просто обдирали их. Над жарким огнем клокотали котлы.

— Ваше прибытие стало для нас спасением, — сказал Джон капитану Бартлетту. — Утятина прибавит силы тем, кто отощал, и мужчины смогут снова выйти на охоту. Спасибо вам большое.

— Не стоит благодарности, — ответил капитан Бартлетт, прочищая шомполом ружье и разглядывая ствол на свет от костра. — Я рад, что нам удалось помочь вам, что наши ружья наконец-то пригодились. Во время гибели «Карлука» в Ледовитом океане исчезли у нас запасы патронов для нарезного оружия. Остались только дробовые. С ними мы ходили и на белого медведя, и на тюленей.

Эскимос Катактовик с невозмутимым видом срезал с птичьих голов разноцветно оперенные шкурки. На его родине из них делают нарядные одежды, головные уборы, которые потом за большие деньги продают белым людям.

Пробыв еще два дня в Энмыне, капитан Бартлетт и Катактовик обеспечили жителей селения утятиной на несколько дней. На промысел уже вышли охотники. Армоль притащил двух нерп, сообщил, что лед испещрен большими полыньями и разводьями, в которых резвятся жирные весенние нерпы.

Гостям надо было отправляться дальше, к Берингову проливу, откуда они намеревались перебраться на свой, американский берег.

Джон поймал несколько десятков отощавших собак и собрал из них две сносные упряжки.

Ранним весенним утром, когда из-за дальних холмов поднялось ослепительное солнце, упряжки двинулись вдоль побережья к старинному чукотскому селению Уэлен. Второй нартой правил невозмутимый, еще более замкнувшийся в себе после долгой голодной зимы Тнарат. Он даже не покрикивал на собак, а лишь смотрел на них каким-то одному ему присущим пристальным взглядом, и вожак, встретившись с его глазами, съеживался, словно от удара, и тянул всех остальных собак.

Капитан Бартлетт сидел на нарте Джона. Его суровое, выдубленное северными ветрами лицо было озабочено. Он рассказал Джону, что на острове Врангеля остались люди, которые ждут помощи.

На пути в Уэлен останавливались в небольших селениях, где люди только начинали оправляться от долгой голодной зимы. Бедствие затронуло все пространство от Энмына до мыса Дежнева.

Между селениями Нешкан и Инчоун, на одной из кос, далеко вдающихся в Ледовитый океан, путники наткнулись на одинокую полузанесенную снегом ярангу. На лай собак никто не вышел. Когда, откопав вход, люди вошли внутрь, их глазам предстала страшная картина: из-под рухнувшего полога торчали полуобглоданные человеческие кости. Когда Джон осторожно приподнял шкуры, он увидел тела мужчины и женщины. Их глаза были выклеваны, а на лицах оставалась лишь тонкая кожа.

— Вот настоящее лицо Севера, — тихо молвил Джон капитану Бартлетту. — Смотрите и запоминайте. И когда будете делать доклады в географических обществах, не забудьте упомянуть об обездоленных, о людях Севера, которые могут быть не только послушными и верными проводниками, но и подлинными героями. Многие века они сражаются лицом к лицу с беспощадным врагом — арктической природой. Вместо памятников на земле остаются их кости, но они не отступают и упорно цепляются за эти холодные оконечности земли.

Упряжки медленно удалялись от одинокой яранги. В тишине весеннего вечера громко каркали вороны, кружившие над дымовым отверстием яранги.

— Это ужасно, — содрогнувшись, произнес Бартлетт. — Такой крохотный народец и столько людей теряет!

— Если бы те силы, которые вы затратили на доказательство возможности существования человека в Арктике и на поиск новых земель, вы направили на исследование души северного человека, весь мир и человечество обогатились бы гораздо более ценными приобретениями, нежели клочок ледяной пустыни, затерянный в Ледовитом океане, — тихо, но размеренно сказал Джон.

