Кирилл Кудряшов - Эпидемия FV

• Название: Эпидемия FV
• Автор: Кирилл Кудряшов
• Жанр: Ужасы и Мистика

«FV» — кажущееся бессмысленным сочетание букв, ни с того, ни с сего появляющееся на сотовых телефонах всех без исключения абонентов «Медянской сотовой компании». Поначалу никто не обращает на него внимания, принимая за сбой в работе сети, или глюк телефона. Но потом обнаруживается жуткая закономерность — появление этой надписи предшествует беде. Люди сходят с ума, становясь опасными для себя и окружающих. Полуторамиллионный город охвачен эпидемией безумия, с каждым днем уносящей все больше и больше жизней…

В центре катастрофы, вызванной не поддающимся расшифровке сигналом из космоса, — шестеро друзей. Они не пытаются спасти мир. Не пытаются противостоять FV, ставшему для целого города синонимом слова «смерть». Они просто хотят выжить, сохранив остатки разума!

---

Ближе к югу области равнинные речушки превращались в шумные горные, а зеленые луга перетекали в тайгу. Расстилавшаяся на западе степь изобиловала солеными и пресными озерами, при чем зачастую соленое находилось в паре метров от пресного. Искупался, обмазался целебной грязью, и можешь идти смывать ее в соседнее озеро, надо лишь перейти разделяющую их естественную дамбу. И даже про пресные озера среди окрестных жителей ходила добрая молва — об их лечебных свойствах и, естественно, о романтических (а иногда и трагичных) историях любви, происшедших на берегах этих озер…

Одним из таких озер было озеро Балах, на берегу которого и расположился санаторий «Дзержинский», который был назван так не то в честь поселка Дзержинец, располагавшегося неподалеку, не то наоборот поселок был назван в честь санатория. Собственно говоря, кто из них появился первым, Леху волновало достаточно мало. Гораздо больший интерес вызывало то, что его приятель, рассказавший ему про «Дзержинский», останавливался там на ночь и остался в полнейшем восторге как от санатория и его окрестностей, так и от цены, которую он заплатил за ночь в этом раю.

«Дзержинский» был пережитком Советской эпохи… В горы расцвета СССР туда ездила отдыхать вся партийная номенклатура Медянска, а легенды гласили что во время Второй Мировой в эти края заглянул сам Иосиф Виссарионович, не то чтобы подлечить порядком расшатавшиеся нервы, не то чтобы быть подальше от Москвы, на случай если немецкий «Блицкриг» завершится успешно.

Однако с развалом Советского Союза, когда партийцы обрели возможность выбираться за пределы оборвавшегося «Железного занавеса», то есть не только в окрестные санатории, или, если повезет, в Сочи, а хоть на пляжи Санта-Барбары, «Джержинский» стал понемногу хиреть. Все финансирование он получал исключительно «сверху», так и не став акционерным обществом и не начав работать сам на себя. А что в России творилось «наверху» в 90-е годы, известно каждому.

Так знаменитый, некогда, санаторий, постепенно был предан анафеме, и теперь его вспоминали лишь бабушки с дедушками, да такие, вот, счастливчики, наткнувшиеся на него по чистой случайности.

Летом «Дзержинский», рассчитанный на четыре сотни человек, принимал не более двухсот. К осени это число сокращалось до пятидесяти, ну а зимой жизнь в занесенном снегом санатории, останавливалась полностью и бесповоротно. Сейчас, в середине сентября, санаторий почти наверняка пустовал, и для главврача приезд шестерых отдыхающих, пусть и всего на пару дней, но зато не обремененных путевками, был бальзамом на душу. В «Дзержинский» попадали в основном по путевкам, выданным центрами соцзащиты, или какими-нибудь фондами здоровья. Деньги за эти путевки государство возвращало неохотно, если повезет — через пол годика, так что приезд «случайных» отдыхающих не мог не радовать персонал. Это означало, что деньги от них будут получены и оприходованы тут же! Быть может, пойдут на выплату зарплаты, которую задерживают на несколько месяцев…

В общем, резюмируя все, что он знал о «Дзержинском», можно было сказать что это — основательная глухомань с красивейшими местами и минимальной плотностью населения. Жалко было лишь, что узнал он об этом месте лишь осенью. Туда бы съездить летом, покупаться в тамошнем озере, посидеть на берегу у костра… Но по большому счету и в сентябре там будет неплохо…

Леха набрал на своем телефоне номер мобильного Сергея.

— Договорился? — спросил тот, едва взяв трубку.

— Конечно. В пятницу стартуем. Женька с нами, и почти наверняка — вместе с Анютой. С тебя машина, с нас все остальное.

— Как обычно! — с напускной серьезности возмутился Сергей. — Вы это «все остальное» выпьете, а я буду сидеть за рулем и облизываться!

— Так давай я поведу?

— У тебя ж прав нет!

— Ну и что? Водить-то я умею…

— Нет уж! Я вашим «всем остальным» заправлюсь там, на природе. Значит решено! Все, иди работать, халявщик! Совсем от рук отбился.

