Дэвид Геммел - Царь призраков

• Название: Царь призраков
• Автор: Дэвид Геммел
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Романтическое фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002568-8

Мрак сгустился над Британскими землями. Хаос и пожар кровопролитной междоусобицы воцарился в стране. Ибо убит предательской рукою законный король, и исчез бесследно, затерялся где-то в Кругу Туманов его волшебный Меч.

Многие и многие варварские племена объединились, дабы завоевать Британские земли, – объединились, ведомые таинственной, искушенной в темной магии Царицей-Ведьмой и жестоким Повелителем Бессмертных.

А против многих и многих, против силы оружия и могущества Тьмы – всего лишь двое. Мальчик – и друг его, воин. Мальчик, которого в свое время назовут королем Артуром, – и воин, коего станут звать по-разному – кто-то Кухулином, а кто-то – Ланселотом…

---

– Иди сюда, Гвалчмай! Иди сюда! Здесь твой отец.

Из тумана выделилась фигура бородатого мужчины с голубой татуировкой на обеих щеках.

– Иди ко мне, мой сын!

Гвалчмай приподнялся, но Викторин ухватил его за плечо. Глаза Гвалчмая остекленели. Викторин сильно ударил его по щеке, но кантий словно не заметил. И тут снова раздался голос:

– Викторин… твоя мать ждет! – И рядом с мужчиной встала стройная женщина в белом одеянии.

У Викторина вырвался стон, он отпустил плечо Гвалчмая, и дружинник соскользнул с алтаря. Прасамаккус ничего не понял, но поднялся на ноги и пустил стрелу в голову отца Гвалчмая. В мгновение ока все изменилось.

Образ человека исчез, а на его месте оказался чудовищный атроль, который дергал древко стрелы, пронзившей ему щеку. Гвалчмай остановился – чары рассеялись.

Образ матери Викторина слился с туманом.

– Молодец лучник! – сказал Викторин. – Полезай назад, Гвалч.

Когда тот послушно повернулся, туман рассеялся, и у края кольца они увидели дюжину огромных волков ростом с пони.

– Матерь Митры! – воскликнул Прасамаккус.

Гвалчмай рванулся к алтарю, а волки ворвались в кольцо. Он прыгнул, ухватил протянутую руку Викторина, и римлянин втащил его наверх, чуть опередив волчьего вожака, чьи челюсти с лязгом сомкнулись в каких-то дюймах от болтающейся ноги Гвалчмая.

Прасамаккус поразил зверя в горло, и тот упал. Второй волк вспрыгнул на алтарь, скребя когтями по камням, чтобы удержаться, но Викторин свирепо пнул его ногой, и он слетел вниз. Теперь волки окружали их со всех сторон, рыча и щелкая зубами. У Прасамаккуса осталось только три стрелы, и он предпочел пока их не тратить.

– Не хочу навести уныние, – сказал Гвалчмай, – но сейчас я приветствовал бы любое римское предложение.

Волк взвился в воздух выше каменного барьера, окружавшего людей. Меч Гвалчмая нашел цель рядом со стрелой Прасамаккуса.

Внезапно земля под камнями задрожала, и камни сместились. Гвалчмай чуть не упал, но сумел удержать равновесие, и тут увидел, что Викторин заскользил вниз.

Кантий одним прыжком перенесся через алтарь, ухватил римлянина за тунику и втащил его назад. Но и волки начали пятиться, а земля все дрожала. В кольцо ударила молния, и огромный волк поднялся на задние лапы, его мышцы вдруг обрели прозрачность, открывая взгляду мощный костяк. Молния погасла, волк свалился наземь, и кольцо заполнил смрад горелого мяса. Вновь в волков ударила молния, спалив трех. Остальные выскочили за камни в относительную безопасность тумана.

Возле алтаря в золотом сиянии появился мужчина.

Он был высок и дороден, длинные черные усы переходили в коротко подстриженную седую бороду. На нем было простое одеяние из лилового бархата.

– Я бы посоветовал вам присоединиться ко мне, – сказал он, – так как, боюсь, мои чары на исходе.

Викторин спрыгнул с алтаря, Гвалчмай последовал за ним.

– Поторопитесь! Врата закрываются!

Однако искалеченная нога Прасамаккуса мешала ему двигаться быстрее, а золотистая сфера уже сжималась. Гвалчмай последовал за колдуном внутрь, но Викторин метнулся назад помочь лучнику. Задыхаясь, Прасамаккус нырнул в сияние. Викторин замялся. А оно теперь было не больше окна и продолжало сжиматься, и волки снова ворвались в кольцо. Из сияния высунулась рука и втащила в него римлянина. Словно лед обжег разгоряченное тело, Викторин открыл глаза и увидел, что Гвалчмай все еще сжимает его рукав… но только стоят они в Кэрлинском лесу над Эборакумом.

– Ты всегда безупречно вовремя, высокочтимый Мэдлин, – сказал Викторин.

– У меня было много случаев набить в этом руку, – ответил волшебник. – Ты должен пойти и доложить обо всем Аквиле, хотя ему известно, что Аврелий убит.

– Откуда? – спросил Гвалчмай. – Кто-то еще спасся?

– Известно это ему от меня, – отрезал Мэдлин. – Вот почему я волшебник, а не сыровар, невежественный ты дурень.

