Сергей Синякин - Пространство для человечества

• Название: Пространство для человечества
• Автор: Сергей Синякин
• Издательство: ООО «Издательство АСТ», ОАО «ЛЮКС»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026672-3, -9660-0695-4

Куда может завести обычное журналистское расследование? На другую планету? В параллельный мир? Трудно сказать…

Ведь даже сами участники странного секретного эксперимента, длящегося уже ДЕСЯТКИ лет, не знают, КУДА они заброшены.

Ясно одно — того, кто выйдет за пределы охраняемого Поселка, ждет практически ВЕРНАЯ ГИБЕЛЬ в джунглях, где водятся монстры, растут неведомые деревья, а ландшафт меняется ПОСЛЕ КАЖДОГО ДОЖДЯ.

---

Думать об этом было тяжело, делиться своими мыслями с Симоновым Дронов не хотел. Впрочем, Симонов был отнюдь не глупым человеком, Дмитрий был уверен, что подобные расчеты тот уже давно провел, только делиться с ним не желал по тем же самым причинам.

Пока Симонов лежал, они довольно много разговаривали. Дмитрий немало узнал о товарище по несчастью. Отшельничество располагает к откровениям, он сам порой в разговоре вспоминал свое прошлое.

Симонов до Района работал скромным научным сотрудником Всесоюзного института географии и картографии АН СССР. В середине девяностых, когда политические лидеры начали энергично делить всесоюзный пирог, само понятие картографии как науки стало довольно расплывчатым и двусмысленным, хотя с точки зрения географа жить стало намного интереснее, новые независимые государства плодились, как грибы в лесу. А жить картографу стало значительно труднее, в их услугах на этом этапе никто не нуждался, само понятие границ хотя и существовало, было весьма и весьма расплывчатым. Денег не было, зарплату сотрудники института не видели уже полгода, и Симонов поехал на Север, чтобы попытать счастье в старательской артели, моющей золото на студеной реке Колыме. Там он волею судьбы поссорился с ингушами, которые контролировали подпольную добычу золота, проделал тысячекилометровый марш по тайге, спасаясь от преследований мстительных кавказцев, принял бой, в ходе которого из карабина подстрелил троих ингушей, был арестован и осужден. Хотя суд и признал, что имела место самооборона, но посчитал, что пределы самообороны Симонов нарушил, и он получил пять лет лагерей, благо везти его далеко не пришлось, чего-чего, а лагерей на Колыме было еще вполне достаточно. В лагере Симонов вел себя независимо, дважды был крепко бит, но постепенно завоевал уважение заключенных, особенно когда осужденные узнали, за что он сидит. Кавказцев здесь не любили, а человек, сумевший дать им отпор, автоматически становился авторитетным. Здесь его и приметил майор Кувшинников, который после освобождения предложил Симонову работу по специальности в Районе, да еще за очень хорошую зарплату. Дома Симонова никто не ждал, жена подала на развод уже на второй год его отсидки, да и возможную месть ингушей не следовало сбрасывать со счетов, к тому же работа была по специальности, и Симонов согласился. Согласился и никогда не жалел об этом. В Районе он почувствовал себя своим. У него была стоящая работа, о которой он мечтал в детстве, читая Ливингстона и Фосетта, его окружали друзья, которых в прежней жизни ему не хватало, и даже личная жизнь у него постепенно наладилась, последний год он состоял в гражданском браке с женщиной, которую искренне полюбил. Теперь Симонов беспокоился о жене, понятное дело, женат он был относительно недолго, чувства еще не успели остыть до безмятежного спокойствия, с которым обычно живут семейные люди, достаточно долго находящиеся в браке.

Когда Симонов начал ходить, беседы их стали чаще касаться текущих проблем, тем более что у невольных путешественников по лауну таких проблем было более чем достаточно.

А Дронов пропадал в лауне. Уходил с закатом и возвращался к рассвету, бросал у гнезда охапки съедобных листьев и корешков. Иногда приносил пластины белого мяса, которое только выглядело странно, а на вкус оказалось вполне удовлетворительным.

Поначалу Симонов не приставал к нему с расспросами, у него и в убежище дел хватало — он нашел у стены выходящий из земли пласт глины, наковырял ее во множестве и употребил на изготовление кособоких кувшинов, которые эталоном гончарного искусства не были, но, будучи обожженными, воду держали хорошо, да и на костре не разваливались.

— Где ты шастаешь по ночам? — наконец не выдержал он, заваривая в своем изделии пахучие листья. — Ты смотри, случится с тобой что, я один не выберусь. Зачем тогда, спрашивается, ты столько сил приложил, чтобы меня с того света вытянуть?

— Паша, помолчи. — Дронов растянулся на мягкой подстилке гнезда, ощущая, как ноет от полученных в скитаниях ушибов все тело. — Занимайся домашним хозяйством. Такая у тебя пока планида.

