Владимир Гельфанд - Дневники 1941-1946 годов

• Название: Дневники 1941-1946 годов
• Автор: Владимир Гельфанд
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Это может повлечь за собой отнятие у меня (конфискацию) дневников и даже больше. Вот почему я хочу начать новый дневник.

Вот так из-за какого-то подлеца можно пострадать невинно. Кто его знает, что могут приписать мне за этот дневник, возможно даже позабыв о моей жизни, о моей честной службе в Красной Армии и беззаветной преданности Сталину и правительству, советскому народу. Ведь я еврей, и этого никогда не забываю, хотя абсолютно не знаю еврейского языка, а русский мне является самым близким и дорогим на свете. Я, конечно, буду изучать и другие, особенно основные западноевропейские, но тем не менее - русский язык останется для меня родным языком. Советская власть, и в первую очередь Сталин и партия, стерли грань между национальностями и народами, и потому я обязан им всей своей жизнью и старанием, не говоря уже о другом, за что я так люблю и беззаветно предан СССР и ВКП(б).

Дежурю по роте. Ночь, темная, глубокая. Ребята хорошо несут службу. Враг не пройдет! Гул орудий, самолетов, ружейно-пулеметная перестрелка впечатление рубки мяса секачом - Чак! Чак-чак! Чак-чак-чак!

Где-то на других плацдармах и участках фронта бои сильнее, чем здесь.

Собираюсь написать много писем. 5 писем получил вчера-позавчера и еще не ответил. На новый адрес мне уже пришли письма от Нины К. и Ани Л. От Б. Койфман получил письмо. Легко, свежо пишет, но с ветерком холодным. Рассказывает о своем желании и цели переехать в Днепропетровск, а пока едет в Молотов в мединститут.

О Жене Максимович: "Между прочим, знаешь ли ты, что у нее есть уже сынок?", и дальше: "Вот молодец! Я хвалю ее за храбрость!" Интересно, есть ли у Жени муж? Очевидно, Берта тоже несмелая, как и я, в разбираемом вопросе, иначе бы она не назвала это все храбростью.

21.08.1944

Хозяин спрашивал относительно дневника. Потребовал его у меня. Я дал ему, но он, конечно, ничего в нем не нашел предосудительного. Те записи я уничтожил. Жалко их, но ничего не поделаешь.

Кажется, сама жизнь препятствует моему желанию писать. Но я буду, хотя может не так подробно, продолжать ведение дневника.

Написал сегодня много писем. Утром получил два: от тети Любы и А. Короткиной. Ответил обеим. Аня К. скоро совсем обезумеет. Странное дело, как можно не видя в лицо, ни на фотографии человека, увлечься им только по одним буквам письма. Но может у дяди Сени была фотография и он показал ей? Не знаю.

22.08.1944

Немец зол: весь день бросает снаряды кругом нашей балки. Но в балку ни-ни! Как-будто это для них запретная зона. Мины тоже пролетают прочь отсюда, оставляя за собой лишь неприятное шипение. Видно подвезли снаряды проклятым врагам, а может они последние выбрасывают перед отходом? Дай бог! Ведь говорят, что Бендеры пали, перешли в наши руки. Действительно, с левого фланга и на противоположном плацдарме ожесточенные бои длятся вот уже несколько дней подряд и днем и ночью, с участием "Катюш" и авиации. Только у нас сравнительно тихо.

Определенно фриц играет отходную. Это хорошо, но и плохо: пострадает село, которое он беспощадно избивает снарядами, на той стороне - в Молдавии, но близко от нашей ОП.

23.08.1944

5 часов утра. Началась война. Фриц, по-моему, драпанул, хотя Пугач еще докладывает по телефону, что бросает гранаты.

Только что с передовой. Тишина. Ни одного выстрела. Ночью до самого раннего рассвета он стрелял, враг, и подрывал свои противотанковые мины, стрелял из винтовок и автоматов, бросал ракеты. Утром все это стихло. Я нарочно пошел по брустверу на передке - не стреляет.

Ну, вот новость! Второй батальон уже село занял, а здесь не верят...

Что я делал на передовой? - корректировал, но огня наша рота не вела. Да и разве можно корректировать огнем ночью? По совету Пугача лег отдыхать до второй половины ночи с двух часов.

Говорят, заняты Бендеры и Яссы, а еще говорят, что на нашем участке соседи взяли 5 или 6 тысяч немцев в плен.

Писем не получил, хотя отправил вчера пять во все концы: Ярославль, Калинин, Одесса, Днепропетровск, Дербент...

Село Бытпарешты. Стоп! Заминировано! Обоз стал. Я двигаюсь с минометными повозками в середине обоза. Саперы занялись очищением дороги. Все противопехотные мины сняты - тронулись. Впереди артиллерия - 2 пушки, за ними двуколка со связью и затем весь обоз.

Вдруг взрыв. Большой силы. Движение прекратилось. Все бросились ближе туда, пошел и я. Оказалось, что подорвалась повозка со связью. Две лошади ранило, ездового контузило и он без памяти. Артиллеристы проскочили.

