Сюсаку Эндо - Скандал

• Название: Скандал
• Автор: Сюсаку Эндо
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008

Сюсаку Эндо, которого критики нарекли «японским Грэмом Грином», а сам Грэм Грин назвал одним из лучших писателей XX века, – выдающийся романист и драматург, классик японской литературы. Его дебютная книга «Белый человек» удостоилась премии Акутагавы; вслед за ней роман «Море и яд» принес писателю широкую известность и был экранизирован (приз «Серебряный медведь» на Берлинском кинофестивале), «Самурай» и «Молчание» стали мировыми бестселлерами

В романе «Скандал» Эндо мастерски обнажает самые темные и непостижимые стороны человеческой души. Главный герой, почтенный писатель-христианин Сугуро, узнаёт, что некий человек, похожий на него как две капли воды, под его именем посещает злачные места Токио. Это угрожает его литературной репутации, тем более что за расследование скандальной истории берется бульварный репортер Кобари. Решив встретиться с самозванцем лицом к лицу, Сугуро устремляется в мир пип-шоу и садомазохистских клубов.

---

– Следующие мы на очереди, – уныло сказал Кано. – Когда-то давно, помню, Хидэо Кобаяси[15] спросил у меня – начал ли я готовиться к смерти… Увы, я так и не написал книги, после которой можно со спокойной душой умереть.

– Ты такой не один. Вечно кажется, что следующая книга будет самой главной, в которой выскажешь наконец все, что хотел сказать.

– Да, но, в отличие от меня, ты создал свой собственный уникальный мир. Кто-то в издательстве сказал мне, что любой роман Сугуро всегда набирает как минимум десять тысяч читателей.

– Неужели так много?

– Много, много… Именно поэтому ты обязан оберегать свой образ, который сложился у твоих преданных читателей. Даже если очень приспичит… – сказал Кано с чувством в голосе и вдруг устремил взгляд за окно. – Ты действительно не посещаешь злачные места?

Ах, вот в чем дело! – только сейчас Сугуро догадался, к чему клонит Кано.

– Ты меня уже предостерегал. Повторяю – я не посещаю подобных мест.

– Правда?

– Правда.

– Я тебе верю. Но правда и то, что, по слухам, тебя видели выходящим поздно ночью с женщиной из сомнительной гостиницы в Акасаке. Если в «Фокусе» или «Эмме» появятся такие фотографии…

– Сказал же, я не посещаю, но… – Сугуро осекся.

– Но – что?

– Ничего.

– Берегись репортера, который когда-то меня допрашивал. Он очень настырный.

Кано некоторое время молчал, уставившись на принесенную чашку чая, затем протянул руку к счету, но когда Сугуро сказал, что заплатит, кивнул и поднялся. Со спины он казался еще более изможденным.

Выдался на редкость теплый день, поэтому когда жена пришла в рабочую квартиру делать уборку, Сугуро повел ее прогуляться. Они давно уже так не гуляли, поскольку все последнее время погода была холодная, ветреная, и у жены, как обычно, разболелись суставы. И теперь он, оберегая ее, шагал как можно медленнее.

– Чуть походишь, появляется одышка. – Жена, тяжело дыша, опустилась на скамейку.

– Все дело в привычке. От ревматизма еще никто не умирал. Как только потеплеет, тебе сразу станет намного легче.

Он знал, кто из них двоих умрет первым. Он, у которого с давних пор нелады с печенью, ставшие со временем хроническими. Он, у которого только одно легкое. Каждый месяц врач, взяв у него из руки кровь на анализ, повторяет: «Не перенапрягайтесь!»

– Замечательно мы съездили на Кюсю! – Некоторое время жена задумчиво глядела на высокое небо. – Интересно, как поживает святой отец.

Он знал, что жена постоянно возвращалась мыслями к их поездке в Нагасаки. Для пожилой женщины это наверняка было одним из счастливейших воспоминаний.

– Перед тем как уснуть, каждый раз невольно думаю о жизни этого святого старца… Вот уж поистине смиренный сердцем!

– В каком-то смысле и ты – смиренная сердцем.

– Шутишь?

– Вовсе нет. По сравнению с тобой… – Договорив до этого места, он, как вчера в разговоре с Кано, осекся… В отличие от тебя, мне никогда не стать смиренным сердцем. Ты меня совершенно не знаешь. У меня есть тайна, о которой я тебе не говорю. И тебе неизвестно, что существует человек, как две капли воды похожий на меня, и вскоре я с ним встречусь. Этот человек развратен, гадок…

– Ты… что-то от меня скрываешь? – Неожиданно жена обратила лицо в его сторону. На нем отражалось беспокойство.

– С чего ты взяла? Как такое возможно?

Глядя на сморщенные веки жены, Сугуро подумал, что не допустит, чтобы эти веки оросились слезами. И без того жить им осталось не так много…

– Успокойся, – сказал Сугуро тоном священника в исповедальне, после чего поспешно сменил тему: – Кстати, о Мицу… Она вернула деньги. Так, может, снова взять ее убираться?

– Я тоже об этом думала. Позвонила ей, но она сказала, что уже нашла другую работу.

– Хорошая работа?

– Дело в том, что она познакомилась в больнице с госпожой Нарусэ и та предложила ей приходить два раза в неделю. Я думаю, это очень хорошо для девочки… Во всяком случае, она многому научится…

– Мицу уже согласилась? – спросил он с невольным волнением.

