Дэвид Геммел - Великое заклятие

• Название: Великое заклятие
• Автор: Дэвид Геммел
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024079-I

Пророчество гласит: если будут убиты ТРИ КОРОЛЯ — настанет времяТьмы. Два короля УЖЕ МЕРТВЫ. Остался лишь нерожденный ребеноккоролевы дренаев. Погибнет ОН — и погибнет мир… Защищать королевуот служителей Зла берутся ЧЕТВЕРО. Три опытных ветерана дренайскойармии — и юноша, только-только постигающий воинское искусство…

---

— Я тоже видел, — сказал Кебра. — Не пойму только, кому понадобилось насылать на нас колдовство? Боги праведные!

— Возможно, Маликаде. Не будь на мне талисмана, я бы тоже взбесился, а мы бы поубивали друг друга.

— Так давайте убьем Маликаду, — предложил Зубр.

— Хорошая мысль, — сказал Кебра. — А потом расправим свои волшебные крылья, поднимемся над горами и улетим.

— Что ж тогда делать? — спросил гигант.

— Уйдем из города, — сказал Ногуста, — но не к Белому Волку. Спрячемся на юге, в горах, пока армия не уйдет к кадийской границе, и лишь тогда присоединимся к колонне Банелиона.

— Неохота мне вот так убегать, — заявил Зубр.

— Я припоминаю, как ты улепетывал во всю прыть от наводнения, — сухо заметил Кебра. — А та львица под Дельнохом? Ты так поспешно спасался, что всю задницу себе ободрал.

— Это другое дело.

— Ничего не другое, — возразил Ногуста. — Маликада — королевский генерал, с ним не очень-то поборешься. Все равно что драться с бурей или с тем же наводнением. Притом мы не знаем наверное, что это работа Маликады. Безопаснее и разумнее всего будет покинуть город. Через два дня армия выступит, и у Маликады на уме будет совсем другое, так что про нас он забудет.

— А что мы там станем делать, в горах? — спросил Зубр.

— Охотиться, а может, и золото в ручьях мыть.

— Золото? Это мне нравится. — Зубр подергал себя за белый моржовый ус. — Глядишь, и разбогатеем еще.

— Очень просто, дружище. Завтра куплю лошадей и припасы.

— И лотки — золото промывать, — напомнил Зубр, стягивая с себя сапоги. — И все-таки, Кебра, зря ты позволил этому вентрийцу выстрелить еще раз.

Кебра с безнадежным видом взглянул на Ногусту и улыбнулся:

— Я бы чувствовал себя куда лучше, если б не был согласен с ним. До сих пор не могу поверить, что я это сделал.

— А я очень даже могу, дружище, — сказал Ногуста. —Ты поступил благородно — иного я от тебя и не ожидал.

Ульменета, держась за цепи, сидела на качелях и смотрела на далекие горы. Они звали ее к себе, как мать зовет потерявшееся дитя. Дома, в своих родных горах, она была счастлива. Там обитает вековая мудрость, и от снежных вершин веет покоем. Пусть эти горы для нее чужие — они все равно манят ее. Ульменета, сопротивляясь этому зову, перевела взгляд на более близкие предметы. Летом кровельный садик императорского дворца просто чудесен — он весь пестрит яркими красками и благоухает всевозможными цветами. Парящий высоко над городом, он кажется зачарованным местом. Зимой он не столь богат, но теперь до весны остались считанные дни, и в нем расцветают нарциссы, желтые и пурпурные, и вишни подернулись белой дымкой. Здесь, на вольном воздухе и горячем солнце, демоны кажутся дурным сном, привидевшимся ребенку в темной комнате. Детство Ульменеты было радостным. Она росла в горах, на воле, окруженная любовью. Сейчас, крутя на цепях сиденье качелей, она снова почувствовала себя маленькой девочкой и хихикнула, когда горы завертелись у нее перед глазами.

— Что за глупый вид у тебя, — строго сказала Аксиана. — Не пристало монахине тешиться ребяческими играми.

Ульменета, не слыхавшая, как подошла королева, уперлась ногами в крышу и остановила качели.

— А почему? — сказала она. — Почему так много людей думает, что религия и радость имеют между собой мало общего?

Грузно поднявшись, она села вместе с королевой на скамейку под вишнями.

— Такое поведение недостойно, — пояснила королева. Ульменета промолчала.

Аксиана сидела, приложив ладони к разбухшему животу. «А вот ты теперь не смеешься больше, дитя, — думала Ульменета, — и в глазах твоих поселилось горе».

— Мне кажется, что достоинство — это понятие, которое мужчины придумали, чтобы как-то облагородить то, что они вытворяют во время совокуплений, — сказала наконец монахиня, и по лицу Аксианы прошла слабая тень улыбки. — Мужчины — странные создания: спесивые, тщеславные, бесчувственные и грубые.

— Ты для того и стала монахиней, чтобы больше не иметь с ними дела?

