Кристина Камаева - Дарованный остров

• Название: Дарованный остров
• Автор: Кристина Камаева
• Жанр: Современная проза

1. Золотой паук 

Кто скажет, когда именно в Средиземье появились хоббиты? Они слишком осторожны, чтобы привлекать внимание, но умеют расположить к себе тех, с кем хотят подружиться. Вечный нытик Буги, бравый Шумми Сосна и отчаянная кладоискательница Лавашка — все они по своему замечательны. Отчего же всякий раз, когда решительные Громадины вызываются выручить малышей из беды, они сами попадают в такие передряги, что только чудом остаются живы, а в их судьбе наступает перелом? Так, однажды, славная нуменорская принцесса и её достойный кавалер вышли в поход, чтобы помочь хоббитам освободить деревеньку Грибной Рай от надоедливой прожорливой твари. В результате хоббиты освобождены, а герои разругались насмерть. Он узнаёт от сестры тайну своего происхождения и уходит в Страну Вечных Льдов. Она попадает к хитрой колдунье, а позже в плен к самому Саурону. И когда ещё влюблённые встретятся вновь…

2. Неприкаянный 

Гномы шутить не любят, особенно разбойники вроде Дебори и его шайки. Потому так встревожился хоббит Шумми Сосна, когда непутёвая Лавашка решила отправиться вместе с гномами на поиски клада. Несчастные отвергнутые девушки и не на такое способны! Вот и сгинули бы наши герои в подземельях агнегеров — орков-огнепоклонников, если бы не Мириэль, теперь — настоящая колдунья. Клад добыт, выход из подземелья найден. С лёгким сердцем и по своим делам? Куда там! Мириэль караулит беспощадный Воин Смерть, и у него с принцессой свои счёты…

3. Чёрный жрец

Люди Нуменора отвергли прежних богов и теперь поклоняются Мелкору — Дарителю Свободы, и Чёрный Жрец Саурон властвует в храме и на троне. Лишь горстка Верных противостоит воле жреца и полубезумного Фаразона. Верные уповают на принцессу Мириэль, явившуюся в Нуменор, чтобы мстить. Но им невдомёк, что в руках у принцессы книги с гибельными заклятиями, и магия, с которой она выступает против Саурона и Фаразона — это разрушительная магия врага. Можно ли жертвовать друзьями ради своих целей? Что победит жажда справедливости или любовь?

---

Мириэль проснулась от тревожного ощущения. В комнате был посторонний. Она приподняла голову, стараясь разглядеть того, кто нарушил ее сон. Тьма окутывала ее, тьма, не разбавленная светом ночных ламп или бледным сиянием луны. Слышно было только дыхание ночного гостя и ни шороха больше. Глаза ее спросонья долго не обретали привычную зоркость, мысли путались, тело ныло — выспаться ей не дали.

— Не бойся, это всего лишь я, — голос принадлежал Ярону.

— Ты не должен входить сюда без предупреждения, — возмутилась принцесса.

— Вот как? А зачем надушилась молодая жена? Кого ждет здесь, кроме вновь обретенного мужа? — издевался Ярон.

Мириэль стало не по себе, и она на всякий случай приготовилась к обороне.

— Между нами ненависть, Ярон, — сказала она холодно, — не подходи ко мне.

— Как быстро остывают нуменорские женщины, — произнес Ярон трагическим шепотом, — в Прибрежных горах ты целовала меня не в шутку. Почему же теперь таишь свой пыл?

Мириэль почувствовала, что он приближается, и высекла вспышку света перед собой, чтобы хоть на миг развеять мрак и увидеть его.

Ярон расхохотался.

— Да ты просто искришься от страсти! — он спокойно стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. — Не любишь, когда темно? Свет здесь загорается так. — Он легко поднял руку, и спальня озарилась переливчатым сиянием. Разноцветные блики заскользили по колоннам, портьерам и мраморному полу. Охотник разглядывал свою пленницу.