Леха повесил трубку, и перевел взгляд на монитор, на котором была открыта карта Медянской области, увеличенная в районе поселка Дзержинец. На секунду, только на секунду, у него появилось странное и необъяснимое желание вновь позвонить сейчас друзьям и сказать, что ему перезвонили из санатория, сообщив что он закрывается на ремонт, что его взорвали неизвестные террористы, или что-нибудь еще. В общем, отказаться от этой затеи, и вновь предложить пеший поход в Казахстан, или отправиться на поезде в Красноярск, полазить по тамошним знаменитым Столбам. Почему? — Он не знал и сам…

А тут вдруг подало голос и какое-то внутреннее «Я», уже не раз нашептывавшее ему: «Одумайся, Ермолов! Хватит маяться дурью и искать приключения на свою задницу! Может пора бы уже из души компании превратиться в нормального главу семьи? Побыть в выходные с женой, ТОЛЬКО с женой, и ни с кем другим? Или даже перестать открещиваться от мыслей о том, чтобы завести ребенка?»

Может быть, — ответил он самому себе. — Может быть, но со временем…

Он всегда шел по жизни смеясь, и, по крайней мере, пока, не собирался становиться серьезным.

Сергей

Сергей отложил в сторону сотовый, и усмехнулся. При всех своих многочисленных недостатках Леха обладал какой-то феноменальной, сверхъестественной способностью поднимать настроение всем, кто так или иначе пересекался с ним. Наверное за счет этого он все еще и держался на работе в «МедСоте». За два года, прошедшие с того момента, когда их обоих, выпускников института связи, взяли сюда на работу, Леха привлек в контору от силы десяток клиентов, да и клиенты эти были, скажем так, грошовыми.

Если Ермолов начинал прозванивать базу потенциальных клиентов, и, не приведи Господь, на том конце провода оказывалась молодая девушка — причина звонка тут же оказывалась забытой. Деловой разговор о возможности перехода компании на корпоративный тариф сотовой связи плавно переходил на почти дружескую беседу о том, чем живет фирма, и чем в ней занимается это милое создание с чарующим голосом (у Лехи голоса практически всех его собеседниц считались чарующими), ну а затем беседа становилась чисто личной, и в итоге номер телефона этой девушки оказывался в Лехином списке контактов.

И это при том, что Ермолов был влюблен, женат и счастлив в браке. «Я же не виноват, что временами мне хочется поговорить не только с женой, но и с друзьями? И что мне хочется расширить свой круг знакомых?» — говорил он. — «И уж точно не виноват в том, что среди моих друзей большинство — женского пола».

Таким образом, в «МедСоте» он работал, по сути, не менеджером, а генератором хорошего настроения, и, образно говоря, разведчиком. После беседы с менеджером какой-нибудь компании (при условии, конечно, что этот менеджер был женского пола) он знал о ней практически все. При чем «о ней» можно было трактовать и как «о фирме», и как «о девушке». И потому Алексей Ермолов был Лехой даже для начальства — ни у кого язык не поворачивался назвать его хотя бы Алексеем…

Они дружили с детства, с первого класса… Все трое: он, Женька и Леха. В седьмом их разбросало по разным параллелям, в девятом вновь свело в месте. Все трое прекрасно понимали, что такая дружба — редкость, и потому ценили друг-друга и хранили эту дружбу как величайшее сокровище. Вместе играли в детстве, вместе ходили на разборки в юности, если один из них попадал в беду. Вот только в институт поступили уже не вместе, так как, строго говоря, Женька всегда был немножко «сам по себе». Свои мечты, свои планы… Но и не смотря на это они остались друзьями даже тогда, когда Женька собрался жениться, и вместе со своей потенциальной женой перебрался в подаренную родителями квартиру в Сосновом районе, за тридесять земель от родного Ленинского.

Потенциальная жена так женой и не стала, а Женька так и остался жить в Сосновке. Иногда, когда вечный инициатор Леха предлагал вечерком собраться и попить пива, это раздражало. Но с другой стороны, когда жены отпускали их на выходные, понимая, что их мужчины перестанут быть самими собой, если хотя бы раз в месяц не соберутся с друзьями и не обсудят любимые виды спорта, начальство и, собственно, их, женщин — Женькина квартира была просто мечтой и идеалом. У него они и ночевали, звоня женам домой и хмельным голосом объясняя, что Сергей немного выпил и за руль сесть не может, а транспорт из Сосновки ходит настолько плохо, что лучше даже и не пытаться отсюда выбраться.

Ну а жены делали вид, что верят им…

После окончания института все трое устроились на работу, тоже чуть ли не в один день. Они с Лехой и вовсе пришли на собеседование вместе, в итоге оказавшись в разных отделах и пойдя по разным карьерным лестницам. Ну, если быть точнее, то Леха на своей карьерной лестнице просто сел и закурил, видимо дожидаясь лифта. Женька же сначала помотался по нескольким конторам, сменив за год с десяток работ, пока, наконец, не осел в своем «Астроленде».