— Нет, душенька, — мне среди них досталась настоящая жемчужина. Потеряв его, я поняла, что никто другой мне не нужен. — Ульменета со вздохом посмотрела вдаль и увидела трех всадников, поднимающихся по горной дороге.

— Извини, Ульменета. Я расстроила тебя своим вопросом.

— Совсем нет, наоборот — он помог мне вспомнить о хорошем. Славный он был человек, мой муж. Два года он ухаживал за мной и вбил себе в голову, что я стану его женой, если он прежде меня доберется до вершины Пятирогой. Я тогда была тоненькая и бегала по горам очень быстро, — объяснила Ульменета, видя удивленный взгляд королевы. — Ни один мужчина не мог угнаться за мной. Виан старался два года, просто из кожи лез, и в конце концов я его полюбила.

— И что же, обогнал он тебя?

— Обогнать не обогнал, но завоевал. Славное было время. Женщины помолчали, наслаждаясь теплом утреннего солнца.

— Какая она — любовь? — спросила Аксиана, и Ульменете стало грустно — не из-за своей потерянной любви, а из-за прекрасной юной женщины, сидящей с ней рядом. Печально, когда женщина, которой осталось всего несколько недель до родов, не знает, что такое любовь.

— Порой она накатывает, как бурный поток, порой растет медленно, как большое дерево. Возможно, у вас с королем будет именно так.

— Нет. Он обо мне совсем не думает. Я всего лишь побрякушка среди прочих его украшений.

— Он великий человек, — сказала Ульменета, сознавая всю пустоту своих слов.

— Великий убийца и разрушитель. Люди поклоняются ему, словно богу, но он не бог — он чума, раковая опухоль. — Королева сказала это не с жаром, а с кроткой покорностью, которая придала ее словам еще больше силы.

— В нем есть и хорошее. Он любим своим народом и часто бывает великодушен. Я видела даже, как он плачет — он тогда был моложе и думал, что Звездный, его конь, охромел.

— А теперь он спокойно отправил того же Звездного на живодерню. Шкура его скакуна пойдет на обивку мебели, мясо — в пищу, а кости на клей — так ведь?

— Мне кажется, ты ошибаешься, дитятко.

— Ничего подобного. Я слышала, что он говорил на своем дне рождения. Он продал живодерам всех старых лошадей, в том числе и Звездного, а деньги пойдут в его военный сундук. У этого человека нет сердца.

— Не говори так, милая, — прошептала Ульменета, но ее пробрало холодом.

— Здесь нас никто не слышит. В саду нет тайных ходов, нет полых стен, где сидят писцы со своими перьями. На уме у Сканды только война, и он никогда не остановится на достигнутом. Когда весь мир падет перед ним, он не испытает ничего, кроме отчаяния — ведь завоевывать будет больше нечего. Расскажи мне лучше о любви, Ульменета.

Монахиня заставила себя улыбнуться.

— Есть одна старая легенда, в которую я почти что верю. Боги древности в начале времен создали совершенные существа с четырьмя ногами, четырьмя руками и двумя головами. Но потом, видя, как совершенны и счастливы их создания, боги позавидовали. Слово, изреченное верховным богом, разделило первозданные существа пополам и раскидало их по всему свету. Отныне у каждого из них стало по две ноги, по две руки и по одной голове. Каждый обречен скитаться по свету и искать свою утраченную половину, чтобы снова стать совершенным.

— Эта сказка годится только для простонародья, — упрекнула ее Аксиана.

— Господин Калижкан к вашему величеству, — доложила, подойдя к ним, молодая служанка, и королева, радостно захлопав в ладоши, приказала:

— Пусть поднимется.

Чародей появился перед ними в небесно-голубых одеждах и такой же широкополой шляпе. Сняв ее, он изящно склонился, приветствуя королеву.

— Как чувствует себя ее величество сегодня?

— Хорошо, сударь, а теперь, когда вижу вас — еще лучше.

Ульменета уступила чародею свое место, и он с ослепительной улыбкой сел рядом с королевой. Монахиня вернулась на качели, радуясь, что видит свою любимицу в таком хорошем расположении духа. Калижкан всегда действовал на нее благотворно и потому нравился Ульменете. Чародей с королевой поговорили немного, и Аксиана позвала:

— Поди сюда, Ульменета, ты должна это видеть!

— Какой ваш любимый цветок? — спросил Калижкан, когда монахиня подошла.

— Горная лилия.

— Белая с голубыми прожилками?

— Да.

Калижкан взял в руку горсть земли, прищурился, и из земли пророс тонкий стебель. Сперва на нем распустились листья, затем раскрылся бутон, подставив солнцу белые с голубым лепестки. Чародей поднес цветок Ульменете, но в ее пальцах лилия превратилась в дым и рассеялась.

— Правда, чудесно? — воскликнула королева.

— Вы наделены великим даром, сударь, — согласилась Ульменета.

— Мои успехи — плод долгих и усердных трудов, но мне всегда приятно доставлять удовольствие моим друзьям.

— Как поживают твои сироты, Калижкан? — спросила королева.