Павел Андреев - Двенадцать рассказов

• Название: Двенадцать рассказов
• Автор: Павел Андреев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мне сразу стало ясно, кто звонит.

-- Веня, не знаю. Попробую, -- все, что я смог сказать в ответ, сознавая, что открываю дверь в запретное прошлое.

-- Паша, кончай хандрить, приезжай. Мы с Рексом тебя ждем, -- Веня резко прервал разговор, не оставляя мне шанса спрыгнуть.

За три дня до встречи я сломался и купил билет на самолет, туда и обратно.

Паша. 1 августа 1982 года. Афганистан

Ровные ряды выгоревших пыльных палаток раскинулись на границе с пустыней, рядом с построенным американцами аэродромным комплексом "Ариана". Бригада встречает нас бесконечными построениями и нарядами. Мы возвращаемся -- сорок человек, за время отсутствия в расположении сделавших еще один шаг от дисциплины к разгильдяйству.

Если твой товарищ не слышит, что ты ему говоришь, то знай: сегодня он стрелял из гранатомета. В этом случае смех -- сильное лекарство, к тому же самое дешевое. В чем тут дело? Веня объясняет это тем, что мрачное выражение физиономии, обычно сопровождающее первые попытки прислушаться, а затем глупо открытый с той же целью рот требуют напряжения большего количества мышц на лице, чем простая улыбка. Рецепт Вени прост: если ты получил по мозгам, и твоя голова готова лопнуть от сплошного гула, -- улыбайся, ведь движение ушей к затылку обеспечит приток крови к мозгам, принеся блаженное чувство облегчения.

Именно поэтому Веня стоит, присыпанный пылью, и улыбается, как идиот, во весь рот. Он сегодня стрелял из гранатомета. Пытаясь заткнуть духовский пулемет, он пальнул с двух "мух" сразу. Этот ушлый засранец всегда таскает с собой эти "тубусы". Таких как он узнают сразу, и никто не упускает случая повеселиться.

Очень весело быть в переводчиках у такого парня. Можно переводить ему чужие слова как угодно, зная его отношение к тем или иным вещам. Хотя, в принципе, в такие минуты руку помощи готов протянуть каждый. Даже ротный. Но Веня разборчив в друзьях, и поэтому я вынужден сопровождать его везде, где движений рук и мимики не достаточно для достижения взаимопонимания. Сегодня у нас задача одна -- оттянуться, ибо после полуночи наступает день ВДВ. Но здесь, в мусульманской стране, новый день начинается с заходом солнца, и мы вынуждены с этим считаться, тем более, что с утра ожидается бригадное построение и куча других обломов.

Бражка уже готова. В ротной каптерке собрались все, кому положено: среди званых -- только избранные. Веня, улыбаясь, рассказывает анекдот, рассчитанный на тех, кто думает, что он совсем уже съехал от гранатомета.

-- Заходит в кабак ковбой, -- Веня растягивает слова, подчеркивая свою контузию, -- и кидает по столу монетку бармену. Бармен ловко ловит катящуюся монетку и толкает в ответ по столу ковбою стакан виски. Ковбой делает ловкое движение и... упускает стакан. Сконфузившись, он еще раз кидает монету. Бармен ловит катящуюся монету, и толкает по столу стакан с виски. Ковбой так же ловко его опять не ловит! Расстроившись, он выходит из бара и подходит к лошади.

-- Он вставляет свою ногу, -- здесь рассказчик начинает сильно тянуть слова, изматывая терпение слушателей, -- в это, как его?..

Веня усиленно вспоминает слово, показывая движением ноги, что оно

обозначает.

-- Стремя, -- наконец не выдерживает кто-то из слушателей.

-- Нет, -- спокойно говорит Веня, -- в задницу лошади. Этому парню не везло весь день!

Фокус с анекдотом он, якобы, придумал сам. Все ржут, и мы наливаем по первой.

Когда выпили пятую, с законной паузой на третьей, в окне мелькнула голова комбата. Гадать, где часовой и как комбат вышел на след, времени уже не было. Все произошло быстро и без паники. Мгновенно потушили свет и открыли щеколду. Дверь распахнулась, и в ее проеме появилась фигура комбата. Он стоял на фоне черного звездного неба, широко расставив ноги. Правой рукой поднимал и опускал бамбуковую трость. Было слышно, как кусок свинца перекатывается в ее полом теле.

Первым пошел Рекс. Словно тараном по крепостным воротам, он нанес удар своей головой в живот комбату. Тот издал короткий свистящий выдох и, развернувшись вслед проскальзывающему Рексу, наотмашь рубанул его тростью. Рекс, выгнув грудь, только увеличил скорость и мгновенно скрылся в темноте. Но этого оказалась достаточно. Не сговариваясь, мы ломанулись в освободившийся дверной проем, как лошади из загона. Комбат остался один в пустой каптерке с начатыми банками тушенки, недоеденной жареной картошкой на сковороде и надкусанными булками горячего свежего хлеба из бригадной пекарни. Покинутый праздничный стол возглавляла сорокалитровая белая китайская канистра, наполовину наполненная бражкой.

