Кэтрин Гэскин - Сара Дейн

• Название: Сара Дейн
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0117-3

Героиня романа — молодая, красивая, умная девушка, дочь образованного, но опустившегося человека, потеряв отца, остается совсем одна, без средств к существованию. Не в силах вынести унижений в доме, где ей пришлось служить прислугой, обманутая любимым, она решает бежать в Лондон, но ее арестовывают и обвиняют в воровстве. И вот она в толпе ссыльных плывет в Новый Южный Уэльс, где ей предстоит провести семь долгих лет. И тут внезапно ей представляется возможность вырваться из кошмара, в который она попала, и начать новую жизнь…

---

Для самой колонии война в Европе имела три последствия: министр по делам колоний не нашел ни времени, ни ресурсов, чтобы удовлетворять ее растущие потребности; ирландское восстание вызвало приток политических ссыльных, якобинские взгляды и висельный юмор которых делал их совершенно нежеланными гостями; третьим и, на взгляд губернатора, самым печальным последствием было то, что из-за войны в Европе не было никакой надежды на прибытие новых армейских офицеров, не успевших пристраститься к рому и не развращенных властью, которых бы привлекала идея службы в Новом Южном Уэльсе.

Губернатор проклинал Наполеона не только в силу очевидных причин.

II

Брови Джереми были задумчиво сдвинуты. Он некрепко сжимал свой бокал, оглядывая комнату. Через несколько дней она должна была принять вид гостиной в новом доме Маклеев, а пока в ней были голые полы, окна без гардин и остатки наполовину распакованных ящиков. В середине ее, у стола, заставленного разным фарфором, стояли рядом Сара и Эндрю и пытались разделать холодную жареную утку. На их лицах читалось возбуждение и беспокойство, но не было печати усталости, хотя переезд начался с рассветом. Свет лампы, выделяя черты лица Эндрю, освещая его огрубелую кожу и передавая теплый оттенок волос Сары, также улавливал блеск в их глазах и быстрые полуулыбки, которые мелькали на их лицах. На Саре было свободное ситцевое платье, выгоревшее на солнце за три лета, а на Эндрю — куртка, в которой он лазал по лесам во время ремонта старого «Чертополоха». Движения их были полны радостью жизни и приятного возбуждения.

Джереми прислушался к обрывкам их разговора.

— Сад на этот раз должен быть разбит как следует, Сара.

— Да, — Сара на мгновение замолкла, чтобы положить кусок на тарелку. — Но не слишком. Здесь, для этого пейзажа, не подойдет строго разбитый сад. Во всяком случае, — добавила она, — он никогда не будет таким прекрасным, как в Кинтайре.

Эндрю быстро бросил через плечо:

— Слышишь, Джереми? Я построил для жены лучший дом в колонии, и в первый же день в нем она не может подумать ни о чем лучшем, чем жалкая хибарка на Хоксбери.

Сара подошла с тарелкой к Джереми.

— Если этот дом такой же счастливый, как в Кинтайре, я буду в нем тоже счастлива.

Джереми улыбнулся ей.

— Первая любовь для женщины ни с чем не сравнится, не так ли, Сара?

Губы ее слегка скривились.

— Нет, ни с чем.

Они уселись на ящиках, сдвинув их в кружок, и принялись за еду. Лампа стояла на полу перед ними. Одно широкое окно, выходившее на залив, было открыто, и в него проникал нежный ночной ветерок конца лета. Снаружи мягко покачивались деревья, в доме ни один звук не нарушал тишины. Рабочие ушли с наступлением сумерек, дети уже спали, Энни похрапывала возле них. Они разместились на наскоро устроенных кроватях в комнате над просторным вестибюлем. Над гаванью сияла полная яркая луна, озаряя все своим бледным светом.

Внезапно подняв голову и оглядевшись, Сара встретилась глазами с Джереми.

— Здесь так тихо, — сказала она. — И нигде никаких огней. Как будто мы у себя в Кинтайре.

Эндрю с шумом бросил нож на тарелку.

— Обязательно так говорить о Кинтайре? Как будто он уже не наш. Ты прекрасно знаешь, что он ждет тебя, как только ты туда захочешь.

В голосе его было некоторое раздражение, но этот резкий тон исчез, когда Сара обернулась к нему и улыбнулась. Они обменялись такими взглядами, что Джереми про себя выругался: им следовало учитывать, что они не одни. Они слишком привыкли считать его частью собственного счастья, забывая, что он мужчина, что его сводит с ума желание каждый раз, когда Сара так улыбается. За годы, прошедшие со времени мятежа в Кинтайре, отношения между ними тремя перешли в глубокое доверие и товарищество, которые трудно было бы передать словами. Для всей остальной колонии он был просто надсмотрщиком, работающим на Маклея, и он так и держался в присутствии посторонних; но наедине с ними он был полноправным членом тесного союза троих, боровшихся и трудившихся ради единой цели. Тем не менее для него все еще было мукой наблюдать за их отношениями. Их нежные улыбки и обращенные друг другу взгляды заставляли забыть о годах, прошедших со дня свадьбы, и о трех детях, спавших наверху.

