Теодор Гладков - Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

• Название: Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03415-9

Книга является документальным повествованием о жизни и деятельности одного из самых засекреченных людей нашей страны в 1930–1950 годы, разведчика-нелегала, ставшего руководителем нелегальной службы советской внешней разведки генерала Александра Короткова. Читатель узнает о противостоянии советских и гитлеровских спецслужб, их структуре в разные годы, о трагических потерях нашей разведки в период сталинского «большого террора», о так называемом деле «врачей-убийц», о Берии, об опасном столкновении с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции в пресловутой «холодной войне».

Книга написана на основе недавно рассекреченных документов Службы внешней разведки России, специально предоставленных автору, его собственных встреч с участниками и очевидцами описанных событий как в нашей стране, так и за рубежом.

---

2. В связи с ожидаемой поездкой Тито в Лондон командировать туда «Макса» с заданием, используя свое официальное положение и хорошие личные отношения с югославским послом в Англии Велебитом, попасть на прием в югославском посольстве, который, как следует ожидать, Велебит даст в честь Тито.

Теракт произвести путем бесшумного выстрела из замаскированного под предмет личного обихода механизма с одновременным выпуском слезоточивых газов для создания паники среди присутствующих с тем, чтобы создать обстановку, благоприятную для отхода «Макса» и скрытия следов.

3. Воспользовавшись одним из официальных приемов в Белграде, на который приглашаются члены дипломатического корпуса, произвести теракт таким же путем, как и во втором варианте, поручив его самому «Максу», который, как дипломат, аккредитованный при югославском правительстве, будет приглашен на такой прием.

Кроме того, поручить «Максу» разработать вариант и подготовить условия вручения через одного из костариканских представителей подарка Тито в виде каких-либо драгоценностей в шкатулке, раскрытие которой приведет в действие механизм, выбрасывающий моментально действующее отравляющее вещество.

«Максу» предложено было еще раз продумать и внести предложения, каким образом он мог бы осуществить наиболее действенные мероприятия против Тито. С ним обусловлены способы связи и договорено, что ему будут даны дополнительные указания.

Считали бы целесообразным использовать возможности «Макса» для совершения теракта против Тито. «Макс» по своим личным качествам и опыту работы в разведке подходит для выполнения такого задания.

Просим Вашего согласия».

Началась усиленная разработка операции по всем трем вариантам. Понятное дело — убийство президента суверенного европейского государства, одного из героев Второй мировой войны — это не ликвидация предателя и авантюриста Агабекова или утратившего какое-либо политическое влияние эмигранта Троцкого. В случае неудачи мог разразиться грандиозный международный скандал с непредсказуемыми последствиями, наверняка, весьма серьезными.

А на какой директивный документ опирались разработчики операции? Разумеется, не юридический, разумеется, лишь на партийный, разумеется, совершенно секретный.

Автор имеет в виду специальную инструкцию Министерства госбезопасности СССР, утвержденную на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 9 сентября 1950 года (протокол П77/309), согласно которой в отношении некоторых «враждебных лиц» допускалось применение мер по пресечению их деятельности «особыми способами по специальному разрешению»[182].

Дабы замести всякое подозрение на «след Москвы», Григулевич на случай своей гибели должен был написать прощальное письмо, которое неизбежно попало бы в руки югославских спецслужб. В нем «Макс» представил бы себя террористом-одиночкой, совершившим убийство Тито из «идейных соображений».

Смерть Сталина 5 марта 1953 года сама собой отменила операцию «Стервятник». Более того, Берия теперь намеревался восстановить нормальные отношения СССР с Югославией и на государственном, и на партийном уровне! Но отныне Григулевич превращался в опасного свидетеля, который теоретически вполне мог бы изобличить Берию, по меньшей мере, в лицемерии! Первому заместителю председателя Совмина СССР и могущественному министру внутренних дел было чрезвычайно важно выяснить, насколько глубоко Григулевич посвящен в несостоявшийся заговор. Чересчур полное знание всех обстоятельств, а главное, роли Берии, могло стоить Григулевичу жизни.

Расхлебывать это крайне щекотливое и неприятное дело пришлось Короткову, потому как «Макс», будучи нелегалом, числился за его управлением, правда, уже разогнанном Сталиным.

…Несколько часов длилась их насыщенная, крайне интересная и познавательная для обоих участников беседа. Ее особенность заключалась в том, что Коротков не нарушив приказа министра, не мог задать «Максу» ни одного прямого вопроса, относящегося к отмененной операции. «Григулевич был слишком умный и проницательный собеседник, чтобы мгновенно в таком случае не просчитать, сколько будет «два плюс два».

В итоге Коротков с облегчением пришел к выводу, что Григулевич либо действительно ни о чем не догадывается, либо весьма умело и тактично притворяется… Возможно, своим заключением Коротков спас жизнь одного из самых выдающихся советских нелегалов.

