Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

• Название: Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-224-04540-1

После убийства И.В. Сталина на Ближней даче (в правительственном сообщении от 5 марта 1953 года лживо утверждалось о смерти в кремлевской квартире) последовала череда необъясненных до сих пор событий: арест и заключение в тюрьму под другой фамилией его сына, генерала Василия Сталина, убийство Л. Берии, расправа с маршалом Г. Жуковым, снятие с постов и высылка из Москвы членов сталинской команды — В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича.

Задолго до этих событий, в середине Великой Отечественной войны, с боевого задания не вернулись молодые летчики Леонид Хрущев и Владимир Микоян. Есть ли связь между их исчезновением и последовавшими затем заговорами и переворотами в Кремле? Автор книги, успешно работающий в жанре «литературы факта», приводит читателей к сенсационным открытиям.

---

Обвинили в разбазаривании средств. Прием довольно избитый. Допрашивать по иезуитским методам начали 9 мая 1953 года. Участника войны, боевого генерала решили допрашивать в День Победы СССР в Великой Отечественной войне. Допрашивали генерал-лейтенанта В. И. Сталина начальник следственной части по особо важным делам генерал-лейтенант Влодзимирский и его заместитель Козлов.

Первый срок

В 1953 году он получил первый срок — восемь лет. Официальная версия, которая тогда не была обнародована, — превышение власти, злоупотребления.

Вероятнее всего, считает С. П. Красиков, Василий был подвергнут аресту на основании решения особого совещания КГБ СССР. Л. П. Берия, после смерти И. В. Сталина завладевший многими личными документами вождя, среди которых, вероятно, имелись досье на членов Политбюро и на самого Л. П. Берию, опасался, что Василий мог об этом знать и в запальчивости проговориться.

Юрист А. Сухомлинов разыскал бывшего сотрудника Владимирской тюрьмы А. С. Малинина и записал его рассказ о пребывании там Василия Сталина.

— Его привезли поздно ночью, я тогда был на дежурстве, — вспоминал А. С. Малинин. — Одет он был в летную кожаную куртку, худощавый такой, с усиками. Мы уже знали, что он будет числиться по тюремному делу как «Васильев Василий Павлович». Это было согласовано с Москвой… Через месяц его перевели в третий корпус на третий этаж, в угловую камеру. Там он и отбывал весь срок — до осени 1959 года, когда его опять увезли в Лефортово. Официально от всех скрывали, что это сын Сталина, но почти все мы это знали и звали его просто Василий. Раза два он болел, нога у него сохла, с палочкой ходил, лежал в нашем лазарете. В тюрьме работать нельзя (только сидеть!), но для него, по его просьбе, сделали исключение и разрешили работать в нашей слесарной мастерской, так он инструменты из Москвы выписывал — чемоданами… Ничего плохого про него сказать не могу. Вел себя спокойно, корректно, и мы относились к нему так же. Помню, вызывает меня начальник тюрьмы: «У твоей жены сегодня день рождения, возьми и передай поздравления». Дают мне корзину, а в ней 35 алых роз. Я сначала не понял, с чего это такая забота о моей жене. А потом выяснилось: 24 марта Василию исполнилось в тюрьме 35 лет, ему передали корзину цветов, а он в камеру их нести отказался. «Завянут быстро, — говорит, — без света. Отдайте кому-нибудь из женщин». Жена моя до сих пор этот букет забыть не может. Таких цветов ей в жизни никто никогда не дарил…

А. Сухомлинов ставит кардинальные вопросы: взял бы Берия на себя ответственность в одиночку казнить сына вождя, слезы по которому у народа еще не просохли? Нет. Хрущев? Он пока находился в тени и пришел к власти только на июльском Пленуме ЦК. Молотов, Булганин, Ворошилов самостоятельно ничего не решали. Оставался Маленков. Эти два месяца он был первым человеком в государстве. Кстати, именно ему докладывал министр внутренних дел С. Круглов о ходе следствия по делу Василия Сталина. Так что своими нарами на Лубянке Василий, скорее всего, обязан товарищу Маленкову, которого И. В. Сталин уважал и любил больше других.

Арест 29 апреля 1953 года санкционировал Генеральный прокурор СССР Сафонов, а утвердил лично Берия. Постановление подписано начальником следственной части по особо важным делам генерал-лейтенантом Влодзимирским (это он потом выбивал показания и сам их редактировал), согласовано с замминистра внутренних дел СССР Кобуловым. 23 декабря 1953 года Берия, Кобулов, Влодзимирский были расстреляны, в том числе и за «злоупотребление властью и фальсификацию следственных материалов», Сафонов снят с должности.

«Чем же мешал далекий от политики Василий?» — спрашивает А. Сухомлинов.

Как известно, расправы над членами семей всегда были нашей славной традицией. Таким образом новая власть утверждала свою силу, показывала народу, что возврата к плохому старому не будет.

