Владимир Гельфанд - Дневники 1941-1946 годов

• Название: Дневники 1941-1946 годов
• Автор: Владимир Гельфанд
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Кто подорвал авторитет? Кто?

- Вы, товарищ капитан - ответил я.

- Так!... Ах ты, мерзавец! - и бросился ко мне с кулаками. Все расступились, а капитан Рысев нанес мне несколько пощечин с криком - Я расстреляю тебя в первом же бою!

Ответить я не посмел и только несколько раз повторил:

- Товарищ капитан, помните, что я офицер. Не топчите мою честь!

Успокоившись, он приказал мне идти во взвод. Вслед за мной, однако, был вызван ротным младший сержант Чередниченко, мой командир расчета.

По возвращении Чередниченко выстроил взвод и объявил, что командиром взвода является лейтенант Шитиков, "А вы, - обратился он ко мне - капитан сказал, чтобы я передал бойцам, что он вас выгнал из роты и чтобы вас никто не слушался и не подчинялся вам".

Командиру батальона Рысев не доложил о своих действиях, и только перед боем 12 числа, видя серьезность сложившейся обстановки, я сам обратился к командиру батальона. Мне было приказано принять взвод. Капитан Рысев "заболел" и остался с ординарцем в тылу (на следующий день после боя он был уже здоров!). Бой 12 числа не прошел бесследно.

Боевая обстановка и непрерывное напряжение в котором пребывали все сплотили бойцов, а мое поведение в бою невольно заставило бойцов уважать меня и подчиняться беспрекословно.

Все бойцы, командиры, все, кто в долгие минуты опасности не скрывался, могут заявить, как я действовал в этом бою. Потому тем-более обидно и несправедливо, когда не участвовавший в этом и ряде других боев, капитан Рысев, назвал меня трусом, а присутствовавшим в бою заявил, что я 12 числа не выходил из подвала.

21.01.1945

Село Руштув; по правую сторону дороги, ведущей до Кутно.

До Кутно осталось не более 10 километров. Здесь я решил заночевать с солдатами. Старший лейтенант-медик из полковой санчасти еще вчера перепил сильно, уехал на лошади вперед и, очевидно, куда-то заехал. Я остался с бойцами, и хотя еще позавчера ночью мог догнать свой полк на любой из попутных машин, остался ехать на повозке, ибо совестно оставлять 20 бойцов на произвол судьбы - они не найдут своих, отстанут, и будут считаться дезертирами.

Так, вчера, когда я шел сзади, они два раза сворачивали на другую дорогу, ведущую в сторону от нашего пути. Взвод мой остался там без командира, но чем я виноват. Капитан будет сам расплачиваться за свои действия - он отстранил меня от должности за то, что у меня отстали на два часа Чередниченко и Деревьев, и поручил командовать взводом помкомвзводу Концу.

В этом селе меня приняли очень хорошо. Хозяин дома, где мы остановились, долгое время батрачил у немцев и дом его уцелел. Остальные поляки, эвакуировавшиеся в протекторат, начинающийся от Ловича на восток, лишились хозяйств. Их дома были разрушены, в новых поместились немцы - эту территорию они считали своей, а не польской, и заселяли ее людьми своей "высшей расы". Так что сейчас мы проходили по территории, где уже немцы жили. Тут больше богатства, чем в восточных районах, где немцы грабили до предела. Свое же хозяйство недавние колонизаторы увезти не успели, и оставили массу курей, поросят и прочей живности.

Я разместил солдат в квартирах по два-три человека в каждой. В одном из домов хозяева только вернулись после четырехлетнего отсутствия, и застали дома богатое наследство от немцев. Солдаты расспросили, разузнали все, а потом заказали хозяевам богатый обед. Поляки зарезали пару курей, принесли кислой капусты, а сами солдаты после тщательных поисков нашли водку и помидоры. Хозяева удивились: "Мы еще сами не знали, что это есть".

Немцы рыли сильные укрепления. Все население мобилизовывали на работы. "Скоро, скоро рус не будет пахнуть" - рассказывают поляки ... Мосты, почту, телеграф, поезда, железную дорогу - все оставили, не разрушив, солдаты неприятеля - уж больно быстро их гнали.

Рассказывают, что здесь жила русская немка из-под Николаева. Она хвалила русские земли и жизнь, но боялась, что ей не пройдет, что она выехала из России. Немцы забрали ее сына в армию, и это держало ее по ту сторону фронта - я бы давно убежала к вашим, - так она называла русских.

Одного немца публично расстреляли еще в 41 году, когда немцы одерживали успехи. Немец тот был дальновидным человеком и открыто говорил своим соотечественникам: "России нам не победить". Его расстреляли и сожгли, как изменника. Немцы были тогда сыты, довольны, они шли, даже летели вперед. Теперь, рассказывают жители, они отступали в панике, были изнемождены, злы и разочарованы. Один маленький фриц пришел в квартиру, тяжело опустился на стул и сказал: "Я не могу больше идти, лучше сдамся в плен" - и заплакал.

