Тибор Фишер - Книжный червь

• Название: Книжный червь
• Автор: Тибор Фишер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-020875-8

Перед вами — «человеческая комедия» по Тибору Фишеру. Комедия злая, жутковатая — и отчаянно смешная. Сборник рассказов, каждый из которых одновременно и своеобразная «игра в бисер» — и весьма «соленый» анекдот.

От английских тюрем — и до берлинских богемных кварталов…

От Румынии — и до Лазурного берега…

Но прежде всего — от Лондона!

Читайте — и наслаждайтесь!

---

Он отложил в сторону «Если бы Богом был я». 1884 год и идет в зачет. Читать все в хронологическом порядке не удавалось, и, как ни жаль, приходилось двигаться зигзагом.

Эта Идея пришла ему в голову тринадцать лет назад, на третьем этаже Университетской библиотеки. Он читал послание внезапно скончавшегося Пия II: «Любой век — слеп, если пренебрегает литературой». И тут, прочтя эти слова, он вдруг задумался: а что откроется человеку, который прочтет все книги на свете? К тому времени он уже привык жить в библиотеке. Однако по-настоящему все началось с этих слов.

Или все же началом был Париж? В Париже он оказался вместе с Томом. Двое старшеклассников, путешествующих налегке. В карманах — пусто, в душе чувство неуверенности. Они слонялись по городу, желая причаститься шикарной жизни и веселья. В Латинском квартале оказалось поразительно много гостиниц. Еще поразительнее было количество постояльцев в них. Часа два они ходили от двери к двери, прежде чем нашли гостиницу, где нашелся свободный номер. Незадача заключалась в том, что у них не нашлось денег за него заплатить. То был наглядный урок, почему в пик туристского сезона люди предпочитают заказывать жилье заранее.

Они трижды прошли мимо одной и той же книжной лавки; его поразило собственное самообладание. На четвертый раз он не удержался и предложил Тому все-таки зайти в магазинчик.

Он слышал о «Shakespeare Co» и примерно представлял, что это такое. Тогда, по молодости лет, он был достаточно невежествен, но все же подозревал, что Джойс и Элиот были мародерами от литературы. Едва он вошел в магазин, как глаза разбежались — столько здесь было всего. Но Тому было не до книжек: он направился к кассе и поинтересовался у скрючившегося за ней человечка, не знает ли тот какую-нибудь гостиницу, где можно переночевать. Они никогда не бывали в Париже, — тем более в этом магазине, но человек за кассой отнесся к ним так, словно они знакомы сто лет:

— Ребята, если вы и впрямь в пролете, можете переночевать здесь. Только, чур — на одну ночь.

Так свою первую в жизни ночь в Париже он провел в книжном. Правильнее было бы сказать иначе: первую ночь в книжном он провел в Париже. Том пошел купить им на ужин кебаб, а когда вернулся, принялся беседовать с двумя американками, которые тоже остались здесь на ночь — с той разницей, что у американок на ужин был йогурт. Он же раз и навсегда влюбился в «Shakespeare Co». В ту ночь он не ел и не спал: его поразили американские издания, ничего подобного он раньше не видел.

Глядя, как восходит солнце над башнями Нотр Дам, он вспоминал легенду про доктора Фауста, который, приехав в Париж, привез на продажу партию Гутенберговских Библий — только-только из под печатного станка. Но в Париже его встретили члены гильдии переписчиков — и так заморочили ему голову, что он потерял весь свой товар. Переписчики очень не хотели, чтобы кто-то отбивал у них хлеб.

В ту ночь в нем словно распрямилась скрытая пружина: оказывается, когда книжный закрывается, вовсе не обязательно из него уходить. Просто остаешься и продолжаешь читать. К тому времени он уже привык проводить целые дни в книжных магазинах, что рядом с колледжем: в некоторых из них на него даже стали косо поглядывать, принимая за воришку, однако в ту ночь в «Shakespeare Co» он осознал, что теперь может посвятить этому занятию гораздо больше времени. Но по-настоящему, начало всему было не здесь. «Shakespeare Co» проходил по разделу радостей, вывезенных с летних каникул.

Начало было положено, когда он случайно оказался заперт на ночь в университетской библиотеке. С тех пор он оставался там намеренно, — просто потому, что уходить не хотелось. Его ни разу не застукали: библиотекари обходили залы перед закрытием, но можно было спрятаться среди стеллажей на верхних этажах, а утром выскользнуть из здания, никем не замеченным.

Правда, внес свою лепту и тот телефонный разговор с отцом. После первого семестра отец позвонил и объявил, что «снял его с довольствия»: денег из дома больше не будет. Сам папаша «университетов не кончал», — а вместо этого, как он любил хвастаться, с шестнадцати лет работал мясником. На самом деле, подталкивая сына к поступлению в университет, отец просто морочил ему голову, преследуя совсем иную цель — вытолкнуть его из дома. Так он оказался предоставлен самому себе, и в карманах его гулял ветер.