— Нет, ты серьезно скажи, — настаивал товарищ. — Какого черта ты мне ничего не говоришь? Я ведь волнуюсь!

— Да так, — беззаботно махнул рукой Дронов. — Ничего серьезного. Мысль одна была, да, видно, не судьба ей сбыться. Жалко мне тебя, дурака, не дойдешь ты пешком.

— А ты, выходит, транспорт ищешь? — Симонов протянул ему Красную кружку с горячим чаем.

— Хотел. — Дронов с наслаждением сделал небольшой глоток. — Только ничего у меня не получается, слишком резвы мои кандидаты в лошади, Паша, одно беспокойству от них и никаких перспектив.

— Как ты думаешь, нас еще ищут? — Симонов привычно сел на корточки у земляной стены.

— А сам ты как думаешь? — невесело хмыкнул Дронов.

— Я так думаю, Дима, что нас с тобой давно уже списали. И правильно, между прочим, сделали. Я сам на месте начальников давно бы поиск прекратил. Зачем людей напрасному риску подвергать? Выберемся сами — значит повезло. Не выберемся — что ж, помянут нас. Ты что-нибудь слышал о тех, кто из лауна выбрался? Не байки это, которые сочиняются для поднятия духа?

Дронов вытер лицо ладонью.

— Не байки, — сказал он. — Ты про Сергея Сергеевича Думачева слышал?

Глава девятнадцатая

Сергей Сергеевич Думачев был рядовым гражданином Страны Советов.

Он был не первым и не последним, кто попал в жернова карательных органов и получил десять дет без права переписки. По профессии он был биолог и занимался мушками-дрозофилами, пока советские генетики не получили издевательского прозвища мухолюбов и не были официально признаны английскими й французскими шпионами. Но он был первым, кто ушел из Поселка. Было это в тридцать девятом году, собственно, Поселка еще не было, а наскоро огороженная колючей проволокой зона перестала существовать, поскольку охранять ее стало некому. Заключенных в Район пригнали для того, чтобы проверить возможность существования в новом мире, поэтому пока и выбрали среднюю климатическую зону, но позже подобные воспитательно-трудовые учреждения для врагов советской власти планировали создать в местах скопления редкоземельных элементов, которые промышленным путем собрать было просто невозможно. После Большой Бойни на Район не то чтобы махнули рукой, но оставили фактически на произвол судьбы, что само по себе явилось очередным безжалостным экспериментом на выживание. Потом началась война, и уже никому не было дела до людей в лауне.[6]

Думачев ушел за пределы зоны и пропал. Думали, что он погиб.

Через семь лет, уже когда районом спал заниматься Бояславцев случайно найденная пещера, приспособленная кем-то под жилье, привлекла к себе внимание старателей, искавших что-то для нужд Поселка. В пещере и был обнаружен дневник Думачева, который он вел на протяжении всего времени своего отшельничества.

Дневник этот был уникальным, день за днем он описывал врастание человека в лаун, ужасы одиночества и тоску человека, мечтающего вырваться в привычный мир. Он не предназначался для печати, это была хроника человека, затерянного во враждебных джунглях. Особенно тяжелое впечатление производили страницы, на которых Думачев боролся с подступающим безумием. Страницы эти испещрены женскими головками, картинами привычного, но — увы! — такого недоступного мира. Некоторые страницы содержали одно и то же слово, повторяющееся несколько десятков раз. Чаще всего Думачев вспоминал какую-то Ирину, трудно теперь сказать, была ли она его родственницей, любовницей или женой.

Сам Думачев объявился в пещере несколько дней спустя. К удивлению старателей, был он бодр и в полном рассудке, пришельцам поначалу не очень обрадовался и, только узнав, что условия жизни в лагере кардинально изменились, познакомил пришельцев со своим подсобным хозяйством. Именно по его описаниям позднее были созданы справочники о лекарственных свойствах растений лауна, съедобных качествах этих растений и получена бесценная информация о поведении обитателей лауна, причем наблюдения эти делались специалистом и с очень близкого расстояния, недоступного в то время другим исследователям.

— А правда, что он некоторых обитателей лауна приручил? — поинтересовался Симонов.

— Правда, — сказал Дронов. — И не просто приручил, но и других научил этому. А потом, когда это стало возможно, вернулся на Материк. Очень он по нему скучал. Понятное дело, столько лет был оторванным от людей, ему небось казалось, что на Материке его встретят с распростертыми объятиями. Наверное, о славе мечтал. А того не понимал, что все эти исследования остаются по-прежнему секретными и любые материалы по лауну к публикации запрещены. Нет, вроде бы ему рот тогда персональной пенсией заткнули, ордена какие-то повесили, но это, прямо скажем, малая компенсация за восьмилетнее отшельничество.