Маргарет Уэйс - Рождение Темного Меча

• Название: Рождение Темного Меча
• Автор: Маргарет Уэйс
• Издательство: Изд-во Эксмо; Изд-во Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12288-5

В колдовском королевстве Тимхаллан магия — это Жизнь.

Но вот уже много веков из уст в уста шепотом передается страшное пророчество, согласно которому в королевском доме родится ребенок, лишенный магического дара, а следовательно, и способности править на благо государства. Наследнику престола предстоит стать источником гибели мира...

Напуганные древним предсказанием, чародеи подвергают Испытанию не только королевских детей, но каждого родившегося в государстве младенца, и те из них, кто Мертв, то есть лишен способности управлять магией, обречены...

Однако некоторым — и в их числе мальчику по имени Джорам — все же удается выжить...

---

Анджа вскочила и, остановившись за спиной у Джорама, схватила его за плечо так, что ногти впились в тело.

— Магов, нарушивших закон, отсылают за Грань! — яростно прошептала она. — Такова их кара за прегрешения. «Живой да не будет предан Смерти» — так гласит катехизис. Маг входит в туман, в ничто, и там исчезает. Ха!

Анджа плюнула в огонь.

— Да разве это кара — по сравнению с превращением в живой камень?! Это же немыслимо: терпеть бесконечное существование, терзаясь от истачивающих тебя ветра, воды и памяти о том времени, когда ты был живым!

Взгляд Анджи был устремлен в ночь; глаза ее вполне могли бы быть каменными, если судить по тому, что им довелось повидать. Джорам смотрел на луну.

— Они поставили его на песок, на отмеченное место. На нем были позорные одежды, и двое Исполняющих крепко удерживали его своими темными чарами, так что он не мог даже пошевелиться. Я слыхала, будто большинство каталистов принимали свою судьбу спокойно. Некоторые даже приветствовали ее, ибо их убедили, будто они — великие грешники. Некоторые — но не твой отец. Мы не сделали ничего плохого. — Рука на плече Джорама сжалась еще сильнее. — Мы просто любили друг друга!

Несколько долгих минут Анджа не могла произнести ни слова и лишь тяжело дышала. Она вынуждала себя вновь переживать тот чудовищный момент, упиваясь своей болью и осознанием того, что делит эту боль с мальчиком.

— В конце концов, — негромко, хрипло произнесла она, — твой отец закричал, бросая им вызов. Они попытались сделать вид, будто ничего не слышат, но я видела их лица. Его слова попали в цель. Епископ Ванье — чтоб земля разверзлась у него под ногами! — приказал начать преобразование.

Чтобы произвести подобное изменение, требуется двадцать пять каталистов. Ванье призвал их из всех районов Тимхаллана, чтобы все они видели, как наказано наше великое преступление — грех любви! Они окружили твоего отца, и в этот круг вошел их собственный Дуук-тсарит, колдун, который работал на каталистов и взамен получал от них столько Жизни, сколько ему требовалось для его омерзительных деяний! С его появлением те двое Исполняющих поклонились и удалились, а твой отец остался в круге, наедине с тем, кого именуют Палачом. Колдун подал знак. Каталисты взялись за руки. Каждый открыл канал для Палача, давая ему неимоверную силу.

Колдун приступил к делу. Наказание было медленным и мучительным. Взмахнув руками, Палач указал на ноги твоего отца. Я не видела его тела под длинной рясой, но поняла по выражению его лица, что он почувствовал начало преобразования. Его ступни превратились в камень. Ледяной холод медленно полз по его ногам вверх — по паху, по животу, по груди и рукам. И все равно твой отец продолжал говорить им все, что он о них думает, — и говорил до тех пор, пока у него не окаменел живот. И даже тогда, когда голос изменил ему, я видела, как шевелятся его губы. И в последний миг, последним усилием, он сжал руку в кулак, прежде чем превратиться в камень. Конечно, они могли это изменить. Но предпочли оставить этот знак последнего, отчаянного вызова как назидание прочим.

Джорам накрыл руку матери своей и подумал, что они оставили еще и выражение лица статуи. Настоящий памятник ненависти, горечи и гневу.

Голос Анджи вновь упал до шепота.

— Я видела его последний вздох. А потом он больше не мог уже дышать, как дышат нормальные люди. Но искра жизни до сих пор теплится в нем. И это — ужаснейшая часть наказания, которое измыслили эти изверги. Думай о нем, золотце, если кто-то сделает тебе больно. Думай о нем, если тебе захочется заплакать, и ты поймешь, что твои слезы мелочны и позорны по сравнению с его слезами. Думай о нем, о мертвом, который живет.

Джорам думал о нем.

Он думал о своем отце каждый вечер, когда Анджа, расчесывая ему волосы, рассказывала эту историю, и каждый вечер, когда он укладывался спать, слова «мертвый, который живет» доносились к нему из темноты. Он думал об этом каждый вечер, потому что Анджа вновь и вновь рассказывала ему эту историю, вечер за вечером, перебирая его волосы пальцами.

