Харро фон Зенгер - Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

• Название: Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2
• Автор: Харро фон Зенгер
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Политика
• Год: 2004

Понятие «стратагема» (по-китайски: чжимоу, моулюе, цэлюе, фанлюе) означает стратегический план, в котором для противника заключена какая-либо ловушка или хитрость. «Чжимоу», например, одновременно означает и сообразительность, и изобретательность, и находчивость.

Стратагемность зародилась в глубокой древности и была связана с приемами военной и дипломатической борьбы. Стратагемы составляли не только полководцы. Политические учителя и наставники царей были искусны и в управлении гражданским обществом, и в дипломатии. Все, что требовало выигрыша в политической борьбе, нуждалось, по их убеждению, в стратагемном оснащении.

Дипломатические стратагемы представляли собой нацеленные на решение крупной внешнеполитической задачи планы, рассчитанные на длительный период и отвечающие национальным и государственным интересам. Стратагемная дипломатия черпала средства и методы не в принципах, нормах и обычаях международного права, а в теории военного искусства, носящей тотальный характер и утверждающей, что цель оправдывает средства

---

25.17. Демократия в Китайской Народной Республике

«Без демократии невозможен ни социализм, ни модернизация», — заявляет Цзян Цзэминь, глава китайской державы и Генеральный секретарь КПК,[343] говоря о будущем Срединного государства. Является ли это признанием высшим китайским руководителем одной из основополагающих западных ценностей? Разумеется, Цзян Цзэминь использовал слово «демократия» не в том смысле, как это понятие воспринимают на Западе (Вельтвохе. Цюрих, 18.09.1997). Подобно упомянутому уже юридическому толкованию, здесь тоже имеет место использование стратагемы 25, однако не ради обмана, а в качестве уловки. Слово западного происхождения переносится на иную культурную или идеологическую почву и наполняется там отчасти иным содержанием. Китайское слово «миньчжу», выступающее переводом понятия «демократия», имеет древнее происхождение. Исконно оно означало «правитель народа». Уже это традиционное китайское слово посредством стратагемы 25, перенимая западное понятие «демократия», обновило свой смысл и стало означать «народоправство». «Народ» в сино-марксистском смысле охватывает не всех китайских граждан, а лишь верноподданных. «Демократия» в приведенной выше цитате, таким образом, употреблена в достаточно ограниченном смысле. Из равнозначности слов в словаре нельзя выводить равнозначность понятий, где под «словом» понимается внешняя языковая оболочка, например, «демократия» или «миньчжу», а под «понятием» — невидимое, скрытое за этой оболочкой духовное содержимое.

«Демократия», между прочим, и на Западе употребляется в стратагемном ключе. Была ли, например, в Швейцарии «демократия» без права женщин на голосование, которое было им дано лишь в 1971 г.? Затем, была ли Англия 30-х гг. XX столетия «демократической», как нам твердят об этом? К выборам допускались лишь 45 млн. британцев метрополии, тогда как полмиллиарда жителей Британской империи в них не участвовали. Вплоть до возвращения Гонконга Китаю (1 июля 1997) население Гонконга не допускалось к выборам в нижнюю палату британского парламента, а поэтому было лишено права голоса при утверждении британского премьер-министра, который тем не менее на вполне законной, «демократической» основе решал с китайцами судьбу Гонконга.

25.18. «Китай» и три «нет» американского президента Клинтона

«Балки» и «колонны» внутри здания порой удаляются вовсе не обдуманно, а исчезают по причинам, не зависящим от нас. Так, в 1949 г. гоминьдановское правительство было вытеснено на Тайвань, где оно продолжало править не как правительство Тайваня, а в качестве правительства «Китайской Республики».