Праздник продолжался.

Через пятнадцать минут была объявлена ночная поверка личного состава батальона. Смысла "нагибаться" не было -- здесь наказывали за то, что попался. Виновники ЧП построились в шеренгу перед батальоном. Между строем и залетчиками стояла злополучная канистра бражки. Товарищи с сочувствием смотрели на нас. Все было понятно без слов.

Комбат вышел на построение одетым с иголочки: новое ПэШа, тельник, белая, почти до пупа подшивка и начищенные до неприличного блеска сапоги. Для нас выход офицера в такой форме, да еще ночью, был эквивалентом публичного секса.

Замполит произнес короткую обличительную речь -- сказанного вполне хватало на наш расстрел перед строем не менее двух раз. Казнь началась с зуботычин. Каждый получил удар в челюсть. Почти все пали -- комбат бить умел. Но парень, который сегодня стрелял из гранатомета, все обломал. То ли у комбата рука устала, то ли ему уже нечего было добавить в эту контуженую голову. Мало того, что Веня не упал, а только отлетел, он еще и быстрее других занял свое место в шеренге, продолжая при этом глупо улыбаться. Это и добило комбата. Разозлившись, он приказал контуженому выйти из строя. Веня вышел с улыбкой. Все происходящее с ним, словно немое кино бессмысленно крутилось в его голове. Зуботычина только добавила помех, превратив цветной телевизор в черно-белый.

-- Пей, -- предложил по-братски комбат и поднял канистру.

Веня повертел головой вокруг, ища сурдопереводчика, но помощи так и не дождался. Не понимая всей глубины постановки, он слегка отхлебнул из канистры. Комбат, желая усугубить аморальность происходящего, ударил по днищу канистры и разбил Вене губы:

-- Пей, пей, что же ты? Пей, а мы посмотрим.

Злость за разбитые губы лишила Веню последних остатков рассудка, и ехидное выражение лица командира было понято им буквально. Он приложился к канистре от души. Когда под крики возмущенного комбата, два офицера оттащили Веню от канистры, ему было уже все до лампочки. Он по-прежнему ничего не слышал. Его улыбка была детской и глупой. Комбат не нашел ничего лучшего, как вылить ему на голову остатки бражки с хлопьями сладкого осадка. Мы повели Веню мыться на арык. Он громко пел песни и пинался.

Рексу, заработавшему шикарный кровавый рубец на всю спину, чужое веселье было не в радость.

-- Как только заживет, я убью этого ковбоя, если успею, -- Рекс произносил эту фразу при каждом случайном прикосновении к своей спине.

Ни у кого не было сомнений, что после сегодняшней ночи мы возглавим список собаковедов, то есть, указывающих путь минной собаке. Нам всем сегодня не везло.

Многие ошибались, думая, что подобная агрессия комбата направлена против них лично. Ничего подобного! Мы то знали, что для него было совершенно не важно, кто в такие моменты стоит перед ним: провокация и проба сил противника входили в правила этой жизни. Этот тест мы уже давно прошли.

Веня. 2 августа 1998 года

Скажите, разве это жизнь? День с утра выдался до невозможности гнусный. Проблема только в одном -- я уже с вечера спланировал, как проведу этот праздник. Теперь жалею об этом. Частенько в теории у меня получается лучше, чем в действительности. А теперь спросите меня, как я себя чувствую, ожидая телефонного звонка? Зачем ждать, я ведь начал расстраиваться уже с утра, верно? Нет, разочарование требует планирования. Иначе такое начинается!

Порой я сам не знаю, что со мной происходит. Я начинаю ощущать себя летчиком, прикованным к креслу самолета, который пилотирует кто-то другой. Или автопилот. При угрозах аварии я пытаюсь выйти из штопора, но не всегда удачно. Неприятности обычно случаются, если я позволяю себе расслабиться или начинаю психовать. Моя контуженая голова в таких ситуациях срабатывает мгновенно, как автоответчик Калашникова без предохранителя. Проблема с мозгами в том, что они соображают слишком быстро и слишком хорошо. Я порой больше времени трачу на то, чтобы приспособиться к настроению собственной жены, чем на получение навыков работы с сотовым телефоном. Именно окружающие меня люди создают условия для самостоятельных решений, которые всегда меняются со временем. Окружающий меня мир -- моя карта, мои решения -разноцветные стрелки на этой карте, моя жизнь -- результат реализации собственных планов.