К сожалению, на этом завершилась карьера Григулевича как разведчика. Из МГБ он был все же на всякий случай уволен. Правда, эта утрата была компенсирована со временем появлением в отечественной науке талантливого ученого, а в литературе — писателя.

Уже будучи немолодым человеком, Иосиф Ромуальдович Григулевич последовательно защитил кандидатскую и докторскую диссертации (по истории), был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, как крупнейший в стране специалист по Латинской Америке, истории католицизма вообще, Ватикана в частности. В популярной серии «Жизнь замечательных людей» под псевдонимом И. Лаврецкий (по девичьей фамилии матери) он выпустил книги «Боливар», «Панчо Вилья», «Миранда», «Хаурес», «Че Гевара», «Сальвадор Альенде».

Если в науке и документальной прозе Григулевич-Лаврецкий был автором дотошным, даже скрупулезным, то в жизни — веселым и остроумным рассказчиком.

Самыми известными нелегалами того периода, когда эту службу возглавлял Александр Коротков, волею судеб стали Вильям Фишер, Конон Молодый и супружеская пара — Морис и Леонтина Коэны.

Этнический немец, родившийся в Англии в семье рабочего-политэмигранта из России, Фишер свободно владел тремя языками: русским, английским и немецким, плюс — очень хорошо — французским. И никаких проблем с чужеродным акцентом, «русизмами» в оборотах речи. Он вообще был личностью уникальной во многих отношениях. Обладал острым и подвижным умом, мгновенно схватывал и усваивал любую информацию, даже если соприкасался с ней случайно и мимолетно. Свободно разбирался в таких науках, как высшая математика и теоретическая физика.

В двадцатые годы, проходя действительную службу в Красной Армии, Фишер закончил школу военных радистов. Примечательно, что его сослуживцами в учебном подразделении были будущий Герой Советского Союза знаменитый полярник Эрнест Кренкель и будущая «звезда» Малого театра народный артист СССР Михаил Царев.

В дальнейшем Фишер стал высококвалифицированным специалистом в области радиотехники и фотографии. В довершение всего, он превосходно рисовал, владел гравировальным делом, обладал тем даром, что в народе принято называть «золотыми руками». У Фишера была поразительная сила воли, которая снискала ему глубокое уважение со стороны сотрудников американских спецслужб после его ареста и у заключенных рецидивистов тюрем, в которых он содержался после суда.

Словом, Фишер был прямо-таки создан для работы нелегалом. Правда, у него была неординарная, а потому запоминающаяся внешность, но она же позволяла ему выдавать себя за уроженца, по крайней мере, доброго десятка европейских стран. И весьма убедительно. В довоенные годы он семь лет проработал за границей с нелегальных позиций. А в конце декабря 1938 года, чуть ли ни в один день с Коротковым, был из органов НКВД уволен, как не заслуживающий политического доверия. Слава Богу, хоть не был репрессирован.

В годы Великой Отечественной войны Фишера вернули в органы госбезопасности, служил он в Четвертом управлении под началом генерал Судоплатова.

Коротков знал Фишера еще с начала тридцатых годов, когда оба они, еще совсем молодыми, были сотрудниками ИНО, правда, тогда они не сблизились, возможно потому, что Фишер все же лет на шесть старше и был уже членом партии, когда Александр еще выполнял поручения комсомольской ячейки. Зато им несколько раз приходилось тесно сотрудничать во время войны.

В конце ноября 1948 года через несколько европейских стран и Канаду Фишер прибыл в Нью-Йорк по паспорту американского гражданина литовского происхождения Андриса Каютиса. На вокзале «Гранд Сентрал» он сдал вещи в камеру хранения и несколько часов гулял по городу. Убедившись, что не привлекает ничьего внимания, он по телефону-автомату с помощью толстенной справочной книги снял в недорогой гостинице однокомнатный номер, пообещав, что займет его через час. Затем вернулся на вокзал, забрал свои вещи и, уединившись в туалете, из хорошо замаскированного под записную книжку контейнера достал новые документы на имя местного жителя Эмиля Роберта Голдфуса, никогда ранее за пределы США не выезжавшего.

В Нью-Йорке свободный художник-фотограф Голдфус сменил несколько отелей и квартир, пока не поселился окончательно в Бруклине, в доме № 252 по Фултон-стрит возле Бруклинского моста. Здесь он снял квартирку-студию № 505 и кладовку № 509 в конце холла на том же этаже. В этом скромном жилище (оно же — рабочее место художника-фотографа) он прожил шесть лет. Паспорт на имя Каютиса больше нигде и никогда не фигурировал. То был типичный «промежуточный», то есть «одноразовый» документ. Случалось, что прежде чем осесть в конечном месте, нелегал менял таких несколько.