Гвалчмай взъярился:

– Если ты такой замечательный волшебник, то почему король погиб? Почему твои чары его не спасли?

– Я не намерен препираться с тобой, смертный, – прошипел Мэдлин, надвигаясь на дружинника. – Король погиб, потому что не пожелал слушать, но мальчик жив, потому что я увел его. А где был ты, Сторожевой Пес короля?

У Гвалчмая отвалилась челюсть.

– Туро?

– Жив, хотя не благодаря тебе. А теперь отправляйся в казарму.

Гвалчмай, пошатываясь, удалился, а к волшебнику приблизился Викторин.

– Я благодарен твоей милости за помощь. Но ты несправедливо винишь Гвалчмая. Из Дейчестера его увел я. Мы оба думали, что мальчик мертв.

Мэдлин взмахнул рукой, словно прихлопывая муху.

– Справедливо, несправедливо – какая разница?

Олух меня рассердил. Его счастье, что я не превратил его в дуб.

– Тогда бы, – сказал Викторин с холодной улыбкой, – я бы перерезал горло твоей милости. – Он поклонился и направился к казарме следом за Гвалчмаем.

– А при чем тут ты? – спросил Мэдлин у Прасамаккуса.

– Я охотился на оленей. День для меня выдался неудачный.

* * *

Прасамаккус прихромал в квадратный двор казармы, давно потеряв из виду быстрых на ногу Гвалчмая и оикторина. Сбежавшиеся мальчики начали его передразнивать, но он давно привык к насмешкам и не обратил на них никакого внимания. Здания были внушительными, но даже Прасамаккус замечал, где старая римская кладка была починена или подновлена – старая производила куда более внушительное впечатление.

Улицы и переулки были узкими. Прасамаккус прошел через двор казармы и вышел на Торговую улицу, то и дело останавливаясь, чтобы заглянуть в открытые двери лавок и поглазеть на ткани, глиняную посуду, а в угловом здании так даже и на оружие. Он рассматривал изогнутый охотничий лук, когда к нему подошел толстяк в кожаном фартуке.

– Хорошее оружие, – сказал толстяк, улыбаясь до ушей. – Но похуже твоего. Может, хочешь поменять?

– Нет.

– У меня есть луки, которые бьют на пятьдесят шагов дальше твоего. Из крепкого тиса, отличной выделки.

– Вамера не продается, – сказал Прасамаккус. – А вот стрелы мне нужны.

– Пять динариев штука.

Прасамаккус кивнул. С тех пор как он в последний раз видел монету, миновало два года, да и та монета принадлежала не ему. Он улыбнулся купцу и вышел из лавки. День был ясный, снега в городе не было, хотя полосы его и виднелись на окружающих холмах. Прасамаккус задумался о положении, в которое попал.

Охотник без лошади, лучник с двумя только стрелами в чужом краю. У него не было монет, и не от кого было ждать помощи. И его грыз голод. Он вздохнул и прикинул, кого из богов мог прогневить теперь. Всю его жизнь люди втолковывали ему, что боги его не любят.

Его колченогость – вот неопровержимое доказательство, говорили они. Единственная девушка, которую он в жизни любил, умерла от красной моровой язвы. Конечно, о своей любви Прасамаккус ей никогда не говорил, но все равно: едва он отдал ей сердце, как она умерла. Он возвел светло-голубые глаза к небесам. У него не было злобы на богов. И быть не могло. Кто он такой, чтобы судить их милость к одним и немилость к другим? Но он чувствовал, что по крайней мере было бы утешительно узнать, кто из них так скверно к нему относится.

– Чего это у тебя с ногой? – спросил светловолосый мальчуган лет шести.

– На нее подул дракон, – ответил Прасамаккус.

– Больно было?

– Еще как! Да и теперь болит в сырую погоду.

– А ты убил дракона?

– Одной стрелой из моего волшебного лука.

– А разве у них чешуя не из золота?

– Как погляжу, ты знаешь о драконах очень много.

– Мой отец поубивал их сто, и сто, и еще сто. Он говорит, что сразить их можно только позади длинного уха, где кость мягкая и меч входит в мозг.

– Чистая правда, – сказал Прасамаккус. – Я своего так и убил.

– Из своего волшебного лука?

– Да. Хочешь его потрогать?

У малыша заблестели глаза, и он протянул ручонку погладить тесный глянцевый рог.

– А волшебство прилипает к ладошке?

– Конечно. Когда ты в следующий раз повстречаешь дракона, Вамера появится в твоих руках вместе с золотой стрелой.

Не попрощавшись, мальчуган унесся прочь, зовя отца, чтобы поскорее рассказать ему о своем замечательном приключении. У Прасамаккуса полегчало на душе. Он захромал назад во двор казармы и, руководствуясь запахом жареного мяса, направился к длинному зданию из золотого песчаника. Внутри оказалась зала с рядами столов и скамей, а в дальнем конце над огромным очагом поворачивалась на вертеле бычья туша. Прасамаккус, не обращая внимания на недоумевающие взгляды, медленно дошел до очереди к очагу и взял деревянный поднос. Очередь продвигалась вперед. Каждый получал по два толстых ломтя мяса и большой половник капусты с морковью. Прасамаккус дошел до раздатчика обливающегося потом коротышки. Коротышка уставился на него и не положил ему мяса.

– Что ты тут делаешь, калека?