Растерянная Мириэль лихорадочно соображала, что ей предпринять. Такие темно-фиолетовые глаза она видела только у Юниэра. Дрожь охватила ее. Ярон осклабился.

— И ты поверила, что я прельстился твоими костлявыми прелестями? — вдруг спросил он. — На этом острове есть девушки, более привлекательные, чем ты. Идем, я покажу их тебе.

Мириэль сжала зубы, это было выше сил терпеть его издевательства. Лицо ее побледнело от гнева.

— Я не хочу никуда идти! — слова давались ей с усилием. — Ты напрасно потревожил меня. Уходи.

— Здесь я принимаю решения, — возразил Ярон, — спать ты будешь потом.

Пламя, полыхнувшее в его недобром взоре, было убедительнее слов. Она еще успеет с ним сразиться, и чем позже это произойдет, тем больше у нее шансов победить. Мириэль посмотрела по сторонам, пытаясь найти свой плащ.

— Где мои вещи?

— Не смеши меня! Эту рухлядь должно быть отдали старьевщику. Пойдем. Живо! — он схватил ее за руку и потащил к выходу. Еле поспевая за ним, она придерживала предательски скользкий халат и с тоской думала о том, как долго продлится ее пребывание в замке Горудуна. Удастся ли ей когда-нибудь выбраться отсюда и избавиться от Ярона?

Они пришли во внутренний двор замка, где стараниями Горудуна был создан прекрасный парк с редчайшими деревьями и цветами. Трехъярусные стены, окружавшие его, были темнее ночного неба, но всеми цветами радуги переливались многоструйные фонтаны, мягко сияли светильники в приветливых беседках.

Смуглые безмолвные невольники расстелили перед Яроном пушистый ковер, он сел и указал Мириэль на место рядом с собой. Один из слуг поставил перед ними кубки с вином и тут же растворился в густой тени разросшегося климантиуса, напряженно вглядываясь в лицо хозяина и стараясь предугадать любое его желание.

Запели скрипки и флейты, лунно-серебряным светом вспыхнула площадка перед ними. Сверху, как будто с неба, медленно описывая круги, спустились две стройные фигурки, похожие на черных ласточек. Маленькие гимнастки выгибались в воздухе, поддерживаемые невидимыми глазу нитями, сплетая свои пластичные тела в невообразимые фигуры. Ярон пил вино и с презрением наблюдал их великолепные трюки, ни в грош не ставя мастерство, достигнутое тяжким трудом и терпением. Какими бы совершенными не были их тела, им никогда не узнать чувство свободного полета в небесной выси. Если веревочки, которые поддерживают их хрупкую красоту, вдруг перетрутся, ловкие птички рухнут вниз на мраморные плиты и больше никогда не взлетят. Он мрачно ухмыльнулся и повернулся к Мириэль. Она не притронулась к своему кубку. Свежим и прохладным был воздух, нежной и чарующей — музыка, великолепным — зрелище, но она чувствовала себя так, как будто сидела на горящих углях, и все время ждала подвоха. Ярон глядел на нее, и омерзительная улыбка кривила его губы.

— Может, моя новоявленная жена порадует меня сегодня каким-нибудь изысканным номером? Не верю, что она ни на что не способна, — он подтолкнул ее локтем. Принцесса съежилась от приступа дурноты, подступившей к горлу. Нет, он не заставит ее пресмыкаться перед ним. Она встретила его взгляд, не мигая.

— Ты не сможешь испепелить меня своими синими глазками, — насмешливо сказал Ярон.

— Не могу поверить, что когда-то любила тебя, — прошептала она, и было в ее словах столько горечи и разочарования, что Ярон нахмурился, отпустил ее руку и отвернулся. Он задумался на какое-то мгновение, и все в парке замерло, стихла музыка, даже вода в фонтанах, казалось, застыла, повиснув в воздухе неподвижными нитями.

