Александр Шалимов - Когда молчат экраны. Научно-фантастические повести и рассказы

• Название: Когда молчат экраны. Научно-фантастические повести и рассказы
• Автор: Александр Шалимов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

Это рассказы и повести о стойкости, мужестве, сомнениях и любви людей далекой, а быть может, уже и не очень далекой от нас эпохи, когда человек укротит вулканы и пошлет в неведомые дали Большого Космоса первые фотонные корабли.

Можно ли победить время? Когда возвратятся на Землю Колумбы первых звездных трасс? Леона — героиня повести «Когда молчат экраны» — верит, что снова встретится со своим другом, которого проводила в звездный рейс.

При посадке в кратере Арзахель терпит аварию космический корабль. Геолог Джон Смит — единственный оставшийся в живых участник экспедиции — становится первым лунным Робинзоном. Ему удается сделать поразительные открытия и… обо всем остальном читатели узнают из повести «Пленник кратера Арзахель».

«Когда молчат экраны» — четвертая книга геолога и писателя-фантаста А. И. Шалимова.

Юные читатели уже знакомы с его книгами «Пульс Земли», «Горный компас» и «Тайна гремящей расщелины».

---

Во время первого маршрута я сначала пробовал отбивать образцы. Потом бросил. Бесполезно… Несколько наудачу отколотых образцов не дадут представления… Да и зачем мне они? Участники будущих экспедиций изучат все шаг за шагом. А я, первый разведчик, смогу оставить в наследство будущим исследователям лишь несколько отрывочных записей…

Месяца мало, чтобы описать то, что я видел за последние дни. А кислорода осталось на четыре-пять земных суток. Не хватит даже до захода солнца… Но, конечно, пе жалею, что сократил свое время, вырвавшись из стен «Атланта». О нет! Минувшие два дня и то, что еще впереди, стоят целой жизни… Я не позволяю себе думать сейчас о Земле. Оставлю это на самые последние минуты…

Теперь уже не верю в спасение. Четыре земных дня — все, что осталось. А может быть, пять… Удивительно, как сбивчивы мысли. Вероятно, от недостатка кислорода… Надо бы поспать немного: не спал трое суток.

Надеюсь, сегодня толчков еще не будет… Я уже заметил, лунотрясения происходят чаще в начале и в конце лунного дня.

«Атланту» просто не повезло. Кратер Арзахель встретил его дневным лунотрясением в самый момент прилунения. Сильнейшие толчки подбросили корабль вверх, когда его стабилизаторы коснулись поверхности планеты. Можно ли было предполагать такое совпадение? Посадка без предварительных облетов и тщательного исследования с круговых орбит была безумной авантюрой, генерал. Ее цена — наши три жизни…

10 мая (утро)

Ночлег над пропастью. Хотелось сберечь кислород в баллонах скафандров, поэтому провел ночь в «Атланте». Впрочем, в моем положении риск почти ничего не означает. Ухожу… Бортовой журнал оставлю в пещере возле тела Кэтрин. Может быть, за эти часы не произойдет лунотрясения? Тогда вернусь сюда еще раз — сделать записи и немного отдохнуть без скафандра. Ну, а если в мое отсутствие лунотрясение будет, — прощай, наш «Атлант». Прощай, дружище Шервуд, ты стал неотъемлемой частью «Атланта», и я равно бессилен помочь вам обоим.

12 мая по земному времени (вечер)

Лунотрясение захватило меня у подножия внешнего кольцевого хребта. Первый удар был не очень сильным. Часть хребта беззвучно осела, распалась на огромные глыбы и рухнула вниз в долину; поднялись клубы серебристой пыли. Завеса пыли начала разрастаться, скрывая уступы плато, черные щели трещин, зубцы скал. Я ускорил шаги, но новый толчок бросил меня на камни. Второй обвал произошел совсем близко. Резкие колебания почвы не давали подняться. Надвинулась туча пыли, скрыла скалы и звезды. Только солнечный диск едва просвечивал сквозь густую мглу.

Ориентируясь на солнце, я попытался выбраться обратно на плато, но не узнавал мест, по которым только что прошел. Глубокая расселина перегородила путь. Пришлось долго идти вдоль нее. Вероятно, я отклонился в сторону. Когда удалось выбраться из пылевого облака, я оказался на плоской каменистой равнине, иссеченной глубокими трещинами. Странные скалы окружали равнину. Они были словно окаменевший лес, изуродованный ураганами. Вдали блестели на солнце высокие, острые пики.

Я начал соображать, в какую сторону идти, чтобы возвратиться к «Атланту». Впрочем, я почти не сомневался, что неизбежное уже произошло… Прикинув путь по солнечному компасу, двинулся вперед, как вдруг…

Сначала я принял их за струи газов, которые во многих местах вырывались из трещин скал. Потом мелькнула мысль, что сплю и вижу сон… Однако я не спал, и это не могло быть галлюцинацией… Зеленоватые полупрозрачные грозди, похожие на связки детских шаров, поднялись из недалекой расщелины и плавно поплыли ко мне. Они плыли как воздушные шары или мыльные пузыри, чуть колеблемые легким дуновением ветра. Но ветра не было и не могло быть. Неподвижная пустота разряженной до предела лунной атмосферы простиралась вокруг.

