Издательство Гураш - Тамерлан

• Название: Тамерлан
• Автор: Издательство Гураш
• Жанр: Биографии и Мемуары

В книге подобраны источники и исторические исследования, рассказывающие о жизни и деятельности полководца и государственного деятеля XIV-XV веков Тамерлана (Тимура):

Якубовский А. Тимур

Автобиография Тамерлана

Уложение Тимура

Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию

Клавихо Г. История великого Тамерлана

Шильтбергер И. О Тамерлане

Повесть о Темир Аксаке

Мецопский Фома. Тамерлан

Лянглэ Л Жизнь Тимура

Вамбери Г. Характеристика Тимура

Грановский Т. Тимур

Иванин М. Состояние военного искусства у среднеазиатских народов при Тимарлане

Походы Тамерлана в Грузию

Бартольд В. Царствование Тимура

Бартольд В. О погребении Тимура

Зимин Л. Подробности смерти Тимура

Герасимов М. Портрет Тамерлана

Тамерлан и Запад

«Тимуридский ренессанс»

Муминов И. Роль и место Амира Тимура в истории Средней Азии

Родословная Тамерлана

---

Получение этого письма укрепило мое сердце; я отправился в путь и явился к хану. Но во всех делах, требовавших обсуждения, я извлекал из Корана предзнаменование, руководившее моим поведением. Прежде чем подчиниться приказаниям Тоглук-Тимура, я открыл священную книгу, и мне выпала глава об Иосифе (да будет Бог милостив к нему!). Я поступил тогда согласно с указанием Корана.

Первый план

Вот первый план, внушенный мне свиданием, которое я имел с Тоглук-Тимуром. Я хорошо знал, что этот хан послал три армии, предводимые Бикчеком, Ходжи-Беком из племени Арканат и Олугток-Тимуром из племени Карит, с другими эмирами Джетта, разорить царство Трансоксании. Эти предводители расположились лагерем близ Хизара; я решил пойти к ним и предложить им суммы, достаточные для того, чтобы прельстить их и отсрочить разорение и опустошение этого царства до моего прихода к Тоглук-Тимуру.

Мое могущество ослепило эмиров; они приняли меня с уважением и почтением; их сердца смирились, их глаза были ослеплены, и когда великолепие моих подарков довершило их подкуп, они перестали опустошать царство.

Тогда я не замедлил явиться перед ханом, который принял приход мой за счастливое предзнаменование: он часто советовался со мной и всегда следовал моим советам.

Между тем ему донесли, что эмиры трех армий вынуждают с жителей Трансоксании вещественные подарки и денежные суммы; он принуждает их возвратить эти суммы и назначает особых сборщиков для наблюдения за таковым возвратом. В то же время он воспрещает этим начальникам вход в Трансоксанию и лишает их предводительства, возлагая таковое на Ходжи-Берляса, Махмуд-шаха из племени Елур.

Уведомленные об этом распоряжении, эмиры удаляются и поднимают знамя восстания; в то же время они встречают Оглан-Ходжу, начальника дивана и первого советника хана; привлекши его на свою сторону, они вместе направляются к Джиттеху.

В то же время Тоглук-Тимур узнал, что его эмиры сделали нападение на деревню Капчак.

По моему совету возмущенный государь направил свой путь к государству Джиттеха. Он вручил мне управление Трансоксанией с полномочиями и необходимыми доверительными письмами; он присоединил к этому еще десятитысячный корпус, которым начальствовал в этом царстве эмир Карочар-Кувиан; таким образом вся эта страна до вод Джихуна (Оксус) стала мне подвластною.

Таково было намерение, которое я принял и исполнил еще в самом начале моего возвышения; и опыт убедил меня, что хорошо обдуманный план несравненно действительнее стотысячного отряда воинов.

Второй план

Вот второй план, составившийся у меня в начале моих успехов.

Когда Тоглук-Тимур, вопреки своим обязательствам, снова привел армию в Трансоксанию, он отнял у меня управление этим царством, чтобы отдать его в руки своего сына Элиас-Ходжи, а меня поставил главнокомандующим и советником молодого князя, указывая мне на договор, состоявшийся между Каджули и Кабул-ханом, его и моими предками. Из уважения к этому договору я принял начальствование армией.

Когда узбеки начали совершать в Трансоксании величайшие жестокости и невыносимые притеснения (ибо уже семьдесят Сеидов или сыновей Сеидов были брошены в оковы). Элиас-Ходжа, потерявший всякую власть, не был в состоянии прогнать этих разбойников и остановить их неистовства. Что касается до меня, то я, стремясь приобрести доверие, стремительно ринулся на узбеков и освободил притесняемых из рук притеснителей. Эта экспедиция была причиной возмущения военачальников Элиас-Ходжи и самих узбеков. Тоглук-Тимуру написали, что я поднял знамя восстания; хан, будучи слишком доверчив, послал приказание умертвить меня, но это последнее попало в мои руки. Видя всю громадность опасности, я собрал вокруг себя храбрую молодежь из племени Берляс, которую я привлек на свою сторону. Первым, принесшим мне клятву повиноваться, был Ику-Тимур, вторым эмир Джаку-Берляс. Затем и другие храбрецы, побуждаемые движением своего сердца, добровольно стали под моим знаменем. Когда жители Трансоксании узнали, что я решил напасть на узбеков, вельможи и народ не замедлили покинуть их ряды и присоединиться ко мне. Ученые и высшее духовенство издали постановление, утверждавшее изгнание и ниспровержение узбеков.

