Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.

• Название: Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.
• Автор: Роберт Святополк-Мирский
• Жанр: Биографии и Мемуары

ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА хV-хVII столетий, которая, рассказав понемногу о великих князьях, боярах и вельможах о московских и литовских, о королях Запада и ханах Востока, о служителях церкви и еретиках, о тайных заговорах и открытых войнах, о славных победах и горьких поражениях, о мирных делах и великих смутах, словом, о разных лицах и событиях, хорошо известных по летописям и документам, главным образом повествует о множестве НЕОБЫЧАЙНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ И УДИВИТЕЛЬНЫХ ПОДВИГОВ дворянина Василия Медведева и его потомков, а также многих других ОБЫКНОВЕННЫХ ЛЮДЕЙ, чьи жизнеописания не вошли ни в одну летопись, чьи имена невозможно отыскать в исторических сочинениях, но ЧЬИ ДЕЛА, слившись воедино с делами миллионов таких же простых смертных грешников, вольно или невольно для них самих, но неизменно по воле Господа нашего ДЕЛАЛИ ИСТОРИЮ.

---

Во имя Господа Единого и Вездесущего — Нашего Господа, который видит все, но не вмешивается в ни­чтожные мелкие деяния смертных, позволяя нам вер­шить их, и таким образом передает людям частич­ку Его Величия…

Верую именно в такого — НАШЕГО Господа!

P.S. Чуть не забыл ответить на твой вопрос отно­сительно Степана Полуехтова, так и не ставшегонам братом. Предлагаю поступить следующим обра­зом: отпустить его на все четыре стороны, дав не­много денег и предоставив самому решать, что даль­ше делать, но пристально наблюдать за каждым егошагом. Поживем —увидим.

Симон Черный.

…Степан не сомневался, что за каждым его шагом бу­дут пристально наблюдать, поэтому выработал для себя соответствующую стратегию — он как будто ни о чем не подозревает и ведет себя естественно, но на самом деле будет контролировать каждый свой шаг, чтобы по­ступать так, как ИМ хотелось бы, чтобы он поступал. Впрочем, у него и нет другого выхода — он у НИХ на крючке. Во-первых, не следует забывать о предупреждении доктора Корнелиуса: если через год лекарь не сде­лает новую операцию, кожа начнет вместе с мясом сле­зать с лица Степана. Во-вторых, его болезненное само­любие было действительно ущемлено. Степан искренне злился на самого себя — как можно было не справиться с таким простым заданием?! А ведь радовался — как здо­рово все придумал да как исполнил! И вдруг оказывает­ся, что он был как на блюдечке и тот, кто за ним неот­ступно следил, не только увидел его промах, но испра­вил его — ему сказали, что мальчишку-то этого Cеливановского, которого он не утопил, все равно по­том прикончили. Но кто ж мог знать, что мальчишка зи­мой подо льдом двадцать саженей проплывет да за спи­ной Степана в темной проруби под кустом вынырнет?! Хотя, — корил себя Степан, — догадаться можно было: когда он догнал Селивановых, идущих по льду с реки, мальчишка голый был да полотенцем утирался — зна­чит, плавал в проруби! Ну что уж вспоминать — теперь о будущем думать надо! А будущее — вот оно, перед ним. Идти-то все равно больше некуда!

- Стой! Куда? — остановил его мрачный стражник у ворот, за которыми виднелся запущенный, заросший бурьяном двор и облупившиеся, давно не крашенные стены старинного княжеского дома.

— Передай князю Семену, что вернулся его самый верный слуга!

— Зовут как?

— Князь сам знает, кто у него самый верный слуга, — ответил Степан.

I

…Князь Семен Вельский, по-прежнему высокий и стройный, — вот только шляхетские усы стали еще длиннее и чуть поседели, — подбоченившись, обошел Степана вокруг и, хмыкнув, спросил у своих дворян и друзей Осташа Курило и Пахома Воронца:

— Это кто такой? Вы его знаете?

— Не-а! — повертел головой Осташ.

— Первый раз вижу, — сказал Пахом.

— Ясно. Очередной шпион моего братца Федора.

Князь Семен Вельский взял со стола длинный кин­жал и, вертя его в пальцах, стал возвращаться к Степа­ну.

— А что мы делаем со шпионами братца Федора? —

игриво спросил он. Пахом и Осташ внезапно схватили Степана за руки и завернули их ему за спину, а ударами своих сапог молниеносно раздвинули ноги Степана.

— Мы им отрезаем ненужные части тела, — зловеще сказал князь Семен, приближаясь и опуская кинжал все ниже.

— Нате! Режьте! Ешьте! Подавитесь! Ничего не скажу! — гордо крикнул Степан.

— Не боится, — удивленно сказал князь Семен.

— Не боится! — хором подтвердили Осташ и Па­хом, потом подхватили Степана, подбросили повышеи поймали в объятия!

— Ну здорово, старый дружище!

— Тебя отлично подлатали!

Даже князь Семен удостоил Степана объятия.

—  Все равно я тебя сразу узнал, — сказал он. —

Хоть ты и вправду помолодел и изменился. Может, и мне такую операцию сделать?

—  Не советую, князь, — отвечал Степан, целуя кня­жескую руку. — Уж больно цена высока!

