Гарри Тертлдав - По воле Посейдона

• Название: По воле Посейдона
• Автор: Гарри Тертлдав
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29287-5

Цикл исторических романов о двоюродных братьях, ставших странствующими торговцами. Действие происходит в Средиземноморье в IV веке до н. э.

310 г. до н. э. Прошло более десяти лет со смерти Александра Македонского, но тень великого человека все еще господствует над Древним миром. В это неспокойное время торговец Менедем в погоне за богатством предпринимает рискованное морское путешествие от берегов Малой Азии к далекой Италии. Победит ли он в бесчисленных схватках с людьми и с морской стихией? Будет ли благосклонен к нему Посейдон?

---

— Не надо, — проговорил Соклей. — Найди другие строки. Оставь малыша в покое.

Менедем уставился на него с разинутым ртом.

— Но ведь он здесь именно для этого: чтобы служить мишенью для наших шуток. Посмотри на его глупые ужимки.

И вправду — карлик вихлял задом, как застенчивая куртизанка, и выглядел очень забавно.

Однако, несмотря на выпитое вино — или благодаря ему, — Соклей нашел что возразить двоюродному брату:

— Смейся над тем, что он делает, а не над ним самим.

— Почему? — спросил Менедем. — То, что он делает, не всегда стоит того, чтобы смеяться. А сам он всегда смешон.

Соклей исчерпал логические доводы: это все из-за вина.

— Если ты не можешь найти других причин не издеваться над ним — просто сделай мне одолжение.

— Хорошо, о почтеннейший. — Менедем поцеловал Соклея в щеку. — Ты мой двоюродный брат, я у тебя в гостях, и в порядке одолжения я сегодня буду вести себя тихо. Видишь? Я ни в чем не могу тебе отказать этой ночью.

— Спасибо, дорогой. Благодаря тебе мне больше нечего желать от нашего возвращения домой. — Соклей зевнул.

Это было последнее, что ему запомнилось, потому что вслед за тем он тут же заснул по-настоящему.

* * *

После симпосия в доме Филодема несколько дождливых дней продержали Менедема вблизи от дома. Какой смысл идти в гимнасий — чтобы пытаться бегать по грязи или, еще того хуже, бороться в грязи? Какой смысл идти на агору, если вряд ли кто-нибудь явится туда за покупками или просто посплетничать?

Он бы не так сильно возражал против домашнего заточения, если бы они с отцом могли пройти друг мимо друга, не зарычав. Но они не ладили, и когда им приходилось долго находиться бок о бок, все становилось еще хуже.

Менедем старался лишний раз не попадаться на глаза отцу, забрав одну из рабынь в свою спальню и оставшись там чуть ли не до самого вечера, но и это не помогло. Когда они с рабыней наконец вышли, Филодем проворчал:

— Между прочим, сегодня она вообще не работала благодаря тебе. Целый день бездельничала.

— О, я бы этого не сказал, отец, — вежливо ответил Менедем. — Бедняжка была вся аж в поту к тому времени, как мы закончили.

Отец возвел глаза к потолку.

— Мой сын — развратник. Когда я умру, все, что я заработал таким тяжким трудом, рано или поздно окажется в руках какой-нибудь гетеры.

— С тем, что я привез из Великой Эллады, я смогу очень долго ублажать трех самых жадных гетер и при этом содержать многочисленную семью, — возразил Менедем.

— Это ты так думаешь, — сказал Филодем. — Ты и понятия не имеешь, насколько жадны могут быть женщины и какие у них бывают загребущие руки.

— Вот о чем я и вправду не имею понятия, так это зачем я вообще вернулся домой, — огрызнулся Менедем. — Кажется, все, что я делаю, — все не так!

— Ты сам это сказал, не я.

Филодем гордо вышел из андрона, всем своим видом выражая триумф.

Менедем скорчил рожу за его спиной.

Потом двинулся на кухню; он уже удовлетворил один голод в спальне, теперь пора подумать о желудке.

Юноша взял оливки и сыр, и тут повар предупредил его:

— Если тронешь чешуйку — хоть одну чешуйку, ясно? — кефали, которую я готовлю на ужин, я сдеру с тебя шкуру. Я не шучу. Здесь мое царство, клянусь богами!

Менедем со смехом ответил:

— Хорошо, Сикон. Мне все равно ни к чему эта кефаль, пока ты не попробуешь на ней свое магическое искусство. Может, умирающий с голоду человек и съел бы сырую рыбу, но только не я.

Стоя в дверном проеме, куда не долетал дождь, Менедем жевал свой ужин. Сикон продолжал бранить хозяина, наслаждаясь привилегиями, которыми пользуется мастер своего дела, пусть даже он и раб.

Менедем вновь весело засмеялся.

Упреки Сикона совершенно его не задевали. Шпильки повара не проникали юноше под кожу и не мучили его так, как отцовские колкости. Менедем выплюнул косточку оливки на двор. Она с плеском упала в лужу. Он съел еще одну оливку и на этот раз попытался выплюнуть ее дальше, чем первую. Потом пришла очередь третьей косточки…

«Жаль, что здесь нет Соклея, — подумал Менедем. — Мы могли бы поспорить на обол, кто дальше плюнет. Я бы наверняка его обыграл, даже если бы мне пришлось скорчить рожу, чтобы он засмеялся и не смог как следует плюнуть».

