Том Вулф - Я - Шарлотта Симмонс

• Название: Я - Шарлотта Симмонс
• Автор: Том Вулф
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00186-6, 0-374-28158-0

Шарлотта Симмонс, умная, скромная и наивная девушка из простой семьи, круглая отличница из крохотного городка, попав в один из самых элитных университетов США, с изумлением обнаруживает, что интересы большинства студентов сводятся к сексу, выпивке, желанию показать себя «крутым», «оттянуться» и «поколбаситься», а вовсе не к учебе и познанию мира, в котором так много интересного…

Для написания этого романа Том Вулф специально провел в студенческих кампусах около четырех лет. Открывшийся ему мир он перенес на бумагу.

---

Тем не менее всему на свете бывает конец, и наступил день, когда мама, папа, Бадди и Сэм повезли Шарлотту обратно на автобусную станцию в Гэлакс. Папа лично проследил за тем, как в бездонное чрево грузового отсека автобуса погрузили драгоценный подарок, который еще дома не просто положили в коробку из-под ножей для газонокосилки, а упаковали по всем правилам: завернули в тряпки, проложили пенопластом, набили все свободное пространство скомканными газетами и закрыли экран монитора старым резиновым ковриком из ванной.

Шарлотте ужасно хотелось расплакаться, когда она прощалась со своими, но слезы так и не появились, а в горле пересохло от нервозности и страха перед тем, что ждало ее впереди. Этот страх не шел ни в какое сравнение с тем волнением, какое она испытывала в прошлый раз, когда впервые ехала через хребет Голубых гор… туда… в то самое место. Что ж, по крайней мере одну вещь эта поездка домой на каникулы помогла ей понять: больше никогда округ Аллегани не будет для нее домом; впрочем, не будет домом и любое другое место… а меньше всего Дью… колледж, куда Шарлотта возвращалась. Никакого дома, кроме автобуса. Пусть бы эта поездка никогда не кончалась.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Изящная дилемма

Дьюпонтские студентки, едва поступив на первый курс, очень быстро усваивали правила протокола, принятые в Райлендском читальном зале Мемориальной библиотеки имени Чарльза Дьюпонта. Соблюдать этот неписаный протокол имело смысл: как-никак каждый вечер, за исключением субботы, читалка становилась тем местом, где наблюдалась самая высокая концентрация парней во всем кампусе. Большая часть зала была заставлена длинными, словно специально вытянутыми, массивными письменными столами, стилизованными под Средневековье. Противоположную входу торцевую стену рассекали на части узкие стрельчатые готические окна, уходившие в высоту Бог знает на сколько футов. Ближе к потолку они расширялись, отчего становились похожи на бутоны каких-то невиданных цветов. Сходство усиливалось тонкими, причудливо изогнутыми прожилками оконных переплетов и разноцветным витражным остеклением. Пожалуй, этот зал по роскоши и основательности интерьера уступал лишь главному читальному залу знаменитой Библиотеки Конгресса.

Практически каждый парень приходил в Райлендский читальный зал, чтобы заниматься. Девушки приходили, чтобы заниматься и охотиться на парней. Охотницы старались сесть поближе к центру зала и, естественно, лицом ко входу. Если девушка садилась спиной ко входу, это означало, что она пришла в читалку исключительно для того, чтобы позаниматься. Если же она устраивалась спиной ко входу и при этом где-нибудь в глубине зала, поблизости от витражных окон, да еще выбирала место не с краю, а посередине одного из длинных столов — то есть как можно дальше и от входа, и от боковых проходов, — это могло означать только одно: она не хочет попадаться никому на глаза. По крайней мере, так считала Шарлотта Симмонс, занявшая как раз одно из таких «отстойных» с точки зрения охоты на парней мест.

Длинный стол делили с ней еще всего два человека: худой, сутулый, явно «тормозной ботаник», сидевший также спиной ко входу и озабоченный, казалось, лишь тем, чтобы окружающие не заметили, как он сосредоточенно ковыряет мизинцем в носу, будто надеясь откопать там клад; с другой стороны стола, ближе к проходу и лицом к входным дверям, расположилась девушка, похожая на скунса. «Скунс», «вонючка» — эти слова Шарлотта за последнее время включила в свой внутренний лексикон под влиянием речи окружающих однокурсников. Что ж, порой нельзя было не признать образности и меткости таких сравнений; стоило только посмотреть на эту девушку: ну скунс скунсом. Тощая, бледная, прыщавая, черные вьющиеся волосы коротко подстрижены, но все равно торчат в разные стороны. Одета она была в футболку противного грязно-зеленого цвета, только подчеркивавшую отсутствие груди. Сходство с мальчишеской фигурой добавляла и «дьюпонтская ветровка». В общем, Шарлотта, едва взглянув на соседку, могла поспорить, что это такая же закоренелая одиночка и неудачница в личной жизни, как и она сама.

