Архиепископ Никон Рождественский - Православие и грядущие судьбы России

• Название: Православие и грядущие судьбы России
• Автор: Архиепископ Никон Рождественский
• Жанр: Религия

До революции имя Никона было широко известно в России и прежде всего — благодаря его выступлениям в «Троицком Слове» — самом популярном церковном издании тех лет. Выступления эти — а их каждый год собиралось ровно пятьдесят, по числу выпусков «Троицкого Слова», — составили впоследствии цикл сборников, получивших общее название «Мои дневники».

В «Дневники» наряду с публицистическими статьями входили и пастырские беседы, и воспоминания, и литературные рецензии, и исторические очерки, и путевые заметки, однако с наибольшею полнотою личность автора раскрывается именно в публицистике: человек проницательный и прозорливый, архиепископ Никон прекрасно ориентировался в общественно-политической обстановке предреволюционной поры и с замечательною точностью предсказывал последствия тех или иных социальных явлений.

Сборник, предлагаемый вниманию читателей, составили избранные статьи из «Дневников» за 1910-1916 годы.

---

Остался теперь один старец фельдфебель Петр Павлович, уже почти потерявший зрение. Усердно посещал он храм Божий, да и возвратившись из храма, не спешил отдыхать по немощи старческой, а долго, бывало, стоит у аналоя, исполняя свое келейное правило, которое выучил наизусть. Видя его усердие к делу спасения, о. игумен тайно постриг его в мантию с именем Павла. И вырыл о. Павел себе могилу на кладбище в пол-аршина глубины и каждый день ходил к ней размышлять о смерти. Умилительно было видеть убеленного сединами старца, который с обнаженной головой, оперевшись на палочку, стоит над могилой и покачивает головой... На два года пережил он своего полковника, каждый день приготовляясь к смерти. В последний день жизни он так ослабел, что его сочли умершим, стали опрятывать тело его, но когда повернули, старец открыл глаза, отдышался и сказал: «Ах, я ныне, кажется, еще не причащался: позовите, пожалуйста, духовника». Духовник пришел, причастил его, и он тут же скончался на 85 году жизни. Особую любовь имел он к священным изображениям: найдет брошенную кем-то картиночку с таким изображением, приберет или сожжет, только бы лики святых не были попираемы ногами. Похоронили его в той могиле, которую начал он сам себе готовить...

XII. Мир иноков иной мир

Кто не поскучал прочитать эти «Страницы из современного Патерика», как назвал я рукопись инока, до конца, тот, думаю, согласится со мною, что мир иноков, мир монастырский — иной мир в сравнении с миром внешним, житейским. Присмотритесь только и вдумайтесь: как мирно, спокойно, будто домой, к Отцу небесному, готовятся к смерти и старцы, и юноши в святой обители! Я привел только несколько выдержек из рукописи; можно было бы и еще привести, но опасаюсь утомить читателя некоторым однообразием рассказов. Вот, например, заболел молодой монах пустыни Параклита Памфил черной оспой; он уже знает, что не встать ему от болезни, приготовился к смерти святыми таинствами причащения и елеосвящения, а его настроение вовсе не похоже на настроение умирающего. «Слава Богу, — твердит он, — очень хорошо поболеть-то!» Его постригают в мантию, он даже не может смотреть в книгу, ибо глаза его закрыты сплошными струпьями оспы; он повторяет обеты за своим евангельским отцом, но душою он ликует. Его спрашивают на другой день пострижения: «Как себя чувствуешь, отец Памфил?» — «Очень, батюшка, хорошо, очень радостно, весело, все бы так быть — и умереть не страшно». Иноки, добре пожившие в обители своей, не боятся смерти: они сами готовят себе все потребное к погребению, некоторые с благословения старца или отца духовного приготовляют себе и гроб, а иногда, как выше сказано, и могилу. Я знал старца, который обычно имел у себя в келлии гроб для себя, но когда кто-либо из его друзей умирал раньше его, то он отдавал покойнику свой гроб, а себе готовил новый.

Прошу иметь в виду, что я беру выписки из рукописи, повествующей преимущественно об иноках пустыни Святого Параклита: это потому, что автор много лет жил в сей пустыни. Но это вовсе не значит, что и в других обителях нет тех же поучительных проявлений духовной жизни, какие отмечает автор. Есть они, знаю по родной мне Лавре преподобного Сергия, есть и в других обителях на святой Руси; только сами иноки, как я уже сказал, стараются сокрыть их в своем смирении, а их собратия, которые, по примеру моего автора, могли бы записать, не делают этого отчасти потому, что подобные явления не считают чем-то сверхъестественным, заслуживающим записи, запротоколивания; отчасти же — и сие скажу прежде всего о себе самом — по лености и некоторому нерадению. Услышишь рассказ о собрате, в Бозе почившем, иногда до слез умилишься, а записать его — да все недосужно, а там и забудешь... Впрочем, кое-что мои читатели найдут в «Душеполезном Чтении» прошлых годов и отчасти в моих же дневниках за минувшие годы, а также в моей книжке: «Чем жива русская православная душа?».