…И всего через каких-то полчаса, во время обеда, ко­торый князь дал в честь возвращения своего самого верного слуги, Степан с похолодевшим сердцем услы­шал новость, которая мгновенно наэлектризовала весь его мозг — да, это было именно то, на что он надеялся, то, что давало еще один шанс проявить себя, но на этот раз в деле такой важности, что ОНИ его оценят, и оце­нят высоко!

А было так.

После пятого бокала вина князь Семен Вельский вдруг сказал:

— Да, ты знаешь новость? Мой братец собирается жениться на какой-то молоденькой выскочке, у кото­рой, как говорят, появилось огромное наследство! Он непрерывно торчит у нее, где-то в Кобрине, и, что ин­тересно, к нему туда постоянно ездят Ольшанский и Олелькович, ходят слухи, что они все будут гостями на его свадьбе, и вообрази себе — они даже собираются пригласить на эту свадьбу самого короля! Вот до чего дошло! Король, которого они хотели убить на охоте, о чем мы его предупреждали, не поверил нам, а теперь верит этим негодяям и даже собирается к ним в гости! Куда катится этот паршивый мир? Нет, ты мне скажи, Степа, что с людьми делается? Где мораль? Где вера? И вообще — что это за страна такая?! Единственное, на что я сейчас надеюсь, — это хан Ахмат… Мы уже гото­вимся…

Князь Семен начал подробно рассказывать, как они готовят большой отряд из людей Пахома на конях и местных крестьян в качестве копейщиков, чтобы пока­зать королю, какие они верные слуги, потому что ко­роль еще три месяца назад объявил о подготовке вой­ска, для того чтобы вместе с ханом Ахматом проучить наконец этих проклятых московитов, которые…

Степан уже ничего не слышал, он напряженно ду­мал только об одном, самом главном… Если братья-князья вновь собираются вместе, это означает только одно — они возобновили свои намерения по захвату власти, и свадьба Федора, возможно, лишь предлог, чтоб заманить короля в ловушку… Они собираются сделать это! Конечно! Точно! Уж он-то, Степан, как ни­кто другой знал о заговоре из уст самого Олельковича, который, правда, был смертельно пьян и на следую­щий день ничего не помнил, но ведь он все рассказал Степану про большую королевскую охоту на зубра, там, в корчме, а потом они ушли и на них напали лю­ди Федора, всех побили, а он, Степан, один спасся… Ему еще помог вырваться из рук Федора этот тощий придурок в железках — Ольшанский… Интересно, вспомнят ли они его, узнают ли теперь? Нет, не должны… Олелькович точно не узнает: он был пьян в стель­ку, а Степан был одет, как иудейский купец, ведь они выдавали себя за племянников Схарии, которого Олелькович привез когда-то в Новгород… Нет-нет, сей­час князь не узнает Степана ни за что… А вот если Сте­пан узнает от Олельковича… Он узнает! От Михайлушки очень легко можно узнать все… Надо немедленно действовать!

— Прости, князь! Прости! — перебил вдруг Семена Степан. — Ты все еще хочешь отомстить Федору и оказать королю самую большую услугу — спасти его жизнь?

— Разумеется! — вытаращил глаза князь. — Но я ничего не понимаю — ты о чем это, Степа?

— У тебя найдется пять человек, умеющих хорошо обращаться с саблей?

— У нас есть пятьдесят таких человек, — хвастливо заявил Пахом, — я тренирую их уже три месяца ежедневно!

— Князь, — горячо зашептал Степан Семену, — дай мне на две недели пятерых людей, верну их живыми и невредимыми, а взамен обещаю тебе князя Федора и

двух братцев его прямо на блюде — готовых к оконча­тельному употреблению!

…Ранним утром следующего дня, когда белый туман еще не растаял над лугами, шестеро всадников, стара­ясь остаться незамеченными, ведя коней на поводу, чтобы не стучали копыта, тихо выбрались со двора кня­жеского дома, покинув Белую, вскочили на лошадей и помчались куда-то на запад.

Казалось, что весь городок спит и никто ничего не заметил, но это только казалось.

Молочник князя всегда вставал очень рано — это ес­тественно: надо ведь до рассвета подоить коров.

И торговец, поставляющий отменную соль в дом князя, тоже в эту ночь почему-то не спал.

Видел ли еще кто-нибудь что-либо — достоверно неизвестно, но известно точно, что еще не успело взойти солнце, как два письма с какими-то пустячны­ми сообщениями, но с маленькими крестиками в углу, похожими на латинскую букву «х», немедленно отпра­вились по своим адресам…

— …а две недели назад прибыло большое посольство во главе с князем Михаилом Андреевичем Верейским, который, помимо официального послания и предложе­ний великого князя, вручил мятежным братьям личные послания от их матери, инокини Марфы, от митропо­лита Геронтия и от уважаемых православных церковных иерархов — владык Вассиана ростовского и Филофея пермского, а также троицкого игумена Паисия, — докладывал маршалку дворному в его загородном виленском замке князь Андрей Святополк-Мирский.

— Я догадываюсь, о чем они все писали, — покивал головой Ходкевич.

— Да, они все уговаривали братьев помириться с Иваном, который делает им шаг навстречу и призыва­ет в эту трудную минуту, когда ордынцы уже стоят на Угре, прекратить распри и повести свои войска туда на соединение с московскими.