Карл Каутский - Этика и материалистическое понимание истории

• Название: Этика и материалистическое понимание истории
• Автор: Карл Каутский
• Издательство: Едиториал УРСС, 2003
• Жанр: Политика

В книге известного немецкого экономиста и философа, деятеля германского социалистического движения Карла Каутского (1854–1938) рассматриваются проблемы этики и их связь с материалистическим пониманием истории. Исследование ведется со времен Платона, когда этическая природа человека впервые стала предметом рассмотрения философов, и до XIX века, когда исторический материализм, по мнению автора, лишил нравственный идеал его значения руководящего факта в социальном развитии.

Книга представляет интерес как для специалистов — историков, философов, политологов, так и для широкого круга читателей.

http://polit-kniga.narod.ru

---

Открытие этого факта сильно обрадовало всех тех, кто не мог избавиться от силы марксовского мышления и кому, тем не менее, были в высшей степени неприятны последствия экономического развития, кто хотел тайно ввести в развитие общественного организма, сообразно манере Канта, дух, как самостоятельную жизненную силу. С открытием этого факта они обнаружили большую склонность признавать, что духовные факторы общества могут некоторое время действовать в нём самостоятельно. В этом надеялись, наконец, найти желанное взаимодействие: экономика влияет на дух, а дух на экономику; оба элемента должны господствовать над общественным развитием или так, что сначала двигают вперёд общество экономические факторы, в позднейшие же периоды снова духовные мотивы, или так, что оба фактора производят рядом друг с другом и вместе друг с другом один общий процесс, что, другими словами, наше хотение и желание в состоянии, по крайней мере, хоть иногда собственными силами нарушить и изменить строгую экономическую необходимость.

Без сомнения, между экономикой и её духовной надстройкой — моралью, религией, правом, искусством и т. д., существует взаимодействие, — мы не говорим здесь о духовном влиянии изобретений; оно относится к технике, в которой дух, конечно, играет тоже свою роль рядом с орудием; техника есть сознательное изобретение и применение орудий мыслящим человеком.

Подобно другим идеологическим факторам и мораль в состоянии содействовать экономическому и общественному развитию. Именно в этом-то и заключается её общественное значение. Так как определённые общественные максимы возникают из определённых общественных потребностей, то они должны тем более облегчать общественное сотрудничество, чем лучше они приспособлены к своеобразию создающего их общества.

Мораль влияет, следовательно, в свою очередь, благоприятно на общественную жизнь. Но это имеет место только до тех пор, пока она зависит от неё, пока она соответствует общественным потребностям, породившим её.

Как только мораль получает по отношению к обществу самостоятельное существование, как скоро она уже не определяется им более, её обратное влияние получает совсем иной характер. Поскольку она продолжает развиваться далее, её развитие становится чисто формальным, чисто логическим. Раз только она устранилась от влияний изменяющегося внешнего мира, она не может уже более создать новых воззрений, она в состоянии только систематизировать уже полученные, освобождая их от противоречия.

Уничтожение противоречий, достижение общего воззрения, решение всех проблем, возникающих благодаря противоречиям — вот действие мыслящего духа. Но этим он может только укрепить существующую идеологическую надстройку и не в силах возвыситься над самим собою. Только появление новых противоречий, новых проблем может дать место действительному дальнейшему развитию. Человеческий же дух не создаёт из себя самого противоречий и проблем; они в нём порождаются только благодаря воздействиям внешнего мира.

Как скоро моральные предписания получают самостоятельное существование, они перестают быть элементом общественного прогресса. Они костенеют, становятся консервативным элементом, препятствием прогресса. Таким образом, в человеческом обществе мораль из необходимого крепкого звена общей связи может превратиться в оружие нестерпимого стеснения общественной жизни, чего не может быть в обществах животных. Это тоже взаимодействие, — но ни коим образом не в духе наших антиматериалистических этиков.

