Тургрим Эгген - Декоратор. Книга вещности.

• Название: Декоратор. Книга вещности.
• Автор: Тургрим Эгген
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-469-8

Ироничный и удивительно стильный роман "Декоратор" стал самым нашумевшим произведением норвежского писателя Тургрима Эггена (р. 1958).

---

К гардеробу можно относиться двояко: или как к месту, где позволительно похоронить саму идею порядка — главное дверцы закрывать! — или как к возможности возвести его в ранг абсолюта. Мой опыт говорит, что дверцы имеют обыкновение распахиваться, некстати, как незашторенные окна, обнажая чужому взору неприглядные подробности. Хаос. Штабеля разномастной одежды, наваленной или развешанной абы как. Напротив, если гардероб выбран разумно, со вкусом, а человек следит за порядком в нём, то для дома, для его тепла и гармоничности полезно обозначить функцию гардероба и обнажить его содержимое.

Для шкафа-гардероба в новой квартире я выбрал дверцы из полупрозрачного матового стекла.

Ещё пока я учился и нуждался в деньгах, я принял принципиальное решение относительно своей одежды и не устаю ему радоваться. Я постановил одеваться в два цвета — чёрный и белый. Позже я добавил к ним антрацитовый оттенок серого — для некоторых случаев. Что и говорить, пришлось смириться с насмешками окружающих, особенно Катрине, над моим «монашеским прикидом», как очевидно и то, что у меня появились джинсы индиго и где-то припрятаны несколько цветных рубашек, но, благодаря этому решению, у меня нет проблем с одеванием и всё со всем сочетается.

Вдобавок я могу позволить себе удовольствие развесить в ряд мои чёрные и антрацитовые костюмы, пиджаки и брюки, разложить стопками белые рубашечки и чёрные свитерки, аккуратненько расставить чёрные туфли и ботинки, закрыть дверцу и любоваться тем, как оттенки основных цветов обогащают друг друга и в целом всё смотрится как инсталляция, как наглядный пример того, что и при небольших деньгах возможно не поступаться своим вкусом.

На виду можно хранить и постельное бельё, и кухонные полотенца, просто они должны быть гладко белые. Только Катрине всё ребячится. Я думал-думал, но всё-таки в её секции заказал глухие дверцы из массива дерева.

Кристиан и Таня — старинные друзья Катрине, из грассирующих. Вернее, Кристиан был другом картавого детства, а Таня появилась позже, другими словами, привычки и вкусы Кристиана она переняла все скопом, за исключением картавости. Она справилась бы при желании и с этим, однако выглядело бы сие уже анекдотично. Так что за бортом нас двое, и мы могли бы создать Движение сопротивления чистоговорящих, но проблема в том, что Таня считает всех друзей Кристиана, включая нас, скучными. Особенно нас, кажется мне то и дело. Таня — медовая блондинка с точёными формами идеально худого тела, бывшая фотомодель, а ныне аспирантка по социологии. Я не в силах уразуметь, что конкретно она изучает, но понял так, что в своём кругу она считается тяжеловесом: куколка, к тому же со вкусом одевается и получила по специальности аж «laudabilis»[3]. Но занудная.

Зато Кристиан весельчак. Без умолку ржёт и гогочет, хотя в шутках незамысловат, как пубертант. Его занимают исключительно орально-анальные подробности. Я ещё не попробовал, но уверен: достаточно стратегически верно выбрать момент и шепнуть ему на ухо, скажем, «пердун», как дело кончится застрявшим в горле куском и приёмным покоем больницы. Видит Бог, сколько раз я боролся с искушением проверить своё предположение на деле!

Кристиан работает редактором в издательстве, звучит красиво, но на практике вся его энергия уходит на ваяние очередных шедевров для чудовищно оформленной бесконечной серии про компьютеры, а также на коммерческие сериалы о специях, йоге и «альтернативном знании». Последнее не моя выдумка, на них написано чёрным по белому: «Серия Огун: альтернативное знание доступно». Так что для души у него лишь одно — кулинария. Кристиан просто помешан на ней и вкладывает в неё всего себя (с переменным успехом). Поваренных книг у него больше, чем вся наша с Катрине библиотека. А пузико не меньше чем лет на сорок.

Кстати, Огун это бог негров-йоруба.

У Кристиана с Таней зависть что за квартира — в одном из домов в стиле классического функционализма на повороте на Халвдан-Свартегатен, прямо за музеем Вигеланда (кстати, это моя профессиональная придирчивость, или потолки в тех домах впрямь чуть-чуть низковаты?). Квартира огромная, статусная, и Кристиан превратил её в храм кулинарного искусства, отдав, плюс к тому, смиренную дань среднебуржуазным представлениям о дизайне. Я раз предложил свои услуги, больше в шутку, но он, к моему облегчению, с порога отверг предложение. Работать на друзей — труд неблагодарный. К тому же бесплатный. Но с Кристиановой квартирой надо что-то делать. Сейчас в неё входишь, как в каталог Asko (не исключено, что так они и действовали: зажмурили левый глаз, выверили правильный угол зрения, зафиксировали и: «Вот! Точно как в каталоге! Больше ни до чего не дотрагиваемся!»).