Менедем был из тех, кто в любого рода состязании обязательно хотел победить. Представив, как взъярился бы Соклей, если бы ужимки его двоюродного брата испортили его собственный плевок, Менедем улыбнулся. В следующий раз, когда они вместе будут есть оливки…

Снова придя в хорошее настроение, он оглядел двор.

Наверное, он сможет вернуться в свою комнату, не нарвавшись на отца. А что, вполне вероятно.

Он еще немного поболтался по кухне, терпя оскорбления Сикона. Менедем не хотел рисковать: от его хорошего настроения не осталось бы и следа после очередной встречи с Филодемом.

«Чем бы таким заняться, когда я вернусь в свою комнату? — гадал он. — Может, поиграть на лире?»

Менедем пожал плечами. Откровенно говоря, он был не ахти каким музыкантом. Лира едва ли покидала свои колышки на стене с тех пор, как он закончил школу; кифаред, который учил мальчика музыке, был слишком щедр на порку, чтобы привить ему любовь к инструменту.

Спустя какое-то время Менедем прошлепал через двор и стал подниматься по лестнице. И в то же самое время кто-то начал спускаться по ней.

Юноша выругался себе под нос. Неужели отец?.. Но это оказался не он.

Голос, приветствовавший его: «Радуйся, Менедем», был тонким, высоким, женским.

— О! — сказал Менедем. — Добрый день, Бавкида.

Он надеялся, что жена отца не слышала, как он ругался; Бавкида могла подумать, что ругательства адресованы ей. Вероятно, ему полагалось сказать: «Добрый день, мачеха», но это казалось смешным, ведь он сам был на десять лет ее старше.

Менедем не имел ничего против Бавкиды. Если у нее родятся дети, вот тогда дело другое, ведь его собственное наследство уменьшится; но пока она была всего лишь девушкой, которая учится быть женой.

Бавкида стала спускаться вниз по лестнице. Ее тонкая девичья фигурка до сих пор еще напоминала фигурку мальчика, хотя носила она длинный женский хитон.

— Не очень хороший день, верно? — сказала Бавкида.

Потом помедлила, будто ожидая, что Менедем возразит.

Но он не возразил, и она быстро продолжила:

— Я ужасно устала от дождя.

— Я тоже, — ответил Менедем. — Хочется пойти в город, чтобы прогуляться по агоре, поупражняться в гимнасии, поболтать с друзьями…

— А я просто хочу, чтобы снова сияло солнце, чтобы оно осветило женские комнаты и высушило двор и чтобы можно было увидеть из окна хоть что-то, лежащее дальше дома Лисистрата.

Как примерная жена — тем более вышедшая замуж за человека куда старше ее и такого консервативного, как Филодем, — Бавкида нечасто покидала дом. Будучи мужчиной, Менедем мог пойти, куда хотел. А для Бавкиды весь мир составляло замкнутое пространство дома.

Менедему стало неловко, что он жаловался, как ему хочется вырваться отсюда. Он быстро сменил тему разговора:

— Сикон готовит в кухне превосходную кефаль.

Выражение ее лица стало жестким. Бавкида не была особенно хорошенькой — ее передние резцы торчали, как у зайца, на щеках виднелись прыщики, — но никто, поговоривший с ней хоть минуту, не подумал бы, что она дура.

— Кефаль? Сколько же он за нее заплатил? — спросила Бавкида.

— Не знаю, — ответил Менедем. — Я об этом даже не подумал.

— А мне придется подумать, — сердито сказала она. — Слишком много, если я не ошиблась в своих догадках. Сикон тратит серебро так, будто оно растет на деревьях.

— «Афродита» вернулась с такой прибылью, что у нас полно серебра, — возразил Менедем.

— Сейчас — полно, — ответила женщина. — Но долго ли это продлится, если он будет швырять деньги на ветер?

— Ты говоришь, как Соклей. — Менедем совершенно не собирался сделать Бавкиде комплимент и очень надеялся, что мачеха об этом не догадается.

Она только фыркнула.

— Не думаю, чтобы хоть один мужчина по-настоящему разбирался в деньгах и по-настоящему беспокоился о них.

Менедем испустил возмущенный вопль, но Бавкида продолжала:

— Мужчины не должны заботиться о домашнем хозяйстве, зато жены должны. Деньги и дети. Нам полагается в этом разбираться. У нас немного шансов заняться в жизни чем-то другим.

— Так оно и есть, — подтвердил Менедем, не задумавшись, хочет ли Бавкида такой судьбы.

Он слышал похожие разговоры от скучающих жен, которых обольщал. Вот, вероятно, почему некоторые из них позволяли уложить себя в постель — чтобы испытать что-то новое в своей столь ограниченной и обыденной жизни.

— Мне лучше пойти поговорить с поваром, — заявила Бавкида. — Кефаль? Это наверняка обошлось недешево. Извини меня, Менедем.