Александр Жаров - Формула Жизни

• Название: Формула Жизни
• Автор: Александр Жаров
• Жанр: Научная Фантастика

Аннотация редакции:

Исключительное в некотором смысле, произведение в жанре приключенческого научно-фантастического романа, несомненно породит массу эмоций и вопросов. Лихо закрученный, местами шокирующий нетрадиционностью взглядов, насыщенный любовной интригой сюжет также содержит в себе элементы  современных научных знаний и теорий.

Но автор не ставит перед собой цели предвосхитить какие-то конкретные открытия, изобретения будущего. Он идет гораздо дальше, пытаясь разобраться в строении мира и смысле жизни.

Книга резко выделяется из массы произведений подобного жанра, являясь по сути преподнесенным в доступной захватывающей форме философским учением.

Роман "Формула жизни" будет интересен не только любителям фантастики, но и всем, кого интересуют такие основопологающие вопросы, как: в чем смысл жизни; кто мы и зачем мы; какие они, другие цивилизации; что ждет наш и другие миры в будущем.

Аннотация автора

Господа! Местами, роман требует некоторого напряжения мозговых извилин. Рекомендую к прочтению гражданам, имеющим таковыеJ.

Современная цивилизация навязыґвает человеку рутинный труд ради добычи денег и бессмысленный отґдых, при котором эти деньги тратятся. Мозг современного человека, начиная со школьного возраста, отключается от размышлений о смысле жизни, о природе добра и зла в себе саґмом и в окружающей действительґности... Книги о главном выходят редко и очень малыми тиражами.

"Формула Жизни" не обычный научно-фантастический роман. Точнее - это не только роман...

---

До самого вечера я пускала пузыґри. Мне было интересно! Ниґкаких "черных дыр" не было. И лишь когда я, отчаявшись, решила бросить это занятие, долгожданный, уникальный, редчайший пузырь получилґся! Он был красив, весь в радужных бликах, а на боку его чернела дыра. "Па, я не влу! Там чёлная дыла быґла!" - вспомнила я. "Что ты мелешь?! Дырявых пузырей не бывает. Смотри лучше, как пони детишек катают..."

К чему я всё это тебе, Майкл, говорю? Да к тому, что нельзя сходу всё отвергать. Есть ведь редкие феномены. Некоторые экстрасенсорные способности могут реально существовать.

- Малыш, - ласково начал я, слегка удивлённый её наблюдательностью, - согласен, редкие феномены конечно есть. Новое знание об окружаюґщем наука добывает экспериментальным путем. Действительно, когда уже нет возможности ставить экспериґменты - единственным споґсобом разузнать что-то новое становится наблюдение. Трудность здесь в чем? В вероятности существования очень редких событий. Наґстолько редких, что их появґление, скорее всего, будет трактоваться как ошибка изґмерения либо результат недобросовестности экспериґментаторов. Я размышлял на эту тему. Приведу тебе свой пример:

Представь себе шуточґную ситуацию. Пусть у каждоґго жителя Земли имеется по одному атому тория. Торий радиоактивен. Период его полураспада - 14,5 миллиґарда лет (а это чуть больше времени существования Вселенной). Несложно доказать, что за период жизни одного поколения людей процесс радиоактивґного распада тория едва ли посчастливится кому-нибудь наблюдать. И даже если это явление будет кем-то зафиксировано, научная общеґственность не воспримет сообщение всерьез. Скорее всего, исчезновение атома будет объяснено его потерей. "Не уберег, не уследил... У всех (!) атомы на месте, леґжат себе. А этот умник кричит, что открытие совершил! Атомы, они, брат, не бомбы на складе, а, брат, фундаменґтальные и неделимые частицы, понял?! Если каждый атом начнет разрушаться, так это что ж у нас за Мироздание такое будет? Это же не Здаґние, а руины одни будут!!!"

Но, Линда, трудности науки это одно, а противоречие науке - совсем другое. Предсказатели будущего являются стопроцентными лжецами!

... Постепенно в окна начал просачиваться рассвет. Пока еще бледное небо было совершенно безжизненно. Царила абсолютная тишина. Бывшая свеча превратилась в маленькую белую застывшую лужицу. Всё в этом мире имеет своё начало и свой конец. Настала пора и нам расстаться.

Линда тихо, свернувшись калачиком, спала. Я осторожно встал и оделся. Не стоит нарушать покой девушки - лучше оставить ей записку. В ней я просил прощения и объяснял Линде, что она ни в чем не виновата и очень нравится мне, но я не принадлежу самому себе, - Космос зовет меня. Что ухожу навсегда, и нет смысла чего-то ждать. Что по настоящему ярко чувствуешь аромат цветов, только если дышать их запахом не слишком долго. Что у нее впереди целая жизнь, и она еще встретит своего принца.

... В этот ранний утренний час на улице было пустынно. Ночная прохлада отступила, и первые, местами прорывающиеся между домами, пологие лучи восходящего солнца весело плескались в лужах вчерашнего дождя, искрились на омытых зеленых листьях кустарника.

Выйдя из подъезда, я на миг остановился, подняв лицо к небу, вдыхая чистый сырой воздух, стараясь запечатлеть в своей памяти и только что покинутую безмятежно спящую девушку с ее уютной квартирой и этот тихий переулок. Последний раз обведя взглядом окрестности, всю обыкновенную прелесть которых мы как правило не замечаем, я уже хотел двинуться дальше, когда сзади послышались торопливые шаги.

- Майкл! Подожди!.. - раздался срывающийся голос.