Одна связка зеленых шаров плыла прямо навстречу, другие отклонились в стороны, словно намеревались окружить меня.

Еще не уверенный, живо ли то, что парит в пустоте, я невольно подумал об оружии… В списке экспедиционного снаряжения его не было… «Атлант» летел к мертвой планете…

Кажется, я не испугался, но дрожь пробежала по телу… Гроздь медленно приближалась. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, ее движение замедлилось. Теперь я мог хорошо рассмотреть ее. Вблизи она напоминала кисть гигантских виноградин, каждая размером с большой арбуз. Зеленые полупрозрачные виноградины, круглые и удлиненные, плотно прилегали друг к другу и, казалось, чуть пульсировали. Внутри них вспыхивали и гасли неяркие флуоресцирующие искры; а может быть, это солнечные лучи отражались от блестящей эластичной поверхности виноградин.

Я сделал шаг навстречу, и зеленая гроздь застыла на месте, словно изучая меня. Без сомнения, отдельные «виноградины» пульсировали, темнели и снова светлели, раздувались и опадали, словно гроздь дышала в пустоте. Я оглянулся. Остальные грозди медленно приближались сзади.

Неужели я привлек их внимание? И что это — минеральная форма жизни, рожденной вулканическим теплом, или нечто, чего мой земной разум понять не в состоянии?.. Я взмахнул рукой, и этот жест словно потревожил ближайшую гроздь. Она дрогнула, начала пульсировать сильнее, потом поднялась вверх и медленно поплыла прочь. Я последовал за ней. Она поднялась еще выше, но не ускорила движения. Казалось, существовал какой-то невидимый барьер, дальше которого наше сближение было невозможным.

Остальные грозди тоже не пытались сократить расстояние, разделявшее нас. Они парили в пустоте не отдаляясь, но и не приближаясь. Изменив направление, я двинулся в сторону другой грозди. Я шел и шел по каменистой равнине, но, кажется, не приблизился ни на шаг. Либо колония зеленых шаров удалялась так плавно, что движение было незаметно, либо… либо все это было галлюцинацией?..

Потом произошло самое поразительное. Две грозди сблизились. Фиолетовое пламя сверкнуло между ними, и одна гроздь исчезла, словно поглощенная другой. Уцелевшая гроздь раздулась, потемнела, потом стала ярко-оранжевой и, раскачиваясь как маятник, быстро поплыла прочь. Вскоре она скрылась в лабиринте исковерканных скал.

Последняя гроздь продолжала висеть неподвижно. Я направился было к ней, но и она шевельнулась, начала быстро пульсировать и вдруг нырнула в ближайшую расщелину. Когда я добрался до расщелины, гроздь была уже далеко внизу. В темноте она светилась неярким розовато-перламутровым светом. Свет постепенно мерк, — верно, она уходила все ниже и ниже. Наконец он погас совсем.

Лишь спустя много часов мне удалось добраться до площадки, на которой лежал «Атлант». По пути я заглядывал во все более широкие расщелины. Из некоторых поднимались клубы паров, шли потоки тепла, но повсюду царил непроглядный мрак. Зеленых гроздьев ни над поверхностью, ни в глубине расщелин видно не было.

Занятый мыслями о поразительном и загадочном явлении, я, кажется, даже не очень удивился, заметив вдали серебристый корпус «Атланта». Корабль лежал на прежнем месте. Значит, лунотрясение в этой части кратера было не особенно сильным.

Теперь пишу все это, сидя в своей кабине. Воздух внутри корабля очень разрежен. Стрелка прибора воздухообмена уже перешла красную черту. Но если не делать резких движений, можно обходиться без маски. Ночь проведу здесь. Этим сохраню еще немного кислорода в баллонах скафандров. Конец приближается, но, странно, я почти не думаю о нем… И уже ничего не жду. Только прилет Кросби мог бы… Впрочем, нет, не надо об этом…

Загадочные грозди… Что это может быть?.. Неужели жизнь?! Разгадка скрыта на глубине… Завтра, захватив последние литры кислорода, пойду туда. Дышать трудно… Эх, Першинг, Першинг…

13 мая (утро)

Это была трудная ночь. Засыпал и просыпался от удушья… Глотнув кислорода, снова засыпал на несколько минут. Недостаток воздуха еще раз спас жизнь. Вернее, оттянул конец. Если бы спал крепко, не услышал бы первых толчков. Почувствовав толчки, встал, одел скафандр и решил выйти посмотреть, что происходит снаружи.

Было три часа утра по нью-йоркскому времени. Странно защемило сердце. Я не торопился, но был уверен, что покидаю «Атлант» навсегда. Уже в скафандре прошел в центральный салон, взял бортовой журнал. Оглядевшись в последний раз, увидел на столе кусок земного базальта. Опустил его в карман скафандра. Снова дрогнул корпус корабля. Толчки продолжались. Я прошел в выходной тамбур, плотно закрыл за собой внутреннюю дверь. Вышел наружу.

В черном небе пылало фиолетово-белое мохнатое Солнце, а над зубцами далекого хребта висел огромный тонкий серп, зеленоватый посредине, окаймленный нежной голубой оторочкой. Над кратером Арзахель, над останками «Атланта» рождалась Земля…

Я протянул к ней руки и почувствовал, что… плачу. Слезы бежали из глаз под стеклом шлема, и я не мог отереть их.