Китайская Республика была основана в 1911 г. Сунь Ятсеном, придя на смену 2000-летней империи. На материковом Китае Мао Цзэдун (1893–1976) 1 октября 1949 г. провозгласил создание Китайской Народной Республики, Однако ограниченная одним Тайванем «Китайская Республика» вплоть до 1971 г. представляла в ООН весь Китай в качестве постоянного члена Совета Безопасности. Иначе говоря, все делалось так, словно за вывеской «Китайская Республика», по меньшей мере с правовой точки зрения, возвышались «балки» и «колонны» всего Китая. Лишь в 1991 г. Тайвань отказался от притязания быть единственным представителем Китая. Но уже с 1971 г. Китайская Народная Республика становится представителем Китая в ООН вместо Тайваня.

Подобно случаю с Тайванем, Слободану Милошевичу тоже было выгодно называть свое государственное образование не «Сербией», а по-прежнему «Югославией». Сохранив старую вывеску, он смог притязать на определенные «балки» и «колонны», иначе говоря, имущество в виде вооружения своего предшественника Югославии, которое иначе досталось бы другим странам-наследницам; кроме того, он приобрел благосклонность стран третьего мира, помнящих о роли Югославии Броз Тито в движении неприсоединения. Для Китайской Народной Республики Сербия не в последнюю очередь благодаря сохранению прежнего названия представлялась наследницей бывшей Югославии. В отличие от стратагемы 14 при подобном использовании стратагемы 25 оживляется не что-то отжившее вселением новой души, а продолжает существовать, пусть и частично изменившись изнутри, внешняя оболочка, убеждая нас в существовании прежнего внутреннего содержания.

Возвращаясь к сказанному, в китайской прессе Тайвань то и дело упрекают в «краже балок и замене столбов» (Жэнъминь жибао, зарубежное издание. Пекин, 30.06.1994, с. 5). Здесь, среди прочего, речь идет о формулировке, выработанной в ходе визита Никсона в Китай и обнародованной 28 февраля 1972 г. в совместном «шанхайском коммюнике», согласно которой «существует только один Китай, Тайвань является частью Китая». Сама формулировка обдуманно делалась расплывчатой («pragmatically obscure»; см. Антони Дамато (Damato). «Purposed Ambiguity as International Legal Strategy: The Two China Problem» («Преднамеренная неопределенность как международная правовая стратегия: проблема двух Китаев». Ежи Макарчик (Makarczyk) [Ред.]. Theory of International Law at the Threshold of the 21st Century («Теория международного права на пороге XXI века»). Гаага, 1996, с. 109 и след.).

Из-за этой неопределенности между Тайванем и Китайской Народной Республикой не прекращается спор. Последняя убеждена, что «Китай» представляет исключительно Китайская Народная Республика, а Тайвань является ее частью. «Пекинские власти приравнивают «Китай» к Китайской Народной Республике, при любом случае не уставая повторять об этом на международной арене. Вода камень точит: все большее число людей в мире… под «Китаем» подразумевают КНР. Подобное смешение понятий таит в себе угрозу словесного присоединения (verbal Annexion) Тайваня Китайской Народной Республикой» (Тильман Арец (Aretz). «Нет словесному присоединению»: Freies China (Свободный Китай) [кит. «Цзыю чжунго пинлунь», на рус. яз. выходящий с 1994 г.), с 2000 г. именуемый Тайвань сегодня (кит. «Тайбэй пинлунь», на рус. яз. Тайбэйская панорама)]. Тайбэй, май / июнь 1997, с. 3). На Западе то и дело попадают в расставленную Китаем словесную ловушку, привыкая к неверной мысли, что «Китай» исключительно относится к КНР (Бернард Т. К. Джоэй (Joei). «Western Press Falls Victim to Pekings Semantic Trap» («Западная пресса становится жертвой пекинской словесной ловушки»): The Free China Journal [выходящее с 1964 г. еженедельно на восьми страницах англоязычное издание газеты Свободный Китай (кит. «Цзыю чжунго цзиши бао»)]. Тайбэй, 9.05.1997, с. 6). С точки зрения Тайваня, в «одном Китае» существуют два политических образования: Китайская Народная Республика на материковой части Китая и Китайская Республика на Тайване. Поэтому «один Китай» следует понимать в культурно-географическом смысле. Тем самым из понятия «один Китай» удаляются политические «балки» и «столбы» или же заменяются приемлемыми для Тайваня «балками» и «столбами». С истолкованной таким образом формулировкой «один Китай» тогда соглашаются и тайваньские политики, например, вице-президент Лянь Чжань [род. 1934] (см.: Ces Échos de la République de Chine [выходящее с 1968 г. каждые десять дней на четырех страницах франкоязычное издание газеты Свободный Китай (кит. «Цзыю чжунго цзиши бао»)]. Тайбэй, 21.07.1998, с. 1; см. также: The Free China Journal. Тайбэй, 10.09-1999, с. 6). Совершенно иного взгляда придерживались тайваньцы, собравшиеся 25 июня 1998 г. перед неофициальным представительством США на Тайване с плакатом.· «Мы не китайцы. Мы не принадлежим Китаю. Тайвань будет независимым государством» (Taiwan aktuel [выходящий с 1992 г. примерно два раза в месяц на немецком языке журнал представительства Тайваня в Германии]. Мюнхен, 30.06.1998, с. 1).