То была неслыханная жестокость. Ему удалось-таки найти работу, но, несмотря на это, он решил урезать расходы до минимума: отказался от комнаты, все свои вещи отнес в камеру хранения, а ночи проводил в библиотеке, читая запоем, сутки напролет, — после чего шел утром в колледж, чтобы помыться в общем душе, совершал обход магазинов и шел обратно в библиотеку.

Ему были неведомы обычные студенческие траты: он никуда не ходил. С момента приезда в Кембридж — и до окончания университета, он не выезжал из города — если не считать прогулок в окрестные деревеньки, куда он сопровождал Эльзу или какую-нибудь другую девицу: целью таких путешествий был местный паб. В кино он не ходил, в клубы — тоже. От покупки одежды отказался. Отказался от того, чтобы нормально есть. Отказался от покупки книг. От выпивки. Был грант, стипендия и вспомоществование. Во время каникул он работал в университетской библиотеке, соответственно, успел там примелькаться. И кто сказал, что жизнь его состояла из одной только Библиотеки Университета? Он наведывался и в другие книжные хранилища: надо же было порой развеяться, сменить обстановку.

В какой-то момент он понял (и понимание это было не очень приятным), что ни одна живая душа не разделяет его пристрастий: в этом мире он жил чужак чужаком. Эльза? Эльза всегда была к нему расположена, однако у них было так мало общего… Да нет, затворником он не был. Как-то — средь бела дня, на Сильвер Стрит — его поймала за руку и, как мальчика, отвела к себе домой женщина, что работала уборщицей в тамошней больничке. «Дядюшка Фил», ворковала она, покуда он пытался ослабить ее хватку и припомнить, где и когда они познакомились. «Вот и встретились! Почему бы тебе не зайти ко мне в гости?»

Это страсть, решил он, — ему выпало стать предметом великой страсти; с неделю он запоем читал любовную лирику, но тут выяснилось, сколько таких дядюшек каждый день ходит по улицам. Так он постиг сразу несколько истин: понял, почему большинство людей готовы на все ради секса, осознал, что сам он девицу интересовал в последнюю очередь — нужно ей было совсем другое, и заключил, что каждому хотя бы раз в жизни перепадает перепихнуться на дармовщинку.

Тогда, на улице, почувствовав ее ладонь на своем запястье, он хотел одного: вырваться и убежать к своим книжкам; позже он был рад, что не сделал этого.

Потом… была еще эта вечеринка… он уже начал жалеть, что на нее пошел, вместо того, чтобы сидеть в библиотеке, и тут две девицы устроили стриптиз. Он думал, все бросятся аплодировать. Он вполне готов был похлопать дамам… Но никто из студентов не проявил по этому поводу никакого энтузиазма, вот что интересно. Он раздумывал об этом несколько лет, прежде чем разобрался, что же тогда произошло; зрелище никого не тронуло по той причине, что если для одних смотреть на раздевающихся женщин вошло в привычку, то для других гениталии девиц, которых разве что ленивый не видел в неглиже, особого интереса не представляли. Характерно другое — кто потом жарил этих девиц на расшатанной гладильной доске в прачечной. Кев из Белфаста. Кев, который, как и он, никогда не жаловался на кормежку в студенческой столовой. Они с Кевом были одни такие на весь колледж. Так что, чем кончится стриптиз, ясно было с самого начала.

Он подцепил фасолину, упавшую с ложки и повисшую на футболке. Фасолина слилась с греческой надписью, образовав арку над заглавной «альфой» в слове «Ахилл».

Что ж, он посвятил свою жизнь тому, чтобы прочесть все на свете.

По здравом размышлении он понял, что с этим ему не справиться. Хорошо пусть будет все, когда-либо написанное на английском языке. Все книги. К тому времени он уже прочел немало. В среднем, начиная лет с одиннадцати, он читал по три-четыре книги в день. Хотя… какое-то время было растрачено на чтение книг, к делу не относящихся. Так, об истории Китая он знал больше, чем должен знать человек в здравом рассудке, если только этот человек не историк-китаист, конечно.

О своей миссии он никому не рассказывал. Во-первых, если ему суждено потерпеть фиаско, лучше, чтобы об этом не знала ни одна живая душа. Во-вторых, он и сам не очень-то понимал, во имя чего он все это затеял. Он чувствовал — ответ придет в конце сам, однако, что это будет за ответ и что ему с ним делать, — он не имел об этом ни малейшего представления. Может, прочтя все книги, он напишет что-то действительно оригинальное. В конце концов, как можно написать что-то оригинальное, если тебе не известно все, написанное до тебя другими?