Ныне стараются всю жизнедеятельность православного христианина свести, по примеру инославных христиан, к внешнему доброделанию, да притом еще так, чтоб это доброделание было видно другим, чтобы другие могли оценить его. А о внутреннем делании стараются забыть, как будто его вовсе нет. Но Господь сказал: «Царствие Божие внутри вас есть» — и берется оно с усилием. И есть великая наука из наук — внутренний подвиг, миру незримый и потому миром неценимый. И если теперь интересуются люди умные какими-нибудь йогами Индии, говорят и пишут о «сверхсознании» и «подсознании», то как бы не заинтересоваться им своим родным «искусством из искусств» — подвигом внутреннего очищения от страстей при помощи Божией благодати? Хотя бы задумались над тем: почему это такие старцы, как Макарий и Амвросий и прочие подвижники Оптинские, привлекали к себе сердца многих тысяч людей? Как это они зажигали в сердцах и веру, и надежду на Бога и иногда творили прямо чудеса духовного обновления человека? В чем их сила? Да вот именно в деятельном прохождении великой науки духовного самоочищения, а это, как некое благоухание духовное, привлекало и доселе привлекает верующие души, ищущие спасения. Смотрите: и в пустынь Параклита, почти безвестную по газетам, идут искать душевного мира и спасения, идут не только ищущие уединения, решившиеся быть монахами, но и миряне, вроде полковника Степанова, и обретают то, чего ищут. Церковь Божия живет, Дух Божий управляет сердцами, дело Христово совершается на земле, слово Христово исполняется: «Всяк ищай обретает и толкущему отверзаются» двери царствия Божия.

Для нас, живущих среди мира, волнуемого напастей бурею, особенно дорого знать и верить, что наша святая Православная Церковь имеет постоянное свидетельство пребывания в ней Духа Божия, что мы на корабле, ведомом Великим Кормчим, тогда как вне нашей Церкви лишены этой крепкой веры и упования. То же утешительное свидетельство истины наших православных упований имеем мы и в непрестающих в нашей Церкви чудесах Божиих, совершаемых у святынь нашей Церкви: святых мощей угодников Божиих и у чудотворных икон, особенно икон нашей небесной Заступницы рода христианского, Матери Божией.

Лишь бы мы были верны заветам Церкви, а Церковь наша устроит наше спасение во славу своего Божественного Основателя и Главы, Господа нашего Иисуса Христа. И не только вечное спасение, но и земное наше странствование благословит, и мир умирит, и во всем благопоспешит яже ко благу и спасению нашему. Буди, буди!

Я кончил свои «Странички из современного патерика», когда нашел в своих бумагах подлинное письмо незабвенного Мудреца — святителя Московского митрополита Филарета к некоему «Превосходительству» (к сожалению, не видно — к кому), следующего содержания:

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь.

О рукописи, мне сообщенной, желал бы я лично и обстоятельно сообщить вам мои мысли: но, не находя вскоре времени, возвращаю оную при сем.

Убедительно прошу первую статью о ските и его жителях не подвергать гласности напечатания.

Мирские люди боятся обнаружения пороков: монахи гораздо больше боятся похвалы их добродетелям, и разглашение их подвигов может заставить их бежать от места, где сие случилось бы. Сочинитель, надеюсь, не захочет гнать из спокойного места невинных людей.

Кроме сего, есть в статье то, чего не одобрит обыкновенная цензура. При случае объясню обстоятельнее.

Призывая вам благословение Божие, с истинным почтением и преданностию пребываю Вашего Превосходительства покойнейший слуга Филарет, митрополит Московский. Мая 2. 1848.

Вот, между прочим, причина, объясняющая ту скудость сведений относительно современного подвижничества у нас на Руси, о коей я упомянул выше. Не в духе монаха говорить о своих добродетелях; это противно его душе; это страшно вредит его духовному преуспеянию, и он готов скрыться от самого себя, только бы не уведала шуйца его, что творит десница его. И эту «сопрятанность», эту сокровенность чтут и берегут все, кто около подвижника, не выносят наружу его подвигов, пока Господь не позовет его в горний мир. Но до того времени, как я говорил уже, многое и забывается, и приходится по крохам собирать оставшиеся крупицы его подвигов, как плод его духовной сокровенной жизни. А в полноте своей она ведома только Богу...

Какие есть у нас воины христолюбивые

Господь обещал праведному Аврааму пощадить нечестивые города Содом и Гоморру, если там найдется хотя только десять праведников. Много согрешила наша когда-то «святая», а ныне грешная Русь пред Господом, но верится, что в миллионах русских православных людей есть еще те праведники, ради коих щадит Господь грешную Русь. Не видны они, эти рабы Божии, но видит их Господь и милует нас, грешных. Есть, воистину есть такие рабы Божии и в среде нашего воинства христолюбивого, что засвидетельствовано дивными примерами их христианских подвигов, их любви ко врагам, христианского мужества и смирения, совершенной преданности в волю Божию и истинно христианской кончины на полях брани и в лазаретах. Среди православных воинов есть и истинные подвижники, напоминающие тех рабов Божиих, о коих мы читаем в житиях святых, в патериках и древних летописных сказаниях. Это люди — не от мира сего, и потому мир, даже в лучших своих представителях, не понимает их во всей их духовной красоте, высоте и благоухании... Они кажутся слишком «странными», хотя люди от мира не могут не преклоняться пред их духовным обликом, не могут не воздавать им глубокого почитания и, скажу необычное для мира слово, не смиряться пред ними...