В ходе своего визита в КНР (25.06—3.07.1998 г.) американский президент Билл Клинтон 30 июня в Шанхае сказал следующее: «Мы не поддерживаем независимости Тайваня. Мы не поддерживаем лозунга «двух Китаев»; иначе говоря, один Тайвань, один Китай. И мы не считаем, что Тайвань должен быть членом организации, для которой обязательна собственная государственность». Тем самым Билл Клинтон «вызвал ликование у хозяев» (Матиас Насс (Naß): Цайт. Гамбург, 9.07.1998, с. 6), поскольку «в соответствии с желанием китайских властей согласился на формулу трех решительных «нет» («Шанхайское коммюнике — клинтоновский вариант». Новая цюрихская газета, 4–5.07.1998, с. 3). Китайские власти выбирают удобный момент для расстройства «стратагемы» Тайваня касательно формулы «одного Китая».

25.19. «Малый Тибет» и «большой Тибет»

Подобно тому, как формулировка «один Китай» укрепляется то одними, то другими балками и столбами, слово «Тибет» тоже оказывается предметом стратагемы 25. КНР упрекают в «административной уловке», к которой там прибегли при создании Тибетского автономного района 9 сентября 1965 г., вследствие чего «Тибет» ужался до размеров исконных земель [Центрального Тибета: вытянутые по долине реки Цангпо области] Уй и Цзан, а его население сократилось с шести миллионов до 1, 65 млн. человек (Александр Силлаба (Syllaba). Tibet — sein stilles Sterben («Тибет — его тихая кончина»). Цюрих, 1992, с. 23, 96). Расположенный внутри КНР Тибетский автономный район со столицей Лхасой занимает примерно 1,2 млн. кв. км, что равно площади Франции, Испании и Германии, вместе взятых. Однако, когда далай-лама и его приверженцы говорят о «Тибете», они обычно подразумевают под этим не «малый Тибет» (Силлаба, с. 23), а притязают на земли, занимаемые некогда Тибетской империей VII–IX вв. (Андреас Грушке (Gruschke). «Демография и этнография в горном Тибете». Geographische Rundschau. Бра-уншвейг, май, 1997, с. 282). К «Тибетскому автономному району» находящиеся в изгнании тибетцы, таким образом, причисляют нынешние китайские провинции Ганьсу, Юньнань, Цин-хай и Сычуань или их части, так что после отмены вменяемой китайцам в вину перелицовки понятия «Тибет» возник «большой Тибет» (Грушке, там же), занимающий площадь свыше 2,4 млн. кв. км.[344]