– Да. Но что с тобой?

– Нет, ничего… Просто жаль. Она мне нравилась.

Он не забыл, как Мицу прикладывала ему на пылающий лоб холодное полотенце, не забыл пыльный запах ее свитера. И конечно же ее улыбку, в которой было столько беззаветной доброты…

Как ни убеждал он себя сохранять спокойствие, договоренность с Нарусэ тревожила его, как поднимающиеся со дна пузыри болотного газа. «Вы сможете увидеться со своим самозванцем…» Осталось всего три дня.

Предстоящая встреча с каждым днем внушала все большее отвращение – не хочу, не хочу! Припертый вопросами, этот тип наверняка со своей обычной наглой ухмылкой будет только оправдываться и увиливать. Необходимо добиться хотя бы того, чтобы он перестал повсюду выдавать себя за Сугуро, но как это сделать? У него нет прав ему запрещать. В таком случае необходимо получить доказательства, что этот человек, посещающий злачные заведения, не он. Каким образом?

Почему вообще этот тип внезапно объявился нынешней зимой? Где он до сих пор прятался? С его появлением основание, на котором покоилась литературная репутация Сугуро, дало трещину. И если бы только его литературная репутация! Его личная жизнь пошатнулась. Этот человек как будто наслал на него проклятье. Он вспомнил «Смерть в Венеции» Томаса Манна – там старик потерял все после встречи со смазливым юнцом. Сколько лет было старику? Кажется, как и ему, около шестидесяти пяти…

Долгий жизненный опыт научил его, что Бог наносит удар тогда, когда меньше всего этого ожидаешь. Но он и подумать не мог, что Бог нашлет на него беду в тот момент, когда он наконец-то завершил создание своей собственной вселенной.

Смерклось.

Сугуро сидел сгорбившись в своем кабинете, когда в гостиной зазвонил телефон. Он звонил заунывно, упрямо, словно испытывая его терпение.

Звонок оборвался. Только он облегченно вздохнул, как телефон вновь ожил. И на этот раз он его проигнорировал. Как ни в чем не бывало продолжал работать. Но телефон не унимался. Наконец, не выдержав, он схватил трубку.

– Алло, алло? – откуда-то издалека послышался тихий голос Куримото. – Значит, вы все-таки дома? Вы же почти не выходите… Дело в том, что у господина Кано случился приступ, его отвезли в клинику…

Куримото замолчал.

В первый миг он не мог сдержать раздражения. Что за чушь! Прекратите свои дурацкие шутки! Но Куримото был не из тех, кто способен на подобные телефонные розыгрыши.

– Все произошло так внезапно, что при его смерти присутствовала лишь госпожа Н.

Н. – женщина, которая жила с Кано после того, как пять лет назад у него умерла жена. Она заправляла каким-то питейным заведением, но к тому же была давней поклонницей его творчества, и это их сблизило. Впрочем, Кано предпочитал не рассказывать о ней даже таким своим старым друзьям, как Сугуро.

– За полчаса до этого он пожаловался на боль в груди… Врачи попытались что-то сделать, но было уже поздно.

– Понятно, я немедленно выезжаю. Где больница?

– Недалеко – «Клиника Омори». Но мы сейчас перевозим тело к нему домой, приходите сразу туда.

Торопливо собравшись, заказал такси и назвал адрес Кано. Перед глазами всплыла его изможденная фигура, когда они пять дней назад встречались в буфете после заседания исполнительного комитета пен-клуба. Обычно жизнерадостный, в тот день он выглядел унылым, подавленным. Было ли это предчувствием смерти? Но что же его так утомило? Он думал о жизни своего приятеля, постоянно вращавшегося в литературной тусовке. Непременно присутствующий на всех заседаниях исполнительного комитета, допоздна пьющий с молодыми сотрудниками издательства, Кано казался человеком с душой нараспашку, но в его романах сквозила какая-то обида, мизантропия. Кажется, об этом догадывались только его давние друзья…

Вечерний город из окна такси. Всегда одно и то же. Зимнее небо свинцового цвета, грузовики и машины останавливаются на перекрестках и снова едут, едут и останавливаются. Перед магазином электроники молодые продавцы перетаскивают картонные коробки. У входа в лавку овощей и фруктов сияют мандарины. Кано умер, но в мире ничего не изменилось. Сугуро почувствовал досаду, но еще сильнее его мучило то, что он никак не мог поверить в реальность смерти приятеля.

Подъехали к дому Кано. На узкой улице жилого квартала сотрудники издательства в черных костюмах встречали приходящих высказать соболезнования. Одним из первых примчался старенький Сэки. Поздоровавшись с ним и с теми, кого он знал только шапочно, Сугуро в сопровождении Куримото прошел в гостиную. Освещение казалось ослепительно ярким, наверно из-за того, что свет отражался от гроба, сделанного из белого дерева, и из-за обилия белоснежных хризантем. Подняв красные от слез глаза, Н. шепотом предложила ему взглянуть на покойного. Лицо лежащего в гробу Кано было желтовато-бледным, точно вылепленным из воска, между бровями пролегла тонкая страдальческая складка. Сугуро смотрел внимательно, стараясь запечатлеть в сердце черты своего старого друга, наконец-то закончившего свой жизненный путь.