Игорь Денисенко - Ронин

• Название: Ронин
• Автор: Игорь Денисенко
• Жанр: Научная Фантастика

Аннотация: Роман: Фантастика. Каждый самурай должен помнить о смерти и делать все как в последний раз.

---

Штыковую лопату, запримеченную мной в углу, я извлек на свет божий и воткнул в землю, наступая на неё всем весом тела.

— Э! — только и успел сказать кузнец.

Покрепче обняв саблю пальцами, я приподнялся на носочках, и рубанул наискось. Кусок черенка отлетел в сторону, загромыхав в груде железного лома за наковальней, сама лопата скособочилась в другую сторону, полотно согнулось, вырвав из утрамбованного пола кусок земли и подняв в воздух угольную пыль.

— Ваше благородие! Вы чего творите!

— Проверяю твою саблю, — улыбнулся я, сделав заметку про 'ваше благородие'.

— А теперь скажи мне, выдержит твоя сабля, если древко будет в два раза толще?

* * *

Книжная лавка 'Кирилл и Мефодий' была открыта почти в центре города. Но посетителей в ней было до обидного мало. Роясь в свежих, пахнущих типографской краской, книгах ничего примечательного обнаружить я не смог. Тщедушный молодой человек приставленный к книгам продавцом, казалось не работал здесь а отбывал срок.

Таким уж равнодушием веяло от его скучающего блеклого лица, словно этот срок пребывания был пожизненный. На мои вопросы относительно греческого словаря и прочих интересующих меня изданий он отвечал отрицательно или невнятно и постоянно морщился, как от зубной боли. Словно сам процесс разговора доставлял ему физические страдания. Гнать надо взашей таких продавцов, подумал я, рассердившись. Что это за книжный магазин такой, если 'Евангелия' в нем днем с огнем не сыщешь? Об 'Истории государства Российского' Н.М.Карамзина и слыхом не слыхивали? Про Костомарова Н.И и его труд 'Русская история в жизнеописании её главнейших деятелей' знать ничего не знали? Словарей кроме как англо-немецко-французских нет, словно других языков и в природе не существует?

Придется идти в церковь, всё равно собирался рясу да крест отдать.

* * *

Прикупив в церковной лавке карманное издание Нового завета я отдал старушке в туго повязанном черном платке рясу и крест, живописав с какими приключениями я их добыл. Разумеется, правды в моих описаниях не было ни слова. Сии реликвии я якобы отобрал у вора. Но ложь моя была вознаграждена сторицей. 'Божий одуванчик' проникся ко мне доверием и поведал о том, что греческий словарь без сомнения есть у отца Феофана ведущего уроки богословия в церковно-приходской школе. Сам Феофан отсутствовал.

Но Марфа Васильевна, как звали старушку, обещала у него спросить как появится и поспособствовать тому, чтобы батюшка словарь мне одолжил на время. Расстались мы почти друзьями. Напоследок, я приобрел две толстые восковые свечи и зашел с ними в храм.

Полумрак. Блеск позолоченных окладов. Строгие лики святых и великомучеников.

Всё моё озорное настроение как ветром сдуло. Впрочем, я не шутить и паясничать сюда пришел. Я пришел поставить свечки за упокой и за здравие. За упокой тех душ, которых я отправил в мир иной. Вольно или не вольно. За убитых врагов и противников в войне ни грамма раскаяния я не испытывал. Но у них ведь были жены, матери, дети, которые их любили. И зажигая свечу, я мысленно просил у них прощение. Я мысленно просил прощения у тех бомжей в подвале, у жандармов, у работников лаборатории, у тех кто врагом мне не был, но встал на моем пути. Я мысленно просил прощения у Димона, у Дмитрия Александровича, что втянул его в эту историю. И в тайной надежде, что Димка жив поставил именно для него свечку за здравие. За здравие всех хороших людей, встретившихся мне в жизни.

Перекрестившись, я поклонился и собрался уходить, когда заметил одинокую женщину, в легкой косынке. Женщине было лет тридцать или около того. Она о чем-то горячо молилась около образа Божьей Матери, часто и низко кланяясь. В глазах её блестели слезы. Что могло у неё произойти, подумал я? Потеряла ли она ребенка, мужа или просто близкого человека? Кольцо на руке было знаком того, что она обручена. Платок же на голове не черный, траурный, значит не вдова. По крайней мере, если и вдова, то сорок дней прошло как минимум. Не терплю женские слезы. У меня душа переворачивается. Мне сразу хочется помочь, сделать что угодно, только чтоб они не текли по щекам. Рассмешить, развеселить. Но церковь это не то место, где смешат. А горе это не то чувство, которое можно исправить шуткой.

Заметив мой нескромный взгляд женщина отвернулась и поспешила на выход, пряча глаза. Я не торопясь пошел следом, задумавшись о своей дальнейшей жизни.

И о том, что завтра с утра надо быть у Прокопа. И настоять, чтоб ковал он под моим чутким руководством. Исторические книги надо поискать в городской публичной библиотеке, размещенной в пристройке у городской ратуши. И о том, что переводом Евангелия я займусь обязательно, и буду сличать с каноническим переводом. Манускрипт попался мне в жизни два раза, а я в такие совпадения не верю. Есть в нем загадка, раз Гершензон при упоминании личности, продавшей ему книгу чуть сознания не лишился. И эту загадку я должен разгадать. Впрочем, никому и ничего я не должен. Пусть это будет моим хобби. Слава тебе Господи! Озарение нашло на меня. Вот я дурак! Если в церковно-приходской школе проходят греческий язык, то в гимназии и подавно! Да этих словарей в каждой библиотеке просто завались!

* * *

Здание городской ратуши стояло не очень далеко от храма. Шагов пятьсот не более.

Но если церковь была на природной возвышенности, то ратуша была в низине на болотистой и влажной почве. Не знаю, кто был архитектор но явное влияние готики в стиле здания просматривалось. И в вытянутых стреловидных окнах и в пристроенных башенках с острыми шпилями. И в помпезном крыльце со львами. Чопорно смотрелась ратуша и задиристо, напротив церковной колокольни, которая была выше здания ратуши раза в два. А вот пристройка к ней была архитектуры целиком здешней, купеческой. Приземистая основательная такая постройка с толстыми стенами из красного кирпича, с выложенными из того же кирпича профилями так горячо любимых купцами балясин.

Уж и не знаю почему, но люд здешний очень любил такие украшения дома как балясины.

Непременным атрибутом дома и признаком хорошего вкуса считалось иметь крыльцо с навесом, и навес этот обязательно должны поддерживать фигурные точеные столбы.

И перила должны быть у крыльца. И чем больше балясин поддерживающих перила тем человек богаче. Оно в принципе так. Чем выше дом, тем выше крыльцо и соответственно длина перил и количество балясин. Но стремление увеличить их количество доходило до абсурда. В кирпичном простом здании амбарного типа их и быть по сути не должно ввиду отсутствия крыльца. Так нет! Рельеф балясин пустили по стенам. Отчего стены казались неровными и подверженными разрушению. Впрочем так и было. Сырость из фундамента просачиваясь поднималась по стенам, примерно на метр от земли. Это было видно по темному цвету кирпичной кладки. Края кирпичей выступавшие в виде декоративных элементов крошились. Кое-где по стене начинала змеиться трещина.

И в этом здании разместили библиотеку? Мне стало грустно. Черт с ней, с господином губернатором и его братией. По штукатуренной и выкрашенной ратуше признаков сырости и просевшего фундамента заметно не было. Но тут? А что творится внутри? Я ещё не переступил порог библиотеки а представление уже имел. Когда же подошел ближе, то увидел как с печной трубы пристройки вьется сизый дымок.

Они что тут крематорий для книг открыли?

— Добрый день, — поздоровался я с вышедшим из библиотеки седым и сухоньким старичком в валенках, приняв его за библиотекаря. Но тот не ответил, словно не расслышал и шмыгнул куда-то за угол дома. Тяжелая сырая дверь открылась не охотно.

Пройдя предбанник открыл вторую дверь и на меня сразу дыхнуло теплом.

— Здравствуйте! — поприветствовала меня полная пожилая женщина. Назвать её старушкой или бабушкой язык не поворачивался. Статная дама образованная и с внутренним стержнем, такие до самой смерти не смотря на возраст и тот факт, что они давно бабушки, остаются именно статными дамами.

— Что вас интересует?

— История государства Российского, — ответил я, поздоровавшись.

Помимо меня в библиотеке оказалось два отрока лет четырнадцати, которые рылись на полках.

— Есть, — кивнула мадам, — Карамзина Николая Михайловича. Есть Костомаров Н.И.

— Если можно то возьму почитать книги обоих авторов, — сказал я разомлев от удачи.

Шурша объемной юбкой мадам пошла вдоль стеллажей.

— Натоплено у вас.

— С сыростью боремся, — отозвалась библиотекарь, — У вас вижу хороший вкус. А нынешней молодежи всё фантазию подавай. Вот ценители Жуля Верна! — указала она рукой на двух недорослей, — Уже все перечитали и пришли новые книги искать. Говорю им, не написал он ещё ничего нового.

— Ошибаетесь. Написал, — улыбнулся я, — 'Удивительные приключения дядюшки Антифера'