До, во время и по завершении ужина беседа ограничивается темами еды и питья. Так мы узнаём, где они побывали после нашей последней встречи и что там ели, и какие непривычные ингредиенты положены в поданное нам блюдо, и даже где их следует покупать. Кристиан никогда не откроет бутылки (что он делает с настораживающей частотой) без того, чтобы не прочитать средней продолжительности доклада о характере и происхождении предлагаемого нашему вниманию вина. Как положено винным снобам, он немедленно переходит на их пошловатый глянцевый сленг. Вино оказывается то «с наглинкой» или «брутальным», то «аристократичным» и «с выраженной аскезой». Однажды он обозвал зауряднейшее пенедес «вольнодумствующим», и я едва сдержался, чтоб не сказать ему: мужчина, остыньте, давайте спокойно выпьем.

Все, кто знают меня, знают также, как я ценю рафинированность. Как говорил про это Мис ван дер Роэ, Бог — в деталях. Но в этих двоих есть некая чрезмерность на грани аффектации. Так и хочется пожелать им чуть ли не пару мучающихся коликами близнецов, чтобы направить их энергию в более конструктивное русло. Пока же здесь сервируется чревоугодие в собственном соку. Соль для гурманов, например. Я и не слыхал о такой. А у Тани с Кристианом она в ходу; выглядит как прозрачная соль с вкраплениями крупных плоских кристаллов. «Попробуй», — говорит Кристиан. Я откручиваю крышку, высыпаю на ладонь благородный порошок и бережно погружаю в него язык. Соль как соль.

— Малдонская соль, из Англии. Богата минералами, поэтому солёность выше, а натрия меньше.

Объяснения даёт Таня, апостол здорового образа жизни. Минералы — вещь хорошая, но я лично вкладывать деньги в малдонскую соль не буду. Кристиан же ею пользуется исключительно потому, что это дорогостоящая причуда. А не по причине её целебных свойств.

Сахар для гурманов.

Есть и такой, само собой: тростниковый нерафинированный сахар «Muscovado Dark» с острова Маврикий, насыщенного и тёплого коричневого цвета. И на вкус хорош. Но чтобы человеку пришло в голову целенаправленно за ним охотиться...

— Так, а где гурманский перец? — спрашиваю я.

— Прости, не понял, — отзывается Кристиан.

— Перец для гурманов. Неужели у тебя нет? Или он тут? — С этими словами я беру с лотка со специями перечницу и встряхиваю её.

— Это настоящий Peugeot, не волнуйся, — успокаивает меня Кристиан.

— Спасибо, я вижу. Я про содержимое. Что вы сюда насыпали? Только не говори, что обычный перец из пакетиков, которые продаются в любом дешёвом супермаркете, хоть в «RIMI».

Я бросаю быстрый взгляд на Катрине, она закусила губу, чтобы не рассмеяться. Хотя потом она пропесочит меня за то, что я издевался над её лучшим другом. У которого, кстати, дача в Гейлу рядом с ними, так что общаться приходится постоянно. Интересно, есть ли у них и там запас малдонской соли?

— Нет, этот перец я купил в пакистанской лавочке у них в Грёнланде, — говорит Кристиан нарочито беззаботно, демонстрируя свою терпимость и отсутствие предрассудков. — И цена бросовая. Что-то типа пятнадцати крон за огромный пакет.

— Понятно, — откликаюсь я.

Загадочная логика. Человека привлекает в пище цена, обязательно или бросовая, или астрономически высокая.

И конца этому не видно. Он подаёт закуску, истинный шедевр минимализма: рулетики из прозрачных листиков пармской ветчины с соломкой внутри. Пармскую ветчину я ел. Кристиан привёз её нам в подарок с книжной ярмарки в Италии. Изумительный вкус. Но это не она. Как же это называется? Патагонская?

— Pata Nеgra.

— Pata Negra?

Похоже на название песни Антонио Карлоса Джобима.

— Pata Negra, — повторяет Кристиан, — «чёрные ножки». Это окорок из свиньи, которая пасётся на свободе в лесах у подножия Пиренеев и питается только желудями и каштанами. Потрясающая вещь, на мой взгляд. Но может стать преданием, какая-то комиссия ЕЭС возражает против такого способа животноводства. Дух забористый, скажи?

Не то слово. И вкус соответствующий. Чувствуешь, что цену указывают за грамм. Я всё переживаю свой промах, что принял её за пармскую. Которую, похоже, в этом сезоне давно не едят. И не могу отделаться от чувства, что мы здесь предаёмся извращениям. Сидим жуём исчезающий вид животного. Ну, может, не совсем так. Но с Кристианом всё катится в эту сторону. Через несколько лет он распухнет как бочонок и будет рассуждать уже о карпаччио из панды и масле трюфелей.