Сердце забилось. Быстро оглянувшись, я увидел её. Запыхавшуюся, растрепанную. На ней лица не было. Наскоро накинутый на голое тело халат не был полностью застёгнут, волосы торчали космами. Я вгляделся в её заплаканное лицо, в эти изумленно распахнутые глаза и схватил её в охапку, стиснул, прижался. Конечно, она прочла мою прощальную записку.

- Прости меня, если сможешь, - пробормотал я. - Мне надо уехать... надолго. Навсегда!

- Но почему? Что случилось? Куда ты улетаешь. Никуда тебя не отпущу! Слышишь?

Я немного отстранился и попытался объяснить, что это приказ, что мне необходимо лететь.

- Я... Я... - тяжело выговорила она, - с тобой хоть на край света... Увези меня, увези далеко, слышишь... - На секунду её глаза бессильно закрылись, и уже полные слёз распахнулись вновь. - Что со мной? Да... Этот сон... Я спала и сон видела: плыву на корабле... С тобой... И далеко-далеко... Прижалась к тебе, и будто холодно мне... Проснулась -  а тебя нет...

- Невозможно... - прошептал я, и, стараясь сделать свой голос более твердым, решительно добавил. - Не могу!

Она не хотела меня слушать. Цепляясь за руки, лихорадочно, почти в каком-то исступлении всё повторяла:

- Пойдем ко мне. Нам надо поговорить. Прошу тебя... Умоляю, не уходи вот так... Я буду ждать тебя... Любимый, я же чуть с ума не сошла... Думала, что уже не успею... Что же это такое...

Я еще раз попытался втолковать девушке, что ничего уже нельзя сделать, что всё кончено и ждать меня нет смысла. Про себя я уже решил, что больше ни за что не пойду к ней. Лучше проститься прямо здесь, окончательно и бесповоротно, чем давать какие-то иллюзорные надежды. Но она не желала этого понимать, и все тянула за руку, упрашивая подняться.

- Очень прошу тебя. Умоляю... Расстанемся по человечески, выпьем хотя бы кофе, - прошептала она наконец тихим, безжизненным, потерянным голосом.

Больше я не мог видеть её глаз - она их не поднимала; но я ясно видел её тонкие, высокие брови, её длинные влажные ресницы и блистающий в лучах солнца на одной из щек след слезы, остановившейся у самых губ, плотно сжатых и бледных. Такого я не мог долго вынести...

Девушка действительно мне нравилась. Но что же делать, если жизнь распоряжается по-своему? "Не могу больше жить! Люблю на всю жизнь!" - выкрикивают иные впечатлительные особы, но это лишь слова.  Пройдет время и душевные раны затянуться, зарубцуются...

Смятение мое вдруг прошло. "С ней все будет хорошо, - подумал я. - Еще много радости будет в её жизни..."

Подумал одно, а сказал, словно отрезал, совсем другое:

- Нет. Прощай! Прости, если можешь.

Резко повернувшись, я пошел прочь. На меня напала вдруг глубокая тоска. С каждым шагом, по мере удаления, все более и более нарастающая тоска. Тосковать случалось и прежде, и не удивительно, что пришла она в такую минуту. И все-таки в эту минуту, хотя тоска нового и неведомового действительно была в моей душе, меня мучило что-то другое. Что-то было не так. Словно забыл сделать нечто важное, как будто не обратил внимания на какую-то мелочь, незначительную на первый взгляд  деталь, но из тех, что в иных ситуациях способны стоить жизни. Раздражаясь и досадуя на самого себя за ничем не обоснованную подозрительность, я свернул в проулок, где стояла моя машина.

Мои тревожные мысли оборвались разом: чья-то тяжелая рука, вынырнув откуда-то сзади, крепко шлепнула меня по лицу и словно приклеилась к нему, зажав рот и нос. Одновременно я получил удар в подколенный сгиб и,  уже откидываясь назад, почувствовал на своей шее сдавливающий локоть другой руки неизвестного.

Мои глаза будто вылезли из орбит, кровь прихлынула к голове. Я захрипел, изо всех сил пытаясь вывернуться. Мощно оттолкнулся ногами от земли. Мой душитель потерял равновесие, и мы вдвоем полетели назад. Вот только остановить наш полет пришлось его, а не моему, затылку! Хорошо когда вокруг столько каменных домов...

Железные руки как-то сразу обмякли, и я выскользнул. Круто развернулся. Мой душитель вставал, придерживаясь за стену.

Незнакомец оказался закутан в серый плащ с капюшоном, только блестящие черные остановившиеся глаза приковывали к себе жестким недобрым взглядом. Как только незнакомец сообразил, что к чему, его рука потянулась к внутреннему карману. Но он не успел. Изо всей силы, на какую был способен, я выбросил вперед кулак, целясь ему в глаз. Что-то чмокнуло, и от удара у меня заныли костяшки пальцев. Серый балахон дернулся и, коротко охнув, описав руками пируэт, бесчувственное тело рухнуло рядом со мной.

Его капюшон откинулся, и моему взору предстало необычно бледное лицо мужчины средних лет с широкими скулами, тонким носом и презрительно-ироничной, даже в бессознательном состоянии, складкой губ.

-  Замри, Майкл Пирсон! Не дёргайся, если не хочешь получить пулю в сердце, - произнес до боли знакомый, совершенно бесцветный женский голос. - Медленно повернись и иди сюда.

Я едва слышал её слова. Ничего нельзя было понять. Повернулся как во сне. Я почувствовал, что нижняя челюсть у меня отвисла. С трудом осознал - это Линда, осунувшаяся, с красными от пролитых ранее слез, но спокойными глазами, равнодушно держит меня на мушке.

Мой мозг словно раскололся надвое. Тут меня затрясло, и, привалившись боком к стене, все еще не опомнившись, я проговорил, еле ворочая языком: