Журнал Юность - Журнал `Юность`, 1973-3

• Название: Журнал `Юность`, 1973-3
• Автор: журнал Юность
• Жанр: Советская классическая проза

В НОМЕРЕ

Владимир АМЛИНСКИИ. Возвращение брата. Роман

Этери БАСАРИЯ. Как пахнут травы. Рассказ

Алексей ЧУПРОВ. Зима — лето. Повесть. (Окончание.)

Евгений ВИНОКУРОВ. Жажда. Стакан чая. Однополчанину. «Отец, папаша, батя…». «И я ещё задумаюсь о том…». «Из исторических событий…».

Михаил ДУДИН. Стихи, посвященные югославским друзьям

Валентина ТВОРОГОВА. В ожидании самолёта. «Перепутаю даты и лица…». Адыгейская песня

Григорий ПОЖЕНЯН. Из военных тетрадей.

---

Впереди в такой упряжке ставятся более легкие собаки, тяжёлые работают сзади. Каждая собака имеет свою собственную, специально по мерке пригнанную упряжь, сделанную из мягкого и крепкого ремешка шириной около 4 сантиметров, который охватывает плечи и грудь. Ходить в упряжке собак начинают приучать с шестимесячного возраста, а с девяти месяцев им уже полагается полная нагрузка.

Кормят англичане собак специальным высококалорийным концентратом — нитрикеном, заменившим широко распространенный ранее пеммикан, не раз упоминавшийся в рассказах Джека Лондона. Раньше, особенно на береговых базах, собак кормили тюленьим мясом, но теперь Антарктида объявлена природным заповедником и от тюленьего мяса, равно как и от пингвиньего, очевидно, придётся полностью отказаться. Нитрикен состоит в основном из говяжьего и китового мяса в сублимированном, легко растворяемом виде, сухого молока, крахмала и дрожжей. Кроме того, туда включены различные микроэлементы и витамины. Один килограмм этого концентрата содержит 5 556 калорий. Походный паёк собаки равен почти килограмму нитрикена в день.

Продолжительность рабочей жизни полярной собаки в Антарктиде, по наблюдениям в английской экспедиции, — около 8 лет. К этому времени хорошая ездовая собака успевает пройти в упряжке около 13 тысяч километров. Интересно, что причиной «ухода на пенсию», установленной с помощью рентгенографии, является не возраст, а заболевания бёдренных и плечевых суставов — остеоартрит, который можно отнести к числу «профессиональных» болезней, связанных с работой в упряжке.

Ленинградский геолог Грикуров, работавший несколько лет назад вместе с англичанами, сообщил мне некоторые частные подробности из жизни собак английской экспедиции.

Лидером упряжки выбирают собаку, которая не пугается, увидев трещину. Как правило, лидеры в упряжке сменные: одна собака лучше работает на материковом леднике, другая — на морском льду. Поведение каждой собаки в упряжке весьма индивидуально. К примеру, один из самых крупных псов, гренландская лайка Джо, тянул только, когда упряжка шла в гору и было понастоящему тяжело, на ровном же льду его упряжь провисала.

Зато лабрадорская лайка Ольга умела изумительно симулировать: бежала, все время сохраняя упряжь натянутой, но ни на йоту не прикладывала усилий, чтобы тащить сани. На базе у англичан жил знаменитый Мишка-красавец. Благодаря своей породистости и мужской доблести он в упряжке не работал. Рабочие псы ненавидели Мишку лютой ненавистью, и, попадись он им, моментально бы прикончили, но Мишку в обиду не давали, водили на ремешке и на ночь помещали отдельно…

Ну, а как сейчас обстоят собачьи дела в нашей экспедиции?

В Мирном, по достоверным сведениям, сейчас живут четыре собаки: Дядька, Ксюха, Парамон и Маркони. На Молодёжной — одна Жучка. её привезли из Австралии. Но Жучка — собака не полярная, комнатная. На улице мёрзнет. Вот ещё совсем недавно на Молодежной жил Механик — то была собака выдающихся способностей. Родился этот пёс в Антарктиде, в одной из первых экспедиций. Хотя ходить в упряжке ему не пришлось, он служил связным у топографов-геодезистов, работавших в окрестностях станции. Вместо громоздкой рации они брали с собой Механика и в случае надобности отсылали его на Молодежную с запиской, прикрепленной к ошейнику. Я видел Механика в 1966 году. Он только что оправился после тяжёлой болезни. Мне сказали, что выходил пса водитель вездехода Саня Костенюков. С тех пор они стали неразлучны. Даже на вездеходе сиденье рядом с водителем обычно было занято Механиком. Механик был пёс вдумчивый. Он, редкое исключение среди антарктических собак, не трогал пингвинов. Саня утверждал, что он прочел Механику лекцию об охране природы. Если слушатели были подходящие, из только что прибывших на станцию новичков, то Саня, не моргнув глазом, продолжал рассказывать, что он преподает Механику теорию двигателя внутреннего сгорания и что учёный пес уже разбирается в этом деле не хуже его. Даже поговорка такая привилась на станции: «Голова у тебя, как у Механика». В прошлом году я встретил на Молодёжной Саню, вновь отзимовавшего здесь, — и узнал от него, что Механик, этот, можно сказать, «последний из могикан», не дожил до Саниного возвращения всего два месяца. Перед смертью он ослеп то ли от снега, то ли от старости.

То, что техника потеснила или вовсе выжила собачий транспорт, вполне закономерно. Собакам было бы просто не под силу справиться с возросшим масштабом перевозок. К примеру, чтобы снабдить всем необходимым нашу внутриконтинентальную станцию Восток, потребовалась бы не одна тысяча собак, а путешествие заняло бы около двух месяцев в один конец. Где уж собакам равняться с самолетами, мощными «Харьковчанками», а в скором будущем, очевидно, и с вездеходами на воздушной подушке.

Но думаю, что собаки всё же окончательно не переведутся на наших станциях. Пусть им не приходится ходить в упряжках, пусть они «нерентабельны», но, что ни говори, они скрашивают жизнь на зимовках и с ними легче переносить длительную разлуку с домом.

Зелёный портфель

Игорь ЧЕРВЯКОВ Уникальный типаж

Рисунок Ивана БРОННИКОВА.

Студент Бушмакин, подрабатывающий во время каникул монтировщиком декораций на киностудии, волок пенопластовый обломок скалы в павильон № 2, когда перед ним возник помреж из соседней съёмочной группы. Помреж остановил Бушмакина и, присев от тихого восторга, пропел:

— Какой идио-о-от!

Затем принялся выталкивать ничего не понимающего студента из помещения, вращая его вокруг собственной оси.

— Это ж надо, какая дурацкая морда! — ликовал помреж.

— Я протестую, — пикнул было Бушмакин.

— Молчи! Счастья своего не понимаешь. С такой будкой мы тебя вмиг королем экрана сделаем.

— Да не актёр я вовсе! — перебил Бушмакин.

— И не надо! Нашему типаж нужен, типаж! Остальное он сделает сам. Зрители животы надорвут.

Ничего не соображающий Бушмакин предстал пред очи знаменитого комедийного режиссера.

— Уникальный типаж! — прорычал знаменитый. — Ему и текста не надо, от хохота в зрительном зале всё равно ничего слышно не будет. Моё кредо: к максимуму успеха с минимумом творческих усилий, то есть чем больше обалдуйских физиономий на экране, тем громче смех в зале!

И швырните камень в любого Моёго коллегу, который начнет сюсюкать о необходимости изучать так называемую — ха-ха-ха! — природу смешного! Поздравляю, молодой человек! У вас не лицо, а колода для рубки мяса.

— Я не колода, — запротестовал уязвленный Бушмакин. — Я отличник. Могу зачётку показать…

Но проворные руки костюмерши утащили его в уборную.

— У самого снимешься — считай, все роли придурков на всех киностудиях страны твои, — приобщала студента к великому таинству искусства костюмерша.

После успешно прошедшей пробы Бушмакин решил зайти в буфет. Там, сидя за чашкой кофе, новоиспеченный артист почувствовал вдруг на себе пристальный взгляд маленького человечка в черном с белыми горошинами галстуке. Бушмакин неспокойно заёрзал на стуле. Незнакомец, не отрывая гипнотизирующего взгляда, пересел к нему за столик.

— Моя фамилия Соков. Я искал вас два года, — без предисловия проинформировал Бушмакина человечек в черном с белыми горошинами галстуке. — Снимаю шестисерийную интеллектуальную драму, а главного героя — молодого учёного — нет, хоть землю грызи!..

— Я не учёный, я всего лишь студент.

— У вас взгляд прозревшего Гомера, — продолжал Соков, не обращая внимания на слова собеседника. — Лоб интеллектуала девяносто шестой пробы. Для кинематографа вы конфетка!

— Я не актёр, — покраснел польщённый Бушмакин.

— И не надо. Кино не театр.

Здесь все гении сцены! Дайте мне типаж, а за всё остальное отвечаю я. Слава богу, я имею опыт интерпретации интеллектуальной драмы на экране. Посажу вас с костлявой дурнушкой в брюках за низенький столик с кофейком, суну по учебнику физики в руки, и пошло-поехало: кто кого переспорит. А в последней серии женю вас на продавщице комиссионного магазина. Для бытовщинки.

Соков схватил Бушмакина за локоть и увлек за собой. В коридоре они нос к носу столкнулись с режиссером Боран.

— Даша, погляди, какую диковинку я откопал прямо на студии, — похвастался Соков. — Сниму в своей шестисерийной. Ты погляди, Даша, у него мысли рождаются прямо на лице. А какое благородство, обаяние, возвышенность!

Режиссер Боран оглядела Бушмакина с ног до головы.

— Уступи уголовника, — неожиданно попросила Даша. — Позарез, понимаешь, нужен бандюга оторви да брось. У меня детектив простаивает.

— Какого уголовника?! — взвился Соков. — Какой оторви да брось?!