Фридрих Делич - Библия и Вавилон

• Название: Библия и Вавилон
• Автор: Фридрих Делич
• Издательство: А. С. Суворин
• Жанр: История
• Год: 1907

Классическое историко–археологическое исследование немецкого учёного по результатам раскопок на территории древнего Вавилона.

Предлагаемая книга представляет собой содержание трёх чтений знаменитого немецкого ассириолога Фридриха Делича, вышедших вскоре отдельным изданием («Babel und Bibel», ein Vortrag von Friedrich Delitzch). Сразу после выхода в свет это сочинение произвело переполох как среди широких кругов читающей публики, так и среди богословов. Смелые сопоставления текста Библии с дошедшими до нас отрывками вавилонской и ассирийской литературы и множество новых сведений, внесённых Деличем в эту, до того времени мало исследованную, область истории, навлекли на автора обвинения в желании подорвать устои религии, уронить божественный характер происхождения библейских сказаний.

В своём исследовании Делич в живой и увлекательной манере рассказывает о результатах очень успешных ассиро–вавилонских раскопок, а также приоткрывает новые страницы древней истории Ближнего Востока. Авторский текст сопровождается многочисленными наглядными иллюстрациями.

---

Совершенно аналогичное читаем мы в § 25 законов Гамураби: «Если кто–либо, придя для тушения пожара, позарится на имущество хозяина и присвоит себе это имущество, то такой человек должен быть брошен в тот же самый огонь». Это еврейско–вавилонское «вожделение» требует для состава греха совершения известного поступка. Иисус был первый, кто своим, «а я говорю вам» признал грехом, заслуживающим наказания, самую греховную склонность, греховное желание.

Так как на Востоке право и религия до сих пор не отделяются друг от друга, то всякое нарушение права является в то же время поступком против Бога, заслуживающим, наряду с земным наказанием по закону, ещё гнева и наказания со стороны божества. Однако и все остальные нравственные обязанности, не закреплённые правом, должны были исполняться вавилонянами столь же строго, как и израильтянами и их нарушение влекло за собой кару божества. Я говорю прежде всего о правдивости. Государство Гамураби умело в достаточной степени обеспечить своим подданным защиту против фальшивых весов, мер или лжесвидетельства. Но нравственное сознание вавилонян, как и израильтян содержало в себе более широкое и глубокое понятие правдивости и поэтому можно только пожалеть, что 8–я заповедь, вместо ограниченного понятия «ложного свидетельства», не охватила в своём содержании более широкого определения: «ты не должен лгать». Если бы нам с раннего детства прививали сознание предосудительности лжи во всякой форме, подобно тому, как персы, по свидетельству Геродота (I, 138) приучали своих детей в возрасте от 5 до 20 лет исключительно к трём вещам: ездить верхом, стрелять из лука и говорить правду, — то отношения между людьми были бы в настоящее время несомненно гораздо лучше. У вавилонян всякая неправда, например, не сдержать данного обещания, отказать в обещанной защите, говорить «да», имея в сердце «нет», вообще всякая ложь неоднократно резко клеймится, как грех против божеских и человеческих законов. В противоположность этому правдивость превозносится, как высшая добродетель. Что же касается «любви к ближнему», сострадания к нему, то никто не может отрицать возвышенного характера израильской заповеди: «люби ближнего твоего, как самого себя», несмотря на ограничение применения её исключительно к членам своего народа (Левит, ХIХ, 18). Но, не отнимая у иудейства принадлежащего ему, пусть честно и справедливо воздадут другим народам должное за их заслуги, отдадут Богу — Божье.

Нельзя согласиться, чтобы любовь к ближнему являлась монополией израильского народа и потому следует признать слишком поспешным утверждение, что в Вавилоне нельзя найти ни малейшего следа чего–либо подобного основному принципу истинной нравственности «любви к ближнему, как к самому себе».

Не говоря уже о том, что является совершенно невероятным, чтобы вавилоняне, подобно евреям считавшие себя вполне зависимыми от милости божества, от его милосердия, не признавали в свою очередь никакой любви к ближним. Подобное утверждение прямо противоречит свидетельству памятников. Мы уже раньше указывали, что, желая узнать причины гнева божества к больному, врач предлагал ему вопросы: «Быть может ты не освободил заключенного? не развязал связанного? не дал заключенному возможности смотреть на свет?» Это один пример. Но Британский музей хранит — к сожалению, ещё не в полном числе — таблицы с вавилонскими изречениями, позволяющими нам составить себе верное представление о глубине нравственных воззрений благородных вавилонян, подобно тому, как свод законов Гамураби дал нам понятие о «неизмеримой культурности» этого народа. В этих таблицах мы можем прочесть изречения, справедливость которых оправдывается опытом тысячелетий и которые тем не менее, к величайшему стыду людей, не запечатлелись глубоко в их сердцах. Таково, например, изречение:

Не говори много, храни уста твои!

Если ты разгневан, подожди говорить,

Ибо если ты заговоришь сейчас же, ты должен будешь впоследствии раскаяться!