Голод затронул и жителей большого селения Уэлен, но все же не так сильно. Здесь не было теней, отдаленно напоминавших человека, которые встречались в иных селениях.

Перекочевав и накормив собак, путники двинулись в Кэнинскун к Роберту Карпентеру.

Торговец встретил гостей громкими восклицаниями и, не дав опомниться, гут же потащил их в свою природную ванну, на горячие ключи.

— Я читал в прошлогодних газетах об экспедиции Стефанссона! — заявил за ужином Карпентер. — Это грандиозная затея! Честное слово, она меня больше заинтересовала, чем начало военных действий в Европе!

Карпентер чувствовал себя среди гостей весело и непринужденно. Он громко говорил, то и дело отдавал приказания жене и дочерям, которые не успевали вносить угощения.

За отдельным столиком чуть поодаль расположились Катактовик и Тнарат. Они молча ели и даже не прислушивались к разговору белых людей.

Капитан Бартлетт, разомлевший после живительной ванны среди девственного снега, поднимал тост за тостом.

— Предлагаю выпить за мужественный народ Севера! — провозгласил он, обращаясь в сторону Катактовика и Тнарата.

— В таком случае им надо налить тоже, — заметил Карпентер и потянулся к ним с бутылкой в руке.

Договорились о том, что Джон и Тнарат дальше не поедут. Дальнейшую судьбу капитана «Карлука» брал на себя Роберт Карпентер.

— Возвращайтесь к себе, — отечески говорил торговец. — Я слышал, что вы пережили трудную зиму. Лишились вельботов… Суров Север, суров! — повторил он, делая озабоченное лицо. — С непривычки здесь трудно.

Джон и Тнарат взяли у Карпентера в кредит патроны, порох, немного чаю, сахару, табаку и пустились в обратный путь.

Капитан Бартлетт и Катактовик направились на юг вдоль скалистых берегов Берингова моря. Через некоторое время им встретился чиновник русского правительства барон Клейст, который помог им добраться до бухты Провидения. Отсюда Бартлетт отплыл на китобойном судне «Герман» в Сент-Майкель на Аляске и послал канадскому морскому ведомству уведомление о случившемся.

Русское правительство и Соединенные Штаты Америки, чьи берега были ближе всего к месту бедствия, взяли на себя задачу спасти остаток экипажа «Карлука», находившийся на острове Врангеля. Американское правительство направило к заполярному острову судно «Медведь», а русское правительство — ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач». Однако русские суда, уже находясь в виду острова, неожиданно повернули обратно, получив приказ в связи с начавшейся войной.

24

За Дальним мысом, на узкой галечной отмели, вылегли моржи. Зимнее благополучие зависело от того, сколько зверя удастся забить. По словам Орво, это лежбище долгие годы не посещалось моржами, с тех пор как какая-то американская шхуна решила там поохотиться. Моряки, спустив на воду с полдюжины вельботов, фронтом двинулись на мирно спящих животных и открыли огонь. В звонкой тишине осеннего воздуха загремели выстрелы, кровь фонтаном хлынула на прихваченную первым морозом гальку. Огромные животные одно за другим роняли клыкастые головы друг на друга и замирали навсегда. Прибрежный прибой окрасился кровью.

Расстреляв лежбище, моряки с криком бросились на берег. У каждого в руках был огромный топор, которым они вырубали клыки из полуживых моржей. Части животных все же удалось удрать, прорвав заслон из деревянных вельботов.

Когда корабль, нагруженный моржовыми клыками, ушел, на берег спустились молча наблюдавшие за побоищем энмынцы. На глазах у многих стояли слезы, а руки, сжимавшие теперь бесполезные копья, дрожали. «Тогда я кое-как удержал моих людей, иначе они напали бы на белых, — признался Орво. — А белые убивали нашу жизнь, наше будущее». От Орво Джон узнал, что моржи после осквернения лежбища могут надолго, а то и навсегда покинуть его и перебраться на другое место.