Владимир Гельфанд - Дневники 1941-1946 годов

• Название: Дневники 1941-1946 годов
• Автор: Владимир Гельфанд
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

04.12.1944

Теперь понятно, почему генерал погрозил мне пальцем. Сегодня разговаривал с Тосей-военфельдшером. Она рассказала по секрету, что Галя читала ей письмо мое. Но добро бы ей только... она поставила в известность о моем письме Галая и все его окружение. Над чувствами смеется она, Галя, и, следовательно, мне нужно о ней забыть. Пусть это трудно, но справедливость и мое достоинство требуют этого.

Сегодня, как и вчера, невообразимая серия событий развернулась вокруг меня. В Девятку не пошел сразу, а решил отложить на сегодня, ввиду еще не разрешенного вопроса с обмундированием. Побиянов написал на требовании АХЧ: обмундирования на складе нет, поэтому не могу выдать. Пошел к Жирову - он умывался, и я не заметил его сразу, начал спрашивать у солдат: "Где полковник?". Он обернулся.

- Что вам нужно?

Я рассказал о своем наболевшем.

- Немедленно давайте сюда Побиянова!

Но когда тот пришел, оказалось, что мои вспыхнувшие надежды совершенно напрасны. На складе, как оказалось, даже летнего обмундирования не было.

В Якубове я сразу по прибытии отправился в АХЧ за аттестатом, на почту за письмами, а оттуда дерзнул зайти в отдел кадров, и напрасно. Встретил Пивня, который потребовал у меня предписание, и предупредив, чтобы я подождал, вошел в другую комнату. Через несколько минут ко мне вышел сам начальник отдела кадров. Он зло посмотрел на меня и бросил в лицо: "Идите к подполковнику!" Я вошел, немало удивившись такому обороту дела. Подполковника я не знал, но ему за эти несколько минут успели обо мне наговорить изрядно. Он встретил меня, как преступника.

- Вы что же так скверно относитесь к своим обязанностям? Почему сюда ни разу не явились при новом начальнике отдела кадров? Зачем не выполнили его распоряжение и остались здесь, когда вам еще вчера предписывалось быть в полку?! Вы, говорят, всю войну в резерве околачиваетесь?!

Я начал рассказывать, что остался исключительно ради того, чтобы добиться, наконец, получения обмундирования, что до этого очень часто бывал в отделе кадров, но теперь решил больше не надоедать и всего два дня как не являлся сюда. Между тем, все знали, где я живу, так как я об этом поставил в известность Пивня и других. В дивизии я полтора года, но всего третий месяц нахожусь в резерве. Насчет моего поступка последнего - признаю, что виноват, но к нему привели меня условия, в которых я, по ряду независящих от меня обстоятельств, очутился.

В разговор вмешался капитан.

- Вы знаете, товарищ подполковник, этот лейтенант, по рассказам, всю свою службу у нас в дивизии находится в резерве. Со дня моего прихода сюда он ни разу здесь не бывал, а когда он мне понадобился, потребовались неоднократные многочасовые розыски, пока удалось его обнаружить. Вы посмотрите, что он записал у себя на блокноте: "Пивень представил меня, как всю свою боевую жизнь на х.. в резерве", "Новый начальник отдела кадров нехороший человек" и т.д. Его записи требуют внимательного рассмотрения. Он недоволен мною и не хочет считаться с моими приказами!

- Не в этом дело! - перебил полковник Елистратов (из корпуса). Главное не блокноты, а невыполнение предписания, что по сути можно приравнивать к дезертирству.

В разговоре я, незаметно для себя, по привычке употребил отдельно от звания фамилии больших начальников - Конечико и Жирова, и это обратило на себя внимание подполковника. Он предупредил, что устроит мне экзамен по проверке моих знаний в боевой и политической подготовке, ибо на него я произвожу весьма неблагоприятное впечатление.

- Вы не научились по званиям называть своих командиров, позволяете себе говорить о штабе дивизии, в то время как вам дано право говорить только о взводе. Я вижу в вас гражданское настроение.

- Я, товарищ подполковник, до войны в армии не служил, крепкой дисциплины не встречал еще, и потому, возможно, допускаю ошибки.

- То-то видно, что вы не испытали еще настоящей дисциплины!

- Его надо разжаловать! - вставил Дробатун.

- Разжаловать пока мы не будем - объяснил подполковник, - но мы хорошо проверим его знания. А сейчас направим его к прокурору. Пусть разберется в причине неявки лейтенанта своевременно в часть. - И он написал на предписании свою резолюцию.

Как я ни настаивал, чтобы он простил меня и не возбуждал вопроса, ничего не помогло. Он решил непременно меня наказать.