Многие начальники орд и племен присоединились еще ко мне в этом предприятии. Это постановление и это воззвание, данные письменно, были выражены в следующих словах: «Следуя поведению и примеру законных халифов (будь Бог милостив к ним!), воины, и народ, и духовенство из уважения к великим достоинствам Тимура, полярной звезды могущества, возвели этого эмира на царство. Они обещают не щадить своего состояния и своей жизни на то, чтобы истребить, изгнать, победить и уничтожить партию узбеков, этих ненавистных притеснителей, которые простерли свои жадные руки не только на движимость, на имущества и владения, но даже на честь и законы мусульман. Мы клянемся соблюдать условия этого договора. Если когда-нибудь мы нарушим лгу клятву, то пусть мы потеряем покровительство Бога и подпадем из-под его власти во власть Сатаны!» При виде этого постановления я возгорел желанием начать войну и сечу и двинуть войска на узбеков, чтобы несчастные отомстили своим тиранам; но изменники, узнав о моей тайне, разоблачили ее.

__ Я заметил, что если бы сам я остался в Самарканде, начав воину с узбеками, то жители Трансоксании могли бы нарушить свое слово. Итак, я решился оставить город и ждать в горах, пока союзники присоединятся ко мне, чтобы с значительными силами выступить на врага.

Уезжая из Самарканда, я имел не более шестидесяти всадников в своей свите, и я убедился тогда, как благоразумно я поступил. Целая неделя уже протекла, а никто еще не являлся. Я решился идти к Бадахшану, чтобы заключить союз с князьями этого города. По пути я приветствовал благочестивого пустынника Эмира Колала, который благоволил лично предписать мне образ действий, коему я должен был следовать; он рекомендовал мне обратить особое внимание на Хоразмию, а я обещал годичный ему доход с Самарканда, если мне посчастливится победить узбеков. Этот почтенный человек произнес молитву о победе и отпустил меня.

Когда я оставлял Эмира Колала, всё мое прикрытие состояло еще только из шестидесяти всадников. Извещенный о моем прибытии в Хоразмию Элиас-Ходжа, государь Трансоксании, предписал Текель-Бегадеру, правителю Киуку, напасть на меня и уничтожить.

Текель выступил в поход с тысячей всадников. Я имел тогда на своей стороне Эмира Хусейна, который, встретив меня на пути, присоединился ко мне. Я осмелился со своим маленьким отрядом стать против врага. Дело началось, и я сражался так храбро и с такою яростью, что из 1000 всадников Текеля уцелело только 50, а из своих 60 я сохранил только 10, но счастье было на моей стороне. Узнав о моих успехах, Элиас-Ходжа и эмиры Джаттеха говорили про себя: «Тимур удивительный человек; Всемогущий Бог и счастье на его стороне». Эта победа была для меня счастливым предзнаменованием, и узбеки затрепетали при виде моих успехов.

Третий план

В плачевных обстоятельствах, когда, по-видимому, мое счастье было расшатано до основания, когда около меня оставалось только десять воинов (7 всадников и 3 пехотинца), не отказавшихся разделить мои несчастья, я не падал духом. Я посадил с собой на лошадь свою жену, сестру эмира Хусейна, и мы, поблуждав по пустыне Хоразми, однажды ночью остановились наконец возле колодца. Три вероломных хорасанца, воспользовавшись темнотою ночи, убежали с тремя из наших лошадей, и на семь человек, не покинувших меня, осталось только четыре лошади. Мое мужество возрастало с несчастьями; не давая заметить своей ошибки, я только старался поправить ее. Лишь только я снова отправился в путь, как Али-Бек-Чун-Гарбани, напав и захватив нас, бросил меня в темницу, полную гадов. Стража бдительно охраняла двери этой отвратительной тюрьмы, в которой я пробыл 62 дня. Обдумав средства к побегу, я с помощью Всемогущзего, одушевленный храбростью отчаяния, вырываю меч у одного из стражей, бросаюсь на них, и эти телохранители бегут, покинул свой пост. Тотчас же я отправляюсь к Али-Беку; он, пристыженный своим бесчестным поступком по отношению ко мне, смущается и просит у меня извинения. Он мне возвращает моих лошадей и оружие и присоединяет к ним чахлую клячу и никуда не годного верблюда, прося меня принять их. Его брат Мухаммед-Бек прислал мне несколько подарков. Али-Бек, в котором эти подарки возбудили алчность, взял часть их себе и отпустил меня. Я углубился в пустыню, сопутствуемый 12 всадниками. На второй день пути мы встретили жилище и остановились там на отдых. Лишь только я укрылся в одном из домов, как толпа туркоманов с криком осадила его. Моей первой заботой было спасти жену. Я запер ее в доме, и сам отталкивал эту толпу. Вдруг один туркоман узнал меня и закричал: «Это Тимур». Тотчас же он остановил сражавшихся и бросился к моим ногам: я принял его с радостью и возложил ему на голову свою чалму; и с этого момента он и его братья навсегда остались беззаветно мне преданными.