— Пусть придет Лидия! — выкрикнул Ярон, словно очнувшись от тяжелого сна. Тотчас же музыканты схватились за инструменты, и ночь встревожили страстные, томительные звуки. На площадку перед фонтанами вышла танцовщица. Мириэль, взглянув на нее поневоле, не смогла отвести взгляд.

Молодая ливийка была одного с ней роста и обладала поистине королевской статью. Все ее движения были легки и грациозны, отдельные, выхваченные взглядом детали: длинные ноги, пышная грудь, восхитительная шея своим совершенством слагали гимн красоте, и вся она в целом казалась воплощенной мечтой.

Ярон перестал обращать внимание на Мириэль. Он отдался благоговейному созерцанию красавицы, расточавшей обещания неземных блаженств. Принцессе даже почудилось тепло в его глазах, на которое, как она подозревала, он больше не был способен. Ярон и сам не понимал, чем привлекала его Лидия, обыкновенная дочь человеческого племени, лишенная исключительных способностей, присущих избранным, не владеющая магическими тайнами. Он не понимал, что природа наделила Лидию энергией обольщения в такой степени, что невидимыми волнами струилась она, зажигая сердца и старца, и зрелого мужа, и юнца, и мага. Прозрачно-зеленые глаза, словно всегда наполненные майским солнцем, смуглая кожа, сладостно-низкий тембр голоса, — все это вызывало их восхищение и… возмущение принцессы. Прежде она без зависти смотрела на чудесные черты, которыми природа наделила своих избранниц. Может быть потому, что могла сравнить себя с любой красивой женщиной и подумать, что и она так же хороша. Рядом с Лидией она стушевалась.

Мириэль больше не существовала для Ярона. Так было всегда, когда Лидия танцевала и пела, все остальное в это время теряло для присутствующих значение. Он встал, сделал знак рукой и призвал Лидию к себе. Музыка стихла, и охваченные страстью Ярон и Лидия удалились, даже не взглянув на Мириэль.

Теперь принцесса осушила кубок вина залпом. Она почувствовала досаду и злилась на себя за это. Только что Ярон вызывал отвращение, но после того, как он исчез в темном проеме, ведущем в покои танцовщицы, сердце неожиданно затрепетало от неуместной ревности.

— Да, — услышала она тягучий приторный голос, — умеет эта девчонка зажечь сердце Ярона. А ведь обычно он, как кремень, ничто его не волнует и не радует. Моя находка ему приглянулась, ну, это и не удивительно. При взгляде на нее кровь закипит и у окаменевшего дракона.

Горудун, незаметно появившийся рядом, расточал комплименты смуглой красавице, и тем самым растравлял ревность принцессы.

— Я хочу вернуться в свои покои, думаю, что Ярон не будет настаивать на моем присутствии здесь, — сказала Мириэль, не желая поддерживать неприятный разговор.

— О, разумеется, — Горудун затрясся от смеха, — мы не увидим его до утра.

Мириэль, холодно кивнув старику, удалилась в комнату, где совсем недавно Ярон бесцеремонно прервал ее сон. Она задержалась у зеркала. Вид у нее был измученный и унылый. «Разве ты хочешь потратить молодые годы на зубрежку длинных магических заклинаний? Исчахнуть над книгами заклятий?» — что-то подобное говорил когда-то один милый эльф. У него были мягкие, нежные губы, она помнила его поцелуи. Неужели он был прав? Может быть, она утратила былую красоту и привлекательность за годы, которые посвятила колдовскому искусству? Потеряла способность любить и вызывать любовь? Мириэль спрятала лицо поглубже в подушки, чтобы никто не услышал странных прерывистых звуков. Уснула она в самом скверном расположении духа.

На следующий день обитатели замка проснулись поздно. Горудун подошел к окну и взглянул на черные скалы, окутанные прозрачной вуалью колеблющегося воздуха, на чуть пенный прибой и море, искрящееся благородным опалом, и вздохнул. Зависть к Всевышнему художнику кольнула его сердце. Маг с удовольствием потянулся, но, вспомнив о чем-то, нахмурился. Он ждал необычную гостью.