Сын «отца народов» мешал, причем всем. Он был потенциальный наследник культа личности, а значит, как бельмо в глазу. По всем законам жанра его нужно было если не стереть в порошок, то хотя бы держать под надзором, да с таким ярлыком, чтобы каждому было ясно — там ему, гаду, и место! Поэтому когда через два месяца главой государства стал Хрущев, он сразу дал понять, что ему вмешиваться в это дело «не с руки», не он же его арестовывал, значит, и спрос не с него.

Кроме А. Сухомлинова, никто не высказывает своего предположения, кто мог быть инициатором заключения Василия в тюрьму. Даже С. И. Аллилуева. Правда, у нее есть косвенный намек, что этого добивались освобожденные после смерти Сталина из заключения крупные авиационные начальники, к аресту и осуждению которых был причастен Василий.

— Началось следствие, — вспоминает Светлана Иосифовна. — Всплыли аферы, растраты, использование служебного положения и власти сверх всякой меры. Выплыли случаи рукоприкладства при исполнении служебных обязанностей. Обнаружились интриги на весьма высоком уровне, в результате которых кто попал в тюрьму, а кто погиб… Вернули маршала авиации А. А. Новикова, попавшего в тюрьму с легкой руки Василия… Теперь все были против него. Теперь уж его никто не защищал, только подливали масла в огонь… На него «показывали» все — от его же адъютантов до начальников штаба, до самого министра обороны и генералов, с которыми он не ладил… Накопилось столько обвинений, что хватило бы на десятерых обвиняемых…

А. Сухомлинов, проведший гигантскую работу по установлению истины, выяснил, что для «успешного» расследования «дела Василия Сталина» следователь Следственного управления МГБ полковник Мотовский арестовал двух заместителей В. Сталина — генералов Теренченко и Василькевича, начальника АХО Касабиева, адъютантов Капелькина, Степаняна, Полянского, Дагаева, старика-шофера Февралева, который вместе с Гилем возил В. И. Ленина. Около года их держали под стражей, потом освободили, получив нужные показания.

Для того чтобы расследовать инкриминируемые Василию обвинения, опытному следователю нужно не более недели. Допросить Сталина, Февралева и адъютантов, приобщить пленку с подслушанным разговором и получить характеристику. Постановление ЦИК СССР о порядке расследования дел этой категории от 1 декабря 1934 года устанавливало 10 суток. Дело Василия Сталина расследовалось около двух с половиной лет. Пока следователи скрупулезно разбирались в тонкостях служебной деятельности авиационного генерала, он содержался под стражей. Интересно, что после сдачи должности командующего ВВС МВО С. Красовскому прошел почти год. Акт о приеме-передаче должности подписан Главкомом ВВС, все службы штаба ВВС МВО представили письменные акты о том, что у них полный ажур и никаких претензий к бывшему командующему нет.

И вот год спустя оказалось, что претензии есть, и все на грани уголовщины. Следствие вела следственная часть по особо важным делам МГБ. Создали специальную комиссию МО СССР, члены которой, не зная толком, что от них требовалось, «устанавливали» все подряд, а это «все подряд» потом автоматически переехало в обвинительное заключение и в приговор. Отказываться бессмысленно.

Лично его, признается А. Сухомлинов, сильно насторожила литературная обработка показаний Василия, как и то, что «до аэродрома в Кубинке 30 км» (так записано в протоколе его допроса), хотя каждый солдат ВВС МВО знает, что до Кубинки 70 километров, а сам он командовал не округом, а ВВС округа, и спутать это не мог.

Военная коллегия дала ему восемь лет тюрьмы. Он не мог поверить. Он писал в правительство письма полные отчаяния, с признанием всех обвинений, и даже с угрозами. Василий забывал, что он уже ничто и никто…

В марте 1955 года из Владимирской тюрьмы арестованного перевезли на лечение в Центральный госпиталь МВД СССР и поместили в терапевтическое отделение. У посаженного в клетку сокола открылась язва желудка. Ему выделили отдельную маленькую палату и поручили проводить лечение заведующей госпиталем Л. С. Сметаниной.

По памяти Василий Иосифович набрал телефонный номер футболиста Г. И. Джелавы.

Они встретились, расцеловались. Джелава потом вспоминал, что он впервые увидел на его глазах слезы, хотя он не переносил плачущих мужчин. Сказал, что ему очень плохо. Нет, со здоровьем все в порядке. Зачем его перевели в госпиталь, он сам не знает. Считает, что все еще находится в заключении. Надо было выпить за встречу, да ничего нет, он теперь сам себе не принадлежит. Джелава достал из портфеля бутылку доброго грузинского вина. Он опять прослезился.

Его третья жена Капитолина Георгиевна Васильева, по ее словам, бывала во Владимире еженедельно, часто вместе с Надей. Чтобы провести с Василием воскресенье, приходилось выезжать из Москвы в субботу вечером.

Начальство свиданиям не препятствовало, напротив, предоставляло для встреч специальную комнату. Такой вот семейный уик-энд с икоркой и, чего греха таить, рюмкой водки за колючей проволокой. В Москве Василия Сталина уже не боялись, но в провинциальном городе Владимире имя самого скандального зэка Союза по-прежнему вызывало трепет.