Александр Колпакиди - Суперфрау из ГРУ

• Название: Суперфрау из ГРУ
• Автор: Александр Колпакиди
• Издательство: Олма-Пресс образование
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94849-085-8

Биография крупнейшей советской разведчицы ХХ века, немки по национальности Рут Вернер, урождённой Урсулы Кучински, по мужьям Гамбургер и Бёртон. Полковник ГРУ и известная писательница, радистка и резидент — Рут Вернер, она же «Соня», начинала свою шпионскую карьеру под руководством Рихарда Зорге в Китае. Накануне II мировой войны создала агентурную сеть в Швейцарии («Красная капелла») и сыграла немаловажную роль в похищении секретов атомной бомбы. И это только часть её боевого пути.

В книге использован материал из архива ГРУ (соавтор — полковник В. В. Бочкарев — ветеран ГРУ, председатель секции стратегической разведки ГРУ, председатель ветеранской секции ГРУ лично встречался с ней в СССР и в Германии).

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Маму похоронили там же, в деревне, на старом кладбище. Отец, который прожил с матерью сорок пять лет, не смог вернуться в опустевшую квартиру. Он остался в деревне, работал над книгой о демографическом положении в колониях. Когда он выходил на прогулку, ноги часто сами приносили его на кладбище. Профессор Кучински, передовой человек, посмеивался над этой привычкой. Тогда Урсула сказала ему, что отсюда открывается самый красивый вид на окружающую местность… и прочла в глазах отца глубокую благодарность за такое оправдание его несовременности.

Вскоре к ним присоединился и Лен. Нельзя сказать, чтобы фирма, где он работал, процветала — заказов было мало, пластик в то время был еще не в моде. Урсула уговорила его приехать в Роллрайт. Летом 1947 года Лен поступил на алюминиевый завод в Банбери, в двадцати километрах от дома. Все-таки двадцать километров — это не сто двадцать. Теперь он мог жить с семьей, а для того, чтобы ездить на работу, купил подержанный мотоцикл. Так что жизнь кое-как налаживалась, хотя нельзя сказать, что для привыкших к риску и напряженной нелегальной работе разведчиков это была жизнь, которая их устраивала.

А связи с Центром все не было. Урсула была человеком дисциплинированным, понимала, что тому есть какие-то причины, но все равно было тяжело. Она чувствовала себя подавленной, дни казались пустыми. Обидно было за Джеймса и Тома — как им сказать, что их работа закончена? Джеймс мог бы уже демобилизоваться, но по ее просьбе оставался в авиации, по-прежнему снабжая ее информацией. Материалов накопилось уже довольно много, однако их некуда было передавать. Том прошел курс обучения на радиста и мог бы приступить к работе, но не с кем было держать связь. Вскоре Джеймс умер от лейкемии. Они пытались сохранить отношения с Томом — уже только дружеские — но вскоре оказалось, что даже эта дружба могла поставить его под удар. Пришлось прервать и эти отношения — еще одна потеря. Сколько их уже было?

Поскольку с разведкой, по-видимому, все было кончено, Урсула и Лен решили вступить в английскую коммунистическую партию и заниматься партийной работой. Так они и сделали, однако удовлетворения им это не принесло. Они принадлежали к первичной организации в захолустном Банбери, где ни о какой серьезной работе не было и речи. На заводе, где работал Лен, было всего восемь членов партии, да и те выходили на работу в разные смены.

В то время Урсула писала Юргену: «Обо мне самой просто нечего рассказывать. Если не считать того, что я создаю семейный очаг детям и мужу, мое существование сейчас следует расценить как совершенно бесполезное. Не такая уж я важная персона, но для подобного прозябания каждый человек слишком хорош и слишком важен».

Особенно тяжело приходилось Лену. Он ненавидел свою работу на заводе, физически тяжелую и убийственно монотонную. Конечно, он не бросил бы Урсулу с детьми, но необходимость вести такую жизнь тяжело сказывалась на нем. Он тосковал по прошлому — по Швейцарии, а особенно по Испании. Кроме того, пребывание в танковых войсках сказалось на его здоровье — у Лена был травмирован шумом моторов ушной нерв, и время от времени он чувствовал шум в ушах и головные боли. Работа выматывала его, а поскольку работать приходилось посменно, это было еще тяжелее. У Лена началась бессонница, все чаще возникала депрессия, он целыми днями молчал. Привыкание к мирной жизни давалось ему куда тяжелей, чем Урсуле, хотя и ей было нелегко. Все же дом, сад, домашняя работа, дети оставляли мало времени для уныния, да и по характеру она была не склонна к печали. Урсула читала классиков марксизма-ленинизма, посещала Общество рабочего просвещения в городке Чиппинг Нортон, по взглядам близкое к лейбористам. Она пыталась заполнить какими-то делами жизнь свою и Лена, но, когда она убедилась окончательно, что связи с Центром больше не будет, в ее жизни появилась ничем не заполняемая пустота.