Как некоторые пьют вино, чтобы приглушить боль, причиняемую жизнью, так и слова Анджи превратились в горькое вино, которое она пила вместе с Джорамом. Только это вино не облегчало боли. Эти слова были порождены безумием и сами рождали лишь новую боль. Наконец-то Джорам понял Отличие — или, по крайней мере, он думал, что понял. Теперь он наконец-то смог понять боль и ненависть матери и разделить их.

Он по-прежнему наблюдал днем за играми других детей, но теперь в его взгляде не было зависти. В нем появилось презрение, совсем как у матери. Джорам, проводивший дни напролет в тихой хижине, начал играть сам с собой. Он был луной в темном небе. Он смотрел на смертных, копошащихся внизу, словно жуки. Те иногда задирали головы и глядели на его холодное, сияющее величие и великолепие, но не могли его коснуться.

Так шли дни. А по вечерам, причесывая сына, Анджа вновь рассказывала свою историю.

С тех пор, даже если Джорам и плакал, он никогда не допускал, чтобы кто-то увидел его слезы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ИГРА

Джораму было семь лет, когда началась темная, тайная часть его обучения.

Как-то вечером, после ужина, Анджа провела рукой по густым, спутанным волосам сына. Джорам напрягся. Это всегда служило началом историй, а он одвременно и жаждал их слышать, и страшился этого. Но на сей раз, вопреки обыкновению, Анджа не стала его расчесывать. Мальчик озадаченно взглянул на мать.

Анджа смотрела на Джорама, рассеянно поглаживая его волосы. Джорам понял, что она о чем-то задумалась и теперь мысленно вертит эту идею и так, и сяк как Прон-альбан мог бы вертеть драгоценный камень выискивая, нет ли в нем скрытого изъяна. В конце концов Анджа пришла к какому-то решению и сжала губы.

Она ухватила Джорама за руку и усадила рядом с собою на пол.

— Что случилось, Анджа? — встревожено спросил Джорам. — Что мы будем делать? Разве ты не собираешься рассказать мне про моего отца?

— Потом, попозже, — твердо сказала Анджа. — Сейчас мы будем играть в одну игру.

Джорам взглянул на мать настороженно и удивленно. На его памяти Анджа никогда ни во что не играла, и ему почему-то не верилось, чтобы она начала делать это сейчас. Анджа попыталась успокаивающе улыбнуться мальчику, но от ее странных, безумных усмешек Джораму лишь еще сильнее становилось не по себе. И все же мальчик смотрел на нее с жадным нетерпением. Хотя казалось, что она намеревается причинить ему боль, Джорам, словно человек, упорно трогающий языком больной зуб, никак не мог удержаться и раз за разом прикасался к болящему сердцу — ради мрачного удовлетворения, дабы убедиться, что боль все еще тут.

Анджа запустила руку в поясную сумочку и извлекла из нее небольшой гладкий камешек. Она подбросила камешек в воздух и при помощи своей магии заставила воздух проглотить его. Когда камешек исчез, Анджа взглянула на Джорама с торжеством. Джорама это неприкрытое торжество озадачило. В конце концов, в подобном исчезновении камешка не было ничего чудесного. Подобное умение было совершенно обычным, будничным делом даже среди полевых магов. Вот если бы она показала ему что-нибудь из тех чудес, про которые рассказывала, тех, которые они творили в Мерилоне...

— Ну ладно, милый, — сказала Анджа, протянув руку и достав камешек из воздуха, — раз это тебя не впечатлило, попробуй сам.

Джорам нахмурился, и его темные изящные брови сошлись на переносице. Ну вот. Вот и боль. Здравствуй, больной зуб.

— Ты же знаешь, что я не могу, — угрюмо сказал он.

— Возьми камешек, золотце, — весело сказала Анджа и протянула его мальчику.

Но Джорам не увидел в глазах матери ни смеха, ни веселья — лишь решимость, целеустремленность да странный, жутковатый блеск.

— Сделай так, чтобы воздух поглотил его, — приказала Анджа.

Продолжая хмуриться, мальчик раздраженно вздохнул и подбросил камешек. Тот упал на пол у его ног.

Воцарилась тишина. Ее нарушал лишь стук камешка, катившегося по деревянному полу. Когда этот звук стих, Джорам краем глаза взглянул на мать.

— Почему я не могу заставить его исчезнуть? — негромко, но настойчиво спросил он. — Почему я не такой, как все? Даже каталист, и тот может делать такие простые вещи...

Анджа фыркнула:

— Подумаешь! Когда-нибудь это и для тебя будет простой вещью.

Она погладила упругие черные кудри, обрамляющие лицо Джорама.

— Не волнуйся. Такое случается с детьми из знатных семейств — что магия дается им с запозданием.

Но Джорама ее объяснение не удовлетворило. Произнося эти слова, Анджа смотрела ему не в глаза, а на волосы. Рассердившись, Джорам увернулся от ее прикосновения.

— Когда же у меня получится? — не отступал он.

Мальчик заметил, как мать поджала губы, и приготовился встретить вспышку гнева. Но затем рука Анджи безвольно легла на колени, а взгляд устремился куда-то вдаль.