Пошел к прокурору, но того не застал и вернулся в отдел кадров. Подполковник был занят и я остался ожидать его в другой комнате. Вышел Дроботун.

- Подполковник передал, чтобы вы сейчас же отправлялись к прокурору и возвращались с его запиской насчет вашего дела.

- Но его нет?!

- Не разговаривайте! Вы не хотите выполнять приказание подполковника?! - вскрикнул Дроботун, нарочито повышая тон.

Я ушел.

Вместо прокурора мной занялся следователь. Он договорился с подполковником о характере моего дела. Позвал меня к себе в кабинет и там стал отчитывать. За столом сидел подполковник - начальник артиллерии.

- Позвольте, это не о вас генерал говорил? Он встретил вас на дороге и указал вам маршрут, вы тогда еще отставали от части?! Ну да, о вас! Генерал дал вам тогда еще 5 суток и приказал расследовать причину вашего отставания.

- Так вот, - начал следователь - вы, значит, второй раз попадаете к нам на заметку. Вы знаете, что за это судить надо? Ведь вы совершили то, что иными словами можно назвать самовольной отлучкой?!

Но, хорошо отчитав и попугав меня, следователь отпустил в отдел кадров.

- Идите туда, там еще поговорят с вами, а потом пойдете в часть, и смотрите, не попадайтесь больше, ибо вы уже на заметке!

В строевом отделе подполковник опять поругал, потом спросил:

- Ну, вы поняли, о чем говорил вам следователь? Вы поняли также свою ошибку? Смотрите! Я записал вашу фамилию. Сейчас получите новое предписание, а за совершенное вами вы получите еще сильное взыскание. Вся дивизия будет знать о том, что вы совершили.

Мне вручили направление и сказали: "Идите!". Я козырнул, повернулся, и через мгновение оказался на дворе.

Бархатные пушинки обильного мягкого снега цеплялись за лицо и таяли на нем ручейками. Садились на погоны густым белым слоем, и только ветер нарушал их радостный отдых, столь долгожданный, после большого и веселого, сумасшедшего путешествия на землю.

Долго ли, скоро ли, но дошел до Девятки, и хотя ночью, но легко разыскал строевой отдел.

Старший лейтенант Скоробогатов - чудесный человек, и обладает, к тому же, большим опытом в жизни. Он по специальности журналист и с ним легко и доступно разговаривать на любые темы.

05.12.1944

На КП, в доме у майора Боровко.

Приняли меня в полку как родного. Скоробогатов направил в третий батальон. Должности у меня все еще нет, но, тем не менее, я сразу почувствовал, что нахожусь среди своих, и обо мне есть кому позаботиться.

Майора разыскал в лагере рано утром. Был митинг, посвященный дню Конституции, и все начальство батальона находилось там. Комбат посадил меня кушать, а сам, с тремя его помощниками, ушел.

30.12.1944

Теперь я стал получать столько писем, что не всегда, при моей занятости, успеваю на них отвечать. Особенно часто получаю письма от мамы и папы.

Сейчас занятия проходят вяло, по старой программе. Дивизия стала понемногу приходить в движение, зенитчики, минометы 120 мм...

1945

01.01.1945

Вот и новый год наступил. Праздновать не пришлось: были на колесах, в движении. Но отметили в пути как могли - по-своему, по-военному. Выпили по 100 грамм из круглой крышки от немецкого котелка. Первым кто пил - досталось больше, последним - и по 50 грамм не досталось, но, тем не менее, все были одинаково веселы и рады наступлению нового, 45.

Пели песни, потом салютовали. Не все, конечно, - кто посмелей и постарше званием. Каноненко выпустил из своего револьвера штук 50, несколько пуль выкинул в воздух Шитиков. У меня было мало патронов - семь штук, но три все-же уделил новому году.

Больше всех расходился ординарец командира роты Сиваплес. Он дал длинную очередь из автомата и диск кончился. Только командир роты не проявил инициативы, но и не запретил стрелять.

В эту же ночь, рядом совсем, по обеим сторонам дороги проходили тактические учения. Пехота какой-то части, со стрельбой и криками "Ура!". Так-что наши выстрелы оказались вполне уместными и не выделялись из общего шума, а только дополняли намерения пехоты произвести стремительную и всесокрушающую атаку на "противника".

Двигались всю ночь и пришли на привал утром нового года. Перед выходом из расположения нас провожал комбат и его заместители. Офицерам жали руки, желали успехов. Потом перед всей артиллерией выступил командир полка. Он проиронизировал весьма приятно: "наш приход к вам и встреча разделяется целым годом времени. Увидимся с вами в 45 году, так что надеюсь - за такой большой период времени вы оборудуете на передовой прекрасные ОП и поможете нашей пехоте в предстоящих операциях крупного значения".