Сейчас немцы отступают пешком. Им трудно, пожалуй трудней, чем нам было в 41. Немцев обошли с северо-запада, отрезали им пути отхода - рассказывают поляки - в Кутно они все побросали, и сами были перебиты и взяты в плен.

Жители разговаривают на смешанном польском. Немецкий язык отдельными фразами и словами засоряет польскую речь. Здесь запрещали говорить по-польски.

Читал власовскую газетку, какой юмор! "В этом году мы победим!" говорит этот продавшийся мерзкий генерал. Доктор Геббельс выражается интереснее - его статья опубликована тоже. Он говорит: "Враги утверждают, что Гитлер болен, но это неправда. Фюрер крепок духом, и на этом покоится сила немецкой армии". Умереть можно, до чего парадоксально и наивно!

Некий Бардонин выражает свою предательскую сущность в стихах. Какая бедность языка у всех этих собак. Неужели они могут считать еще себя русскими?! Ведь они хуже немцев! Что может быть отвратительней предателя Родины?!

Наступает рассвет. По местному времени половина седьмого. Мы собираемся. Впервые в Польше ел курятину, пил какао, хорошо отдохнул.

"Не будем видеть, жаль, как он там пропадет, сукин сын" - говорит хозяин.

Сержант и бойцы, что со мной, наперебой расхваливали полякам как нас кормят, как одевают, какова наша техника, вооружение, страна, территория, люди, армия, а я поддакивал и прибавлял от себя, что на одного нашего бойца работает 15 человек в тылу - 5 на продовольственном обеспечении и 10 на вооружение. Поляки почти с любовью отзываются о России, восхищаются ее могуществом.

Поздний вечер. Бжезины - деревня, близ города Владавы. Здесь опять хорошо нас встретили.

Сегодня ночую с ротой, но взвода моего и повозки нет - они остались в Кутно ковать лошадей. Капитан страшно мне обрадовался и протянул первый руку, после размолвки между нами. Впервые он стал разговаривать со мной по-человечески. Оказывается, майор сильно ругал Рысева за меня и приказал во что бы то ни стало к исходу нынешнего дня отыскать меня и доложить об этом. Я предрешил исход всем неприятностям капитана своим неожиданным возвращением. Доложил майору. Он ничего не сказал, только спрашивал насчет лошадей, где они, которых мы достали.

Кутно коснулся только слегка. Видел один костел и прилегающие к нему дома. Остальной город скрыл от меня густой, непроглядный туман и свернувшая влево дорога. Костел огромный, красивый - мне очень понравился.

В городе немцы побросали так много трофеев, что об этом уже прогремело по всем деревням района. Люди боятся военных - немцы напугали - и прячутся, боятся выходить и трофейничать - все немецкое, за исключением пустяков, достается нам.

Солдаты ведут себя безобразно. Мало того, что воруют и отбирают лошадей, они еще умудряются шарить в квартирах, отбирать велосипеды, имущество, свиней, коров и прочее. Люди, которые всей душой рады нам, после этих разбоев смотрят с недоверием, а то и с неприязнью на нас. Я противник партизанщины в Красной Армии.

Глаза слипаются, спать хочу.

22.01.1945

Командиру

3 сб 1052 сп

майору Бойцову

Командира

3 взвода минометной роты

лейтенанта Гельфанда

РАПОРТ

Считаю необходим довести до Вашего сведения, что командир 1 минометного взвода лейтенант Каноненко, будучи сам до предела недисциплинированным, систематически занимается разложением дисциплины среди личного состава минометной роты, подрывом авторитета всего среднего и младшего комсостава бойцов, а также провакационными измышлениями, чем вызывает общее возмущение и демонстративные выступления красноармейцев.

Прошу Вас также помочь мне занять соответствующую моей специальности и званию должность, которая публично и незаконно отнята у меня командиром роты.

Еще с первых дней моего назначения на должность командиром взвода в минометной роте 3 сб 1052 сп, меня изумило состояние дисциплины и отсутствие в подразделении единоначалия.

Командир взвода лейтенант Каноненко, собрав в землянке бойцов, устроил настоящее состязание в отыскании названий для командира роты капитана Рысева. "Он придурок, дундук, ишак и бирюк" - под общий гул одобрения присутствующих заявил Каноненко. - "От него ни нормального совета, ни указания не получишь. Фактически руковожу ротой я!". Присутствующие утвердительно кивали головами. "Что капитан? Он ни х... не понимает, он трус и во время боев отсиживается в тылу, перепоручая мне командовать ротой!". Приводя такие бессмысленные и явно провакационно-вредные утверждения, служащие подрыву авторитета старшего командира по должности и званию, он требует от бойцов, чтобы те утвердительно кивали головами, поддакивали ему и сами употребляли незаслуженные нашим командиром названия и клички.