Противоречия между определёнными моральными установлениями и определёнными общественными потребностями могут достигать известной силы уже в примитивном обществе; но они становятся глубже благодаря появлению классовых противоречий. Если в неклассовом обществе существование определённых моральных установлений поддерживается только привычкой, если для их преодоления нужно победить только силу привычки, то, с возникновением классов, охранение определённых моральных установлений становится также и делом интереса, зачастую очень могущественного интереса. Теперь на сцену выступают также средства насилия, физического принуждения для укрощения эксплуатируемых классов; эти принудительные средства становятся в то же время и на службу «морали», чтобы заставлять выполнять те нравственные нормы, которые в интересах господствующих классов. Неклассовое общество может не принимать в расчёт подобных принудительных средств. Конечно, и в нём социальные инстинкты не всегда оказываются достаточными для того, чтобы заставлять всякого индивидуума следовать моральным предписаниям; сила социальных инстинктов у разных индивидуумов чрезвычайно различна, как и сила инстинктов самосохранения и размножения. Не всегда они удерживают господство в своих руках; но как средства принуждения, наказания, устрашения других, в таких случаях для неклассового общества достаточно бывает общего мнения, мнения общества. Оно не создаёт в нас нравственного закона, чувства должного. Совесть живёт в нас и тогда, когда никто не наблюдает за нами и сила общего мнения остаётся совершенно напрасной: при некоторых обстоятельствах и в обществе, преисполненном классовых противоречий и друг другу противоречащих нравственных норм, нас можно заставить пойти наперекор общему мнению большинства.

Но общее мнение действует в неклассовом обществе, как достаточное полицейское средство, для того, чтобы все следовали нравственным нормам. Индивидуум в противоположность обществу так ничтожен, что не в состоянии идти против его единодушного голоса. Общество действует настолько подавляюще, что нет надобности в дальнейших принудительных и налагающих наказание средствах для того, чтобы обеспечить беспрепятственное течение общественной жизни. И в настоящее время, в классовом обществе мы видим, что общее мнение собственного класса, или там, где им пренебрегают, класса или партии, к которой примыкает человек, могущественнее, чем все государственные средства принуждения. Тюрьма, нищета, смерть предпочитаются позору.

Но общее мнение одного какого-либо класса не влияет на противоположные ему классы. Конечно, общество может, пока оно не обладает внутри себя классовыми противоречиями, держать в узде силой своего мнения отдельных индивидуумов и принуждать их к следованию своим велениям. Но общее мнение пасует там, где не индивидуум противостоит обществу, а один класс — другому классу, ибо господствующий класс должен допустить применение других принудительных средств, — превосходящей физической или экономической силы, сильнейшей организации, а также и сильнейшего ума, если только он хочет утвердиться. К солдатам, городовым и судьям присоединяются также и попы, как средство господства, и именно церковной организации предоставляется теперь особая задача: сделать мораль консервативной. Такое единение между религией и моралью осуществляется тем легче, что новые религии, образовавшиеся ко времени упадка первобытного коммунизма и языческого общества, стоят в резком противоречии со старыми естественными религиями, корни которых достигают неклассового времени, и которые не знают никакого особого духовенства. В старых религиях божество и этика совершенно не связаны друг с другом. Новые религии, наоборот, развиваются на почве той философии, которая тесно сочетает друг с другом этику и веру в божество и в потусторонний мир, опирая один из этих факторов на другой. С этих пор религия и этика внутренне связаны одна с другой, как средства господства. Конечно, нравственный закон является продуктом социальной природы человека; конечно, все нравственные нормы суть продукты особых общественных потребностей; конечно, как те, так и другие не имеют ничего общего с религией. Но, конечно, мораль, которая должна быть охраняема в народе в интересах господствующих классов, нуждается неизбежно в религии и в целой церковной организации для своей поддержки. Без такой поддержки она рухнет ещё скорее, чем это случится при поддержке.

c) Старая и новая мораль

Но чем дольше остаются в силе устаревшие моральные предписания в то время, как экономическое развитие прогрессирует и создаёт новые общественные потребности, требующие и новых нравственных норм, тем больше становится противоречие между господствующей в обществе моралью и жизнью, стремлениями его членов.

Это противоречие сказывается в различных классах различным образом. Консервативные классы, существование которых основывается на старых общественных условиях, цепко держатся за старую мораль. — Однако же, они делают это только в теории. На практике они не могут никак предохранить себя от влияния новых общественных условий. Здесь устанавливается известное противоречие между нравственной теорией и практикой. Это многим кажется естественным законом морали; требования последней представляются чем-то весьма желательным, но неисполнимым. Противоречие между теорией и практикой в морали может, однако, принимать в свою очередь двоякую форму. Классы и индивидуумы могут с полным сознанием своих сил открыто презирать требования прежней морали, необходимость которой для других они могут, конечно, признавать. Классы и индивидуумы, чувствующие себя слабыми, нарушают, напротив, тайно те самые нравственные веления, которые открыто проповедуют. Таким образом, эта фаза, смотря по историческим условиям, создаёт в стареющих классах или цинизм или лицемерие. Но одновременно, как мы видели, в этих же именно классах убывает и сила социальных инстинктов, вследствие развития особых интересов, а также возможности заменить себя в решительной борьбе наёмниками и избежать самоличного выступления.