Марина Добрынина - Империя под угрозой. Для служебного пользования

• Название: Империя под угрозой. Для служебного пользования
• Автор: Марина Добрынина
• Жанр: Фэнтези

Если Родина обучила тебя, призвала, если тебе нравится твоя работа, если ты искренне считаешь, что ты нужен, разве ты можешь изменить? А ведь можешь…

---

Я оскаливаю зубы, изображая 32-каратную улыбку. Любая обезьяна решила бы, что я хочу ее покусать.

— Ты хочешь, чтобы я поняла, какой ты умный?

Но Ланкович оставляет мой вопрос без внимания.

— А ты знаешь, — продолжает он, — на чем я его подловил?

— Ну?

— На педофилии.

— Что?!!!

— Детишек он имел. В Центральном детском доме, что на улице Щетилова. Он ведь его куратор, правда? И Идея ему, знаешь ли, не помешала.

Я тихо выпадаю в осадок. Вот это да! Я ведь и сама в этот детский дом подарки отвозила… Какая гадость!

— Не верю! — кричу.

— А ты зайди в меня, посмотри! — в запале отвечает Ланкович, но только я собираюсь скользнуть в его сознание и побаловаться там немножко, как он с треском захлопывается. Глядит с подозрением.

— Нет уж. Ты — хитрая. Верь на слово. Он тебя из отпуска отозвал, он в командировку отправил, он сообщил о том, что я здесь, когда я понял, что ты левые версии начала разрабатывать. Все он. И только из-за того, что я пригрозил показать его руководству кое-какие фотографии.

Настроение у меня портится дальше некуда. Оно и раньше-то было не ахти какое, а тут…

— И зачем ты мне все это рассказываешь?

— Не знаю, — устало вздыхает Ланкович, — вдруг ты выйдешь отсюда. Так прибьешь гада этого, я, наверное, не смогу. Таких сразу ликвидировать нужно, чтобы Общество своим присутствием не загрязняли. А мне его использовать пришлось. Противно.

Он удаляется, а мне вдруг начинает казаться, что это не он, а я прошла переактуализацию, и у меня крыша уезжает. О, времена! О, нравы!

Глава 7

Сегодня Ланкович слишком бледен. Я замечаю, что он стал плохо ориентироваться в пространстве, натыкается на предметы, иногда ему заметно трудно сфокусировать взгляд. Это плохо само по себе, но для Мастера — просто опасно. Жаль, что свою бредовую идею он не оставляет, так бы я ему, может, помогла.

— Я думал, ты умнее, — заявляет он мне на второй день после своего появления, — я наоставлял столько следов, а ты зачем-то поперлась Завадовских опрашивать. Скажи мне, зачем?

Сознаюсь честно:

— Я думала, тебя убили.

— Жалеешь, что нет?

— Нет, зайчик мой, я еще надеюсь тебя перевоспитать.

— Не стоит! — смеется он, — Я проведу твою переактуализацию. У тебя — хорошие показатели, ты восприимчива. Мне нужен помощник. Кроме того, у меня в резерве тогда будет контролируемый мною резонанс.

Он смотрит на меня, губы растягиваются в мечтательную улыбку. Он будит во мне негативные эмоции, которые не хочется скрывать.

— Резонанс — это великая штука. Его особенности до сих пор не изучены. Очень опасно. Помнишь? Представь только, площадь, заполненная людьми, или хотя бы твое управление. А, может, попадем в здание Правительства?

Фантазия моя с готовностью подсовывает горы трупов и корчащиеся тела умирающих. А посередине мы с Ланковичем. В резонансе, как в акте любви.

— Переактуализация невозможна! — заявляю с апломбом, хотя доля моей уверенности невелика. Статья Карлова когда-то показалась мне заслуживающей внимание.

— Да ну? — смеется он, — а почему же ты тогда боишься?

— Я? Я не боюсь!

— Брось! После переактуализации моя восприимчивость резко возросла. Я ощущаю даже кончиками пальцев пульсацию страха вокруг тебя.

Он трясет своими пальцами перед моим носом. Отвожу нос в сторону, и смотрю на Ланковича с чувством, близким к ужасу. Что-то в его поведении указывает на то, что пора начинать верить.

— Может, не надо? — говорю, и голос мой почти дрожит.

— Надо!

— А если я не подчинюсь? — спрашиваю очень осторожно, готовясь к очень неприятному для меня ответу.

Ланкович весело ржет, глаза его как-то подозрительно блестят. Такое ощущение, будто он долго ждал этого моего вопроса.

— Пойдем, — говорит он и берет меня за руку, — я покажу тебе кое-что. Придумано специально для тебя.

Он вытаскивает меня из кабинета, и мы быстро, так, что я чуть ли не бегу, идем по коридору. Дмитрий подталкивает меня к одной из дверей, выходящих в коридор. Она обита железом, на уровне моих глаз зарешеченное окошко. Ланкович тычет меня туда физиономией и шепчет на ухо:

— Смотри.