И Шарлотта бы проспорила. Буквально через несколько минут она услышала целый концерт из сдавленного хихиканья и шуршания пластиковых пакетов. Она посмотрела в сторону скунса…

Кашемировые пуловеры пастельных тонов! Три девушки — одна блондинка и две светлые шатенки — словно ниоткуда материализовались у того конца стола, где сидела «одинокий скунс», и начали весело с ней болтать притворно испуганным шепотом — но так, что все могли слышать всё, что нужно. На одной был кашемировый свитерок пастельного лимонно-кремового цвета; на другой свитерок сиреневатого оттенка — словно специально для желающих спрятаться среди зарослей цветущего вереска; наконец, на третьей — свитерок розово-маренового тона. Ни одну из этих девушек Шарлотта не знала, но пастельные кашемировые пуловеры в читальном зале ближе к вечеру были отличительным знаком, просто вопиющим о том, что их обладательницы — девушки из студенческих ассоциаций! О том же свидетельствовали и небольшие пластиковые пакеты у них в руках. Судя по всему, это были охотницы за парнями, вернувшиеся из «карамельного забега», по терминологии женских студенческих клубов, то есть с пробежки, призванной сжечь излишние калории.

Спрятавшаяся в вереске блондинка громко прошептала скунсу:

— Ну, блин, набегались, умаялись, твою мать!

— Боже мой, а это что — неужели жевательные конфеты? Кисленькие? И без сахара? — шепотом спросила скунс.

— Напиши за меня реферат про этого чертова Сурбарана[34] — дам тебе клубничных мармеладок.

Три кашемировых свитерка столпились вокруг скунса, и представление началось: театр шепота и хихиканья давал один из своих лучших спектаклей. Этот жанр был отлично отработан охотницами на парней: присев поближе друг к другу и общаясь шепотом, якобы для того, чтобы не мешать окружающим, девчонки вели долгие разговоры, успевая не только обсудить все интересующие их проблемы, но и сделать так, чтобы их услышал весь читальный зал. Техника была отшлифована до совершенства — они смеялись шепотом, говорили шепотом, оглушали и прожевывали согласные, редуцировали гласные, и этот звуковой фон раздражал настолько, что рано или поздно кто-нибудь из пришедших действительно позаниматься наконец не выдерживал и издавал какое-нибудь тактичное, но эмоциональное восклицание вроде: «Да заткнитесь вы на хрен, мать вашу!» Шарлотту эти разговоры шепотом раздражали не меньше, чем других, даже бесили, как какой-то нестерпимый кожный зуд. Но она не рискнула ничего сказать, а подперла голову рукой и слегка прикрыла ладонью лицо: лучше сидеть тихо и не высовываться, чтобы они тебя не узнали.

Скунс с подружками устроили дегустацию своих кислых, сладких и еще черт знает каких жевательных конфет. Чавкали они при этом словно коровы, жующие жвачку, только в отличие от коров чмоканье и сглатывание слюны перемежались шепотом и хихиканьем.

— Ну что ты так в нее вцепилась?.. Эй, Дувр, я тебя спрашиваю! (Неужели кому-то действительно пришло в голову назвать собственную дочь Дувром?) Присосалась, как будто во рту целый месяц ничего сладенького не было.

— А вот и не было. По крайней мере, «Сур Патч Кидз» не было. Вы слышали, все говорят, что этот жевательный мармелад — просто отрава. Ну и что, пусть отрава, зато вкусно, а оттого что жуешь отраву, еще вкуснее. Запретный плод, сами понимаете.

— Вау-у-у-у-у… не оборачивайся, но, по-моему, это… черт, как же его зовут… в общем, Как-то-его-там Клементс из команды по лакроссу.

— Где?

— Ну да, это он и есть!

— Да не оборачивайся, я тебе говорю!

— Да мне ведь тоже интересно! Смотри, а он и правда на вид ничего, вон какая фигура.

Шепот-смех, шепот-смех.

— Может, ему тоже хочется «Сур Патч Кидз»?

— А может, он заблудился? Лично я никогда еще не видела в библиотеке ни одного игрока в лакросс. Может, он не знает, куда попал? Надо пойти спросить бедняжку, не страшно ли ему тут одному.

Шепот-смех, щепот-смех.

Шарлотта умирала от желания убрать руку от лица и обернуться, чтобы посмотреть, видела ли она когда-нибудь этого парня. У нее-то как раз есть опыт общения с ребятами из команды по лакроссу…

Она даже сама не поняла, как это получилось. Мгновение — и она мысленно перенеслась в атриум отеля, где все стоят с бокалами в руках, а Харрисон суетится вокруг нее и называет ее «наша Шарлотта», а Хойт просто сияет оттого, что его девушка заставила Харрисона пускать слюнки, а она — она сама никогда в жизни не была так счастлива, она просто на седьмом небе, она чувствует себя такой красивой, такой веселой, такой остроумной, она всем нравится, а Хойт бросает на нее такой любящий взгляд…