Юрий Рытхэу - Анканау

• Название: Анканау
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: "Молодая гвардия"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

---

— Уж лучше бы пошла в швейную мастерскую, — добавила мать.

Председатель Василий Иванович долго и внимательно изучал заявление. Он скрипел стулом, низко наклонялся над бумагой и что-то шептал. Наконец он сказал вслух:

— Почему в мастерскую? Этого я не понимаю. Нам кадры нужны и в правлении, и в бухгалтерии, и в других сельских учреждениях.

— Так я решила, — просто, но твёрдо ответила Анканау.

Во всём селении Анканау и Гаймо теперь считали неразлучной парой. В клуб ходили вместе, в кино сидели рядом, а нынче работать стали в одной мастерской.

Вася Гаймо всячески старался подчеркнуть какие-то особые права на девушку, мрачнел, когда Анканау танцевала с кем-нибудь другим в клубе.

Анканау забавляло такое поведение парня.

Мастерская ремонтировала подвесные лодочные моторы.

Прежде чем Анканау доверили работу, старший механик Эпы дал ей потрёпанную инструкцию.

— Другой литературы по рульмоторам у нас нет, — сказал он, — учись по этой книжке и присматривайся.

Анканау достала старый учебник по физике с описанием принципа работы двигателя внутреннего сгорания и погрузилась в изучение мотора.

Ей нравилось в мастерской. Она приходила на работу в собственноручно сшитом комбинезоне, мыла в керосине детали, собирала готовые рульмоторы, заправляла бензином и пробовала.

Старший механик Эпы одобрительно похлопывал девушку по плечу и говорил:

— Из тебя получится настоящий механик.

Иногда Вася Гаймо, заглядевшись на девушку, оставлял свою работу. Тогда Эпы покрикивал на него:

— Эй, ты! Видать, крепко тебя пробило искрой из девичьих глаз!

Гаймо смущался и углублялся в изучение карбюратора.

Однажды они шли по берегу замерзшего моря. Толстые льдины, разломанные сжатием, хаотически взгромоздились на берег. Обломки айсбергов светились внутренним голубоватым сиянием. Падал крупный пушистый снег, налипал на ресницы, щекотал кончик носа. Анканау сдувала снежинки и ловила на мех рукавицы.

Гаймо долго молчал. Он был чем-то озабочен. Его толстые губы нервно подрагивали.

— Хочу тебе сказать, Анка… — наконец заговорил он.

Она повернула к нему лицо.

Чеёные блестящие глаза, снежинки на ресницах окончательно смутили парня. Гаймо замялся, остановился и принялся скрести носком торбаса крепкий наст.

— Что ты хотел сказать, Вася? — спросила Анканау.

В ответ Гаймо пробормотал что-то невнятное.

— А? Не поняла я… — переспросила девушка.

— Я лучше тебе скажу в другой раз, — заявил Гаймо. — Это такая вещь… О ней трудно с тобой разговаривать. Особенно сегодня, когда ты такая красивая… В общем хотел с тобой поговорить о любви.

— О любви? — заинтересованно переспросила Анканау. — Что тебе вдруг взбрело в голову говорить о любви?

— Какая ты ещё глупая! — со вздохом сказал Гаймо. — Все говорят, одна ты ничего не замечаешь.

— Кто говорит? О чём? — допытывалась Анканау.

— О нашей с тобой любви…

Анканау засмеялась.

Гаймо сразу стал серьёзным, и даже похоже было на то, что он рассердился.

— Значит, ты играешь моими чувствами… — обиженно сказал он.

Анканау продолжала смеяться. Гаймо явно говорил не своими словами, и это было так заметно, как если бы он вырядился в другую, не свою одежду.

— Перестань! — крикнул Гаймо и кинулся бежать, спотыкаясь о торчащие из-под снега обломки льдин.

Анканау бросилась за ним и быстро догнала. Схватив за руку, она остановила парня.

Гаймо повернул к ней разгоряченное лицо, приблизился к девушке и, быстро притянув её, крепко поцеловал в губы.

«Первый поцелуй», — пронеслось в мозгу у девушки, но тут же, напрягшись, она оттолкнула Гаймо, отбросив его на снег.

— Как тебе не стыдно! — крикнула она дрожащим голосом. — Как ты смеешь лезть ко мне мокрым ртом?! Разве это любовь? Противный ты!

Гаймо возился в снегу, пытаясь подняться.

Анканау поглядела на него сверху вниз заблестевшими от гнева глазами и, медленно повернувшись, пошла к себе домой.

Анканау шла, не разбирая дороги. Комок обиды стоял в горле, мешал дыханию, вызывал слезы. Анканау видела искажённое гримасой лицо Гаймо, когда он бросился её целовать. Она потерла тыльной стороной рукавицы губы.