Стали разминировать и выяснилось, что поверх противотанковых немцы положили противопехотные мины. Противопехотные только и сумели обнаружить противотанковые были глубоко заложены, имели помимо основного боевой взрыватель, и сила взрыва от этого увеличивалась.

Долго пришлось щупать и ковырять дорогу, пока она стала безопасной. Обоз тронулся.

24.08.1944

Село Трейсте. За ним, на западной окраине, возле села Броска догнал своих минометчиков. Единственный раз ехал тогда на повозке, да и то не всю дорогу. Сильно устал и едва тяну ноги. Мозоли и натертости, бессонница, но настроение бодрое - ведь каждый шаг - на запад, пусть трудный, тернистый, приближает окончание войны. Это утешает и поддерживает.

Бытпарешты, Броска, Синджары, Бичай, Приесте - все села позади маршрута.

Зреет виноград. Уже сладкий, но, тем не менее, набил себе оскому им. Арбуз тоже попробовал, еще зеленый, но сочный. Изо всех овощей и фруктов самое любимое кушанье мое - арбуз.

Почты нет. Газет - со вчерашнего дня, писем - с позавчерашнего.

26.08.1944

Под Котовском. Здесь окружили группировку противника - 12 дивизий! Нам предстоит ее ликвидация. Другие части ушли далеко на запад от этого места и уже находятся в Румынии.

После трудного, двадцатидвухкилометрового перехода, хорошо отдохнули. Побрились за пол месяца впервые. Все некогда было - писанина заедала.

Вчера не писал писем, а сегодня получил сразу 6: четыре утром и два сейчас. Одно - дорогое - от Нади Викторовской. Люблю ее письма, хотя всего два получил. От Ани К. - три, но она надоела, и ее письма служат лишь незначительным утешением, когда совсем ни от кого не получаю.

27.08.1944

Поистине события опережают воображение. Вчера Румыния вышла из войны. Сегодня она уже воюет со своей бывшей "союзницей" - Германией, и даже посылает делегацию в Москву с заверением о предоставлении нам своей территории транспорта и отдаче всех пленных... Словом, полный политический поворот на 180?.

Болгария изгоняет немцев из своей территории - и вдруг заявляет о своем полном нейтралитете.

А наши войска все дальше идут на запад, уничтожая и беря в плен все новые и новые вражеские дивизии и полки. Румыны сдаются дивизиями без боя. Во Франции очищаются патриотами крупнейшие города - Лион, Дижон, Троес, часть Парижа и другие, а союзники захватывают и очищают от неприятеля целые районы и области на французской земле. Почти вся Франция изрезана и посечена войсками наших союзников. В разных местах французской территории, в разных уголках страны немцы бессильны что-либо предпринять во имя удержания своего плацдарма. Так бы я охарактеризовал сейчас позицию немцев во Франции.

Италия наполовину в руках союзников, как и Югославия. Положение в другой, даже еще более катастрофичное для немцев, чем во Франции, хотя значение Югославии несравнимо менее велико.

С востока наши войска вплотную подошли к Пруссии, а на западе союзникам предстоит еще один сильный рывок, и кто знает, как далеко они сумеют продвинуться, может и до Берлина?! Событий ход сейчас трудно предугадать. Но факт очевиден - слова Сталина, что наш удар совпал с ударом по врагу наших союзников, сбываются как нельзя лучше. А так же и те его предсказания, которые характеризуют союзников Гитлера как очень ненадежный материал помощи нашим врагам.

Сейчас буду отвечать на письма.

По дороге мимо нас проезжают бесконечные вереницы бессарабцев: брички, груженные барахлом, черные причудливые одеяния, сказочные шляпы и босые ноги - все это напоминает старые картинки из детских книжек или школьных учебников истории. Цыгане! У Пушкина хорошо сказано: "Цыгане шумною толпою по Бессарабии кочуют". Но сейчас последние слова не подходят - бессарабцы возвращаются домой.

Непрерывным потоком еще со вчерашнего дня движутся мимо пленные немцы. По шоссе. Колона за колонной. По 4 человека. Вот и сейчас сереет их темная масса, равномерно движущихся фигур. Полк. Нет, больше - дивизия, и конца краю нет этому шествию обанкротившихся вконец ненавистных фрицев.

Идут изнуренные, жалкие, пугливые - это еще терпимо, но... русские! Трудно выдержать, чтобы не закричать: свои люди - предатели!

- Из Ярославля никого здесь нет? - спросил один старший сержант из числа зрителей.

- Я из Ярославля - вызывается один из пленных предателей.

- Иди сюда - позвал старший сержант.

И когда тот вышел из строя, он его, со словами "Ну, здравствуй, земляк!", изо всех сил ударил по лицу кулаком. Брызнула кровь, и предатель поспешил спрятаться в середину колонны. Тогда солдаты начали честить весь хвост колонны подряд. Нашли откуда-то и толстого, мордатого калмыка, вытянули и начали бить. Шариком покатился он под ударами многих кулаков, ног, и рубашка его быстро окрасилась кровью. Удивительно, как он ноги унес! А когда он втесался в строй и спрятался за пленного немца, тот в свою очередь, оттолкнул подлеца, указав нам на другого калмыка.