Нет, молчанием успокой свой гнев!

Там же мы можем прочесть — подобное бриллианту, блеск которого не зависит от места и времени — увещание вавилонского мудреца любить ближнего, не презирать его и не относиться к нему с высокомерием, что неизбежно вызовет гнев божества, а, напротив, оказывать помощь тем, кто просит пищи или питья, так как это приятно божеству, творить всегда добро. Вообще, когда мы углубляемся в эти таблицы, то с радостью видим, что милосердный Бог — Бог–любовь — уделил свои небесные добродетели не одному народу, что его милосердие распространяется везде, где живут люди, и потому отблеск этих добродетелей отражается всюду в человеческих сердцах.

Эти нравственные правила не были только надписями на глиняных таблицах. Мы читаем о примерах частого проявления их на деле даже по отношению к рабам и рабыням. Библейская 4–я книга Царств заканчивается даже рассказом об акте милосердия со стороны вавилонского царя к своему политическому врагу, рассказом об освобождении из темницы иудейского царя. Кто внимательно изучал законы Гамураби, должен сознаться, что, как ни защищают они жизнь, собственность и доброе имя каждого отдельного человека, как ни категорически требуют самого добросовестного исполнения обязанностей от всех, кто обязан к этому службой или званием, и за каждое пренебрежение этими обязанностями угрожают строжайшими наказаниями, — всё–таки любовь, кротость и сострадание находят себе выражение и там. Мы читаем о необходимости любвеобильной заботы о болеющей долгое время жене (§ 148), о вдовах и сиротах (§ 178), о кротости по отношению к постигшему несчастием должнику (§ 48), о снисхождении к дурному сыну (§ 169).

Да и стоит ли говорить много об этом, когда в начале этой главы мы уже узнали, что самаритяне по своему происхождению вавилоняне и самими иудеями признавались за жителей города Куты, т. е. другими словами — вавилонянами. И разве проникнутая божественным духом притча Христа о милосердном самарянине не является понятным всему миру памятником того, какой глубокий смысл придавали вавилоняне понятию любви к ближнему. Поистине, где бы в мире ни совершились поступки, подобные поступку самарянина, Библия и Вавилон братски протянут друг другу руку, и именно вавилонянина Христос поставил как образец для всех людей, сказав: «Иди и поступай так же».

К этим и другим заповедям присоединялись в Вавилоне, как и у израиля, многочисленные предписания жрецов, касающиеся жертвоприношения, молитв и добровольных даров, главным же образом заповедь не произносить всуе имя Господне, т. е. не злоупотреблять им. В особенности клятва именем Бога считалась настолько священной, что ни в законах Гамураби, насколько мы знаем их в настоящее время, ни в отрывках процессуальнаго права, вовсе не предусматривается возможность нарушения такой клятвы. С другой стороны вавилонянин не должен есть, не упомянув предварительно имя Божие, и должен всегда помнить долг благодарности по отношению к Богу. Если мы возьмём все те места, в которых богобоязненность трактуется, как важнейшая обязанность человека, а отсутствие её, как корень всякого зла, то мы можем со спокойной совестью утверждать, что у вавилонян, как и у евреев, богобоязненность считалась началом мудрости. Подобным же образом мы можем прочесть на одной таблице из библиотеки Сарданапала изречение: «Бойся Бога, чти царя!». Почитание царя — главы государства, в котором обычно видели, заместителя Бога на земле, благословение перед законами государства, данными высшим законодателем неба и земли и прежде всего страх перед божеством — таковы были основы, в течение двух тысячелетий поддерживавшие прочность вавилонского государства, несмотря на многочисленность его врагов. Насколько серьёзно сами цари относились к греху, показывает надпись, вырезанная по приказанию последнего халдейского царя в башне храма, посвящённого богу луны, в г. Ур: конец заключающейся в ней молитвы представляет собой мольбу к Богу предохранить от греха Валтассара, старшего сына царя.

Каждый без предубеждения относящийся к фактам должен сознаться, что содержание понятия «грех» или, говоря другими словами, совокупности всего того, чего человек обязан не делать по отношению к Богу и людям, в Вавилоне и в Ветхом Завете совершенно одинаково. Такое же согласие господствует и во взглядах обоих народов на последствия греха. Ни один грех не может укрыться от глаз божества, ни один не останется без наказания. Последствием греха является гнев божества, отлучающий грешника от общения с ним и проявляющийся в наказании: в болезни, несчастии, нужде, недоброжелательстве, гибели, смерти (Пс. ХХХVIII, 3; LXXXVII, 8; VIII, 16; LXXXIX; 7 и мн. др.). Ветхо– и новозаветное воззрение, что болезнь и нужда являются расплатой за грехи, совершенно сходно с вавилонским, и мы хотели бы сказать — счастье, что оно сходно с ним, ибо это даёт нам право как можно тщательнее исследовать ещё раз, может ли принятие подобной причинной связи между болезнью и грехом устоять перед судом приобретённых нами с тех пор знаний.