Он нетерпеливо потянулся за бокалом, стоявшим на полу, заговорил, не успев остановить себя, и произнес слова, которые меньше всего хотел напомнить Маклеям: они выдали его разочарование и горечь, накопившиеся за годы, проведенные вдали от женщин его круга.

— Помните?.. — вырвалось у него. И тут он замолчал.

Сара и Эндрю повернулись и вопросительно посмотрели на Джереми. Тот сжал губы и глубоко вздохнул.

— Ну? — спросил Эндрю.

— Помните, — медленно продолжил Джереми, — мы пили тост в лагере у костра в день вашей свадьбы… в честь госпожи Кинтайра?

Эндрю сразу уловил его настроение. Лицо его потеплело от нежности. Наблюдая за ним, Джереми испытал муки ревности. Минуту они все трое сидели, предаваясь воспоминаниям о холодном ветре, который дул в ту ночь, о звездах, слишком больших, слишком близких.

— Помню ли я?.. — пробормотал Эндрю. — Это было почти семь лет назад. — Он повернулся к жене. — Лет, полных стольких событий для нас. Кто бы мог знать?.. — Тут он пожал плечами. — Но эти семь лет всего лишь начало. Так много еще предстоит.

Сара сказала мягко, как бы ни к кому не обращаясь:

— Ты никогда не будешь доволен, да, Эндрю?

— Доволен? — Он рассмеялся. — А зачем? Только дураки бывают довольны достигнутым. Зачем мне сидеть на стуле, наблюдая, как мир вращается вокруг меня?

Он поднялся. Джереми заметил у него вокруг глаз морщины, слишком глубокие и слишком многочисленные для его возраста. Сами глаза были напряженными, блекло-голубыми, как будто солнце долгих путешествий высветлило их.

— Я еще стану богачом, — заявил Эндрю. — Но не таким, как представляют в этом захолустье. Я хочу такого богатства, как полагается по меркам остального мира, такого богатства, которое признал бы даже Лондон!

Эндрю зашагал по комнате, заложив руки за спину. В свете лампы стали заметны пятна на куртке, бахрома на выношенных манжетах, непудреная голова. Но насколько более внушителен он сейчас, подумал Джереми, чем когда появился в великолепии кружев, башмаков с серебряными пряжками и парчового камзола, привезенных из Лондона.

Эндрю повернулся и взглянул на жену.

— Когда-нибудь я отвезу тебя в Лондон, Сара. У тебя будет все, чего ты тогда желала. Когда-нибудь… — губы его расплылись в улыбке. — А пока мы поживем здесь, подальше от шума и грязи. — Он повел рукой в сторону городка, построенного над прилегающим заливом. — У меня будет земля, много земли, и корабли. И я сделаю этот дом великолепным. Таким… ты увидишь!

В нем внезапно вспыхнуло вдохновение, он нагнулся за матросским ножом, которым они разрезали веревки на ящиках, присел на корточки перед ящиком, на котором перед тем сидел, и уверенной рукой, без колебания, стал чертить на твердой древесине кончиком ножа. Твердая поверхность не поддавалась, и он тихонько чертыхался от раздражения. Двое других наблюдали за тем, как становится очевидным план дома.

— Вот… — сказал Эндрю, вонзив нож и повернувшись к ним.

Он замолк и поднял голову. Ручка двери слегка дрогнула, затем наступила тишина. Сара и Джереми повернули головы к двери. Эндрю медленно выпрямился, все еще держа нож в руке. Он тихонько прокрался к двери, резко распахнул ее и замер. Его старший сын стоял перед ним, испуганный, босой, в длинной, до пола, рубашке с вытянутой вперед рукой, как будто все еще держался за ручку.

— Папа…

— Дэвид! — Эндрю воззрился на ребенка. — Мальчик, что ты?

Дэвид шагнул в комнату и взглянул на мать.

— Я проснулся — и услыхал тебя.

Сара вмиг оказалась возле ребенка и подхватила его на руки. Он уютно устроился там, опустив голову ей на плечо, его вопросительный взгляд блуждал по незнакомой комнате. Он переводил глаза с отца на Джереми, а потом возбужденно заерзал.

— Можно я побуду с вами, мама?

Сара через его голову улыбнулась Эндрю.

— Пусть немного побудет. Через несколько дней они привыкнут к этому дому, к тишине, и приспособятся к новой жизни.

Эндрю кивнул, протянув руку, чтобы потрепать льняные кудряшки сына.

— Почему бы и нет? Ты же никогда еще не засиживался допоздна, правда, сынок?

Он вернулся к ящику, и Сара снова села, держа на руках Дэвида. Она натянула ему на ноги ночную рубашку, которую ему сшила Энни, но он быстро выпростал из-под нее одну ногу и выразительно пошевелил пальцами. Сара крепко прижимала его к себе левой рукой, правая ее рука лежала у него на коленях. Малыш вцепился в нее, удивленно глядя на нож в руке отца.