Анканау набрела на тропку, проложенную охотниками, и пошла по ней. На снегу алели редкие пятна тюленьей крови. Впереди брела собака, сосредоточенно вынюхивая следы и хватая пропитанный кровью снег.

Поднявшись на самую высокую точку берега, Анканау оглянулась. Жалкая фигура Гаймо резко выделялась на фоне нагромождений льда и снега. Он двигался так медленно, что надо было долго смотреть, чтобы убедиться в том, что он не стоит на месте.

Что-то похожее на жалость шевельнулось в груди девушки. Может, зря она обидела Гаймо? То, что мужчина кидается в порыве любви на женщину и иногда причиняет ей боль, — кажется, это в порядке вещей. Это часто встречалось в книгах, которые она читала. Да и новые подруги не были молчаливыми, и для них не было большего удовольствия, чем делиться друг с другом своими секретами.

Должно быть, Гаймо увидел, что Анканау стоит на месте. Он прибавил шагу, и девушка, заметив это, поспешила домой.

В сенях пахло тундрой и свежим снегом. В большой, наполовину срезанной железной бочке синели обломки пресного озёрного льда. Они источали холод. Груда песцовых капканов с заиндевевшими цепями дышала космической стужей. Даже белоснежная камлейка, повешенная на стенной гвоздик, казалось, тоже излучала морозный пар.

От одного взгляда на эти вещи можно было окоченеть.

Но здесь же в сенях был человек, на которого не действовали ни пронзительная синяя стужа железа, ни морозный пар камлейки. Его голова с редколесьем жёстких волос курилась лёгким паром, пот блестел в ложбине, где шею подпирали ключицы. Он смело хватал голыми руками синюю от мороза пружинную сталь капканов, что-то подворачивал, крутил, прибивал.

Перед ним на низеньком столике были закреплены тисочки, лежали напильники, свёрла и другой слесарный инструмент.

Охотник готовился к песцовому промыслу.

Ещё на пороге зимы он развёз по своему охотничьему участку приманку — туши нерпы, моржовое мясо, рыбу. На вельботе подвёз к избушке дрова, уголь, керосин, продукты.

Анканау присела на корточки перед отцом и тихо, как бывало в детстве, попросила:

— Отец, возьми меня с собой на охоту.

Чейвын удивлённо поднял голову. Давно дочка так не говорила с ним. Он уже не надеялся услышать от неё такие слова — ведь она взрослая девушка. Но, оказывается, Анканау ещё не забыла своего детства и нет-нет да и вспоминает его.

— Ты не мальчик, Анка, — мягко возразил отец. — Промысел — трудный и почётный удел мужчин.

— Так это было давно, — тряхнув волосами, сказала дочь. — Сейчас равноправие.

— Анка, ты ещё недостаточно выросла, чтобы пользоваться полным равноправием…

— Я не об этом, я всерьёз, — перебила Анканау.

Чейвын вздохнул.

— Глупости говоришь, Анка. Охота — мужское занятие не потому, что мужчины не хотят делиться с женщиной удовольствием. Трудное это дело, даже не для всякого мужчины посильное.

— Ведь были же женщины-охотницы, — сказала Анканау.

— Это где такое было? — с любопытством спросил Чейвын.

— У древних греков даже была богиня охоты Диана.

— Так это у древних, да ещё у греков, — отмахнулся Чейвын.

— А в наших сказках? — напомнила Анканау.

— То в сказках…

Чейвын отложил в сторону починенный капкан и взялся за другой.

— Почему раньше и у нас бывали женщины-охотницы? — продолжал он рассуждать. — Потому что умирал муж-кормилец и некому было позаботиться о детях. А у тебя и мужа нет, а до детей ещё очень далеко… А когда женщина занимается мужскими делами, она теряет многое, что присуще только ей как женщине.

— Что она может потерять? — пожала плечами Анканау.

— Забыла? — усмехнулся Чейвын. — Помнишь, в сказках: у неё вырастают усы, носит она мужскую одежду и говорит «р».

— Я тоже умею говорить «р». Рыркы — вот!

Чейвын поморщился, как будто дочка провела лезвием по стеклу.

— И что тебе не сидится на одном месте? Всё было хорошо. Училась. Так нет — бросила учение. В швейной мастерской, видите ли, ей не понравилось. А теперь хочешь сбежать и из механической? Если уж хочешь мужское дело изучить — чем плохо быть механиком?

— Мне просто хочется посмотреть на твой охотничий домик. Там, наверное, неуютно, грязно… Я бы привела в порядок жильё и обратно уехала. — Анканау вплотную придвинулась к отцу и погладила обрубки пальцев на его правой руке.

— На охоте некогда думать о чистоте, — Чейвын хотел это сказать строго и веско, но ласковое прикосновение маленьких девичьих пальцев смягчило голос.