Тем же летом 1947 года к ним пришли два джентльмена. Один из них, едва переступив порог, тут же выпалил: «Вы несколько лет были русской агенткой, пока финская война не заставила вас разочароваться в коммунизме. Как нам известно, в Англии вы уже не работали, и мы пришли не с целью арестовать вас, а чтобы просить вашего сотрудничества». Эта «атака» надо понимать, была тонким «психологическим приемом» английских контрразведчиков. Поразительная осведомленность «джентльменов» (это в Англии-то она не работала!) развеселила Урсулу. Ответом на «психологическую атаку» было любезное: «Как насчет чашечки чая?»

За чаем состоялся основной разговор. Гости перечислили несколько фактов из швейцарского периода жизни Урсулы. Они снова и снова подчеркивали, что им известно о том, что Урсула разочаровалась в коммунизме, что она все время проживания в Англии была лояльной английской гражданкой, что у них нет к ней никаких претензий. Так почему бы ей не рассказать о своей работе в Швейцарии? Урсула согласилась, с тем, что она была лояльной гражданкой Великобритании, но стояла на своем: она не обязана рассказывать английским контрразведчикам о том периоде своей жизни, когда она еще не была английской гражданкой. О времени пребывании в Англии — пожалуйста, любые вопросы! Но этот период их не интересовал. Их не интересовали даже политические взгляды Урсулы — гости упорно считали ее антикоммунисткой. Это было несколько странно: они в Леном открыто состояли в коммунистической партии, выписывали партийную газету. Ее отец и брат тоже симпатизировали левым. Пришлось расставить все по своим местам, объяснив визитерам, что она отнюдь не считает себя антикоммунисткой, и что, с ее точки зрения, левые взгляды и лояльность друг другу не противоречат. «Что же произошло? — напряженно думала она. — Откуда им все это известно? Неужели, все-таки, Фут?» До нее доходили слухи о предательстве Аллана, но в это трудно было поверить.

Однако вскоре эта догадка подтвердилась самым непосредственным образом. Гости выразили желание побеседовать с Леном, который все это время работал в саду. Урсула позвала его. Первое, о чем спросили ее мужа — правда ли, что он был хорошим знакомым Аллана Фута? «Фути? — переспросил Лен. — Да. А что он сейчас поделывает?»

Урсула налила раздраженным гостям еще чаю. Действительно, им было от чего прийти в расстройство. Супруги ни о чем не сговаривались, но Лен отвечал точно то же, что и его жена. Он тоже отказался говорить о швейцарском периоде своей жизни. Тоже заявил, что он вовсе не антикоммунист, несмотря на некоторые разочарования. В общем, эта парочка оказались крепким орешком для английских контрразведчиков. Если бы огорченные гости знали, с кем они разговаривают, кого пытаются так просто и примитивно «расколоть»! Что перед ними не люди, два-три года бывшие советскими агентами, а профессиональные разведчики, и что эта милая вежливая женщина еще совсем недавно была советским резидентом в их собственной стране. Но об этом Фут знать не мог, а значит, не знала и английская контрразведка…

Уходя, один из джентльменов сказал: «А у вас здесь очень мило. Я сам не прочь был бы пожить так». На что Урсула ответила: «За чем же дело стало? У меня как раз сдается комната». По почему-то на это любезное приглашение он не откликнулся.

Похоже, что МИ5 (пятый отвел военной секретной службы — контрразведка) поверила Футу, что Урсула и Лен «разочаровались» в коммунизме — так же, как в нем разочаровался и сам Фут. По крайней мере, слежки за ними не было ни до, ни после визита — Урсула и Лен были слишком опытными разведчиками, чтобы не заметить «хвоста». Но, одно этот визит означал однозначно: в Англии им на советскую разведку больше не работать. Они до сих пор не знали, по какой причине Москва прервала с ними связь, но, согласно строгим правилам конспирации, с момента визита контрразведчиков все и всяческие связи должны быть немедленно прекращены.

В ноябре Урсулу постиг еще один тяжелый удар: умер отец. Как оно обычно и бывает, по настоящему работу профессора Кучински оценили тогда, когда он уже не мог этого услышать. В письме от социалистической Единой партии Германии говорилось: «Его кончина — тяжелая утрата для немецкого народа, ибо профессор Кучински не только воплощал современную прогрессивную науку и исследовательскую работу, которые он сознательно поставил на службу рабочему классу, но и, даже находясь в эмиграции в Англии, чувствовал себя крепко связанным со своей немецкой родиной, страдал вместе с нею и боролся за нее. Всей силой своей личности он ратовал за единство немецких антигитлеровских сил. Его безупречная объективность, неизменная терпимость по отношению к инакомыслящим сделали его центром притяжения для передовых, демократически настроенных немцев в Британии…» В связи с кончиной отца Юрген получил множество писем. Урсула писала ему несколько позже: «Как хотелось бы, чтобы папа и мамочка могли при жизни ощутить хоть какую-то долю такого уважения и симпатии». Они чуть-чуть не дожили до свидания с родиной: Юрген как раз в это время пытался организовать возвращение родителей в освобожденную от нацистов Германию. После того, как стало ясно, что работа на советскую разведку прекращена, Урсула тоже решила вернуться.