Заглядываю одним глазом вовнутрь. Камера как камера. Маленькая, прямоугольная. Койка, раковина, унитаз. Содрогаюсь от омерзения, меня тошнит. На койке сидит нечто. Оно огромное, жирное и явно мужского пола, поскольку вытащило из штанов свой детородный орган, напоминающий пожарный шланг, и увлеченно онанирует.

Ланкович, паразит, кладет свою лапу мне на затылок и удерживает мою голову так, чтобы я продолжала наблюдать все эту гадость.

— Отпусти, — шиплю я и пытаюсь вывернуться.

— Ты проверь его, просканируй, — ехидным тоном советует Ланкович.

Я с интересом, надо отметить, подчиняюсь, удивляясь тому, почему не догадалась сама. Зрелище, наверное, подействовало отупляюще. Провожу предварительное обследование и ужасаюсь. Я даже не могу назвать сексом то, что исходит от этого монстра. Какая-то бесконечная бешеная жажда.

Чудище понимает, что за ним наблюдают, отвлекается от своего интересного занятия и смотрит в мою сторону. Вхожу в контакт почти против воли и тут же вырываюсь, крича:

— Отпусти меня, отпусти! Дмитрий, черт возьми!

Ланкович действительно убирает руку и глядит на меня, ухмыляясь. У меня хватает сил только на то, чтобы прислониться к стене и отдышаться. Да уж! Тут не нужно быть Мастером, чтобы понять, что творится сейчас у меня в голове. На морде все написано. Печатными буквами. Я отчаянно боюсь, я в панике. За те мгновения, что я побывала в сознании монстра, я поняла, что психика его безнадежно искалечена. Его аура черная, с красными всполохами. Его сознание хаотично, но не так, как это бывает на последней стадии актуализации, а как-то иначе. Открыт один канал, по которому его мысли беспорядочно курсируют, в конце канала какая-то структура. Именно она и вызывает эту ненасытность. И хуже всего то, что его сознание засасывает в себя, как черная дыра. Я еле вырвалась.

Ланкович доволен, это видно по его лицу.

— Хочешь что-то спросить? — интересуется он.

— Ага, какого он роста?

— Ну, порядка 195–198 см. Я его не измерял. А что?

— Да так, — вздыхаю, — ничего.

— У вас как, — заинтересованно спрашивает Ланкович, — в Высшей школе СИ с физкультурой было?

Снова вздыхаю.

— Плоховато.

И опускаю глаза. Совсем плохо. Это Ланкович у нас силовик, а мы так, гуманитарии несчастные. Хорошо хоть, стрелять на работе научили. Но стрелять-то как раз не из чего. Только из пальца. Пиф-паф!

— И что ты хотел сказать мне всем этим? — задаю я волнующий меня вопрос, показывая рукой в сторону камеры, из которой опять раздается многозначительное сопение.

— Я сжег ему часть мозга, — серьезно отвечает Ланкович, — перестроил сознание. Если ты будешь себя плохо вести, я отведу тебя к нему в камеру и закрою дверь. Я зову его Джо, Красавчик Джо. Ты представляешь, что произойдет с тобою даже за две минуты пребывания с ним наедине?

Да уж, представляю. Мне уже плохо, от одного представления.

— Но жить ты будешь, — продолжает безгранично милый Ланкович, — и работать тоже. Попробуем?

Я смотрю на Ланковича, вспоминаю, как он попал ко мне в застенок когда-то, в бытность мою следователем, и эта мысль приносит некоторое удовлетворение. Если бы это повторилось сейчас, Дмитрий тоже смог бы жить и работать, но вот любить — никогда. Я довольно улыбаюсь.

— Нет, — говорю, — не будем пробовать. У меня фантазия очень богатая. Я и так все вижу в деталях.

— Видеть — одно, — усмехается Ланкович, — а вот чувствовать…

Он меня раздражает. Страшно хочется дать по морде, но чревато.

— Все, — отвечаю твердо, — хватит. Ты хотел работать. Пошли.

Дмитрий тихо смеется. Идем обратно.

— Ну и методы у тебя, Ланкович, — бурчу я себе под нос.

Он ржет в открытую. Скотина!

Глава 8

Ланкович приготовил все, как в лучших домах Лондона и Парижа. Целых два кресла, правда, немного потрепанных временем, но все же вполне устойчиво стоящих на своих маленьких алюминиевых ножках, столик, сооруженный из плоского зеленого ящика, и пакет с яблоками у стола.

— Садись, Майя, — предлагает он великодушно, подталкивая меня к одному из кресел.

— А яблоки зачем? — недоумеваю я.

— А мне так больше работать нравится, — объясняет потенциальный актуализатор, — от них голова быстрее проясняется. Не люблю шоколад.

Он присаживается напротив, вытягивает свои длинные ноги и смотрит на меня пронзительным взглядом. Аж мороз по коже. Но вижу же — самому боязно.

— Хочешь, я тебе аппарат покажу? — восклицает он, срывается с места и выковыривает откуда-то из ящика, служащего нам столом, бесформенный бумажный сверток. Смотрю с удивлением. Он расправляет это нечто, на вид напоминающее моток разноцветных проводков с хаотически прицепленными там-сям металлическими и пластиковыми деталями и двумя-тремя присосками.