Наталья Суханова - Многоэтажная планета

• Название: Многоэтажная планета
• Автор: Наталья Суханова
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1982

Главные герои этой повести уже знакомы читателю по книге «В пещерах мурозавра». Тогда они совершили необыкновенное путешествие в муравейник. А сейчас в составе научной экспедиции летят к далекой загадочной планете, где обнаружена жизнь. Автор развивает мысль о неизмеримой ценности жизни, где бы она ни зарождалась и в каких бы формах ни существовала, об ответственности человека, которого великая мать Природа наделила разумом, за ее сохранение и защиту.

---

— А косынку чужую одела — с той раскрасавицы, что сейчас у машинки сидит. И ногти позавчера наманикюрила — противный, все ж таки я скажу, запах!

Или:

— Маленькая мохнатая собака, в шампуни искупанная. Чем в шампуни пса стирать, лучше бы живот собаке полечили!

За перегородкой ставили бочонок с капустой. И что же?! Тихая не только определяла, что это капуста, но и точно указывала, когда ее заквасили, и какие яблоки положили в нее, и даже из какой породы дерева сделан бочонок, а также ободья на нем.

— А теперь, Тихая, мы с вами проведем несколько других сеансов, — говорили ей.

— Многосерийные? — любопытствовала старуха.

— Мы кладем перед вами два предмета совершенно одинаковой формы; только один из них из земного металла сделан, а другой — из металла, выплавленного в космосе. Можете ли мы их различить? Простите, что вынуждены держать вас в темноте с завязанными глазами.

Тихая различила. А затем, и вовсе уж поразив ученых, различила не только материал, из которого был сделан предмет, но и форму этого предмета.

— Чему ж ты, скажи на милость, удивляешься? — сердилась она. — Ну, скажи ты мне, неужто кость будет пахнуть, как картошка? И неужто большая картошка столько же запаха дает, сколько маленькая?

Ученые ахали:

— Она по запаху различает не только расстояние до предмета, но и величину, и форму!

Устраивали Тихой соревнование с прибором, определяющим запахи. Куда было прибору до Тихой! Он, конечно, покраснеть не мог, но инженеры, наверное, бледнели и краснели. И ночей не слали — всё думали, как бы сделать прибор, который чуял бы лучше малограмотной старухи. Только ничего у них не вышло.

А какой бодрой была теперь Тихая! Никакого недомогания! Оказывается, она страдала не от недостатка сил, а от их избытка. Ее нюх, усилившись в последние годы, доставлял ей даже страдание, пока ученым не понадобился этот нюх. Стоило вовлечь его в работу — и Тихая преобразилась.

Ученые искали подходов к феномену Тихой:

— Вы видите запах?

— Как это — вижу? Чую!

Все было в самом деле удивительно, но Аня не понимала, почему это интересует институт космической медицины. И даже когда нюх Тихой на разных насекомых стали испытывать, до Ани все еще не доходило.

Первая догадка — даже не догадка, а так, неясная мысль, короткое ощущение — возникла у Ани, когда Тихую обрядили в скафандр и снова испытывали ее нюх. Скафандр был громоздкий, с хоботком, как у противогаза, и с баллонами воздуха. Глядя на Тихую, ставшую еще шире — просто кубик! — Аня вдруг заволновалась, представив, что та находится на неведомой какой-то планете и от ее нюха зависит успех экспедиции. И теперь Аня не просто с любопытством — напряженно следила за Тихой. Конечно, запахи сделали резче, но явно сомневались, что и в скафандре старуха сумеет их услышать. А Тихая сумела!

К этому времени не одну Тихую изучали в институте космической медицины. Бабоныкой и Аней тоже очень заинтересовались. Аня в институт следом за бабушкой Матильдой угодила. Из-за зрения. Из-за того, что ей часто удобнее было смотреть с закрытыми глазами, чем с открытыми. И еще из-за того, что она быстро запоминала и воспроизводила движения, самые сложные и запутанные.

— Вот посмотри сюда, — говорили Ане, — сколько здесь существ, что они делают?.. — А сейчас?.. Нарисуй насекомое, которое справа. Хорошо, теперь покажи его позу. Посмотри сюда, как по-твоему, что это такое? Еще раз — внимательнее! Так, а теперь мы пустим изображение быстрее. Различаешь? Как только перестанешь различать, подними руку.

И все в этом роде. Иной раз голова болела от напряжения.

Ну, с темнотой полегче было. Устраивали то полную темноту, то частичную — что-то вроде сумерек. Иногда, наоборот, сильный свет давали. А иногда темноту и свет чередовали.

Оказалось, что она не всегда и не все видит с закрытыми глазами. Нужно было себя настраивать, что ли. Очень захотеть. Сосредоточиться. Когда, например, смотришь обычно, то не видишь, как муха машет крыльями. А зажмуришься, сосредоточишься и видишь, как летит, светится муха, видишь ее контуры, а по бокам мерцает веер света — это крылья дрожат. Аня и раньше когда-то умела видеть с закрытыми глазами, но не знала, как именно она видит. А теперь, по настоянию ученых, анализировала.

Вот она сидит под деревом и видит и дерево и траву. Но это не так интересно. Потому что она ведь видела их и до того, как зажмурилась. Но вот в воздухе перед ее закрытыми глазами появляется колышущаяся световая дорожка, и она не сразу понимает, что это. Открывает глаза — ну конечно, это же бабочка, обыкновенная бабочка-капустница. Аня снова закрывает глаза и теперь уже внимательно наблюдает, как раздваиваются и плещутся в полете крылья бабочки и даже как облетает с крыльев немного пыльцы и метется, как дорожка, вслед за бабочкой. А может, это и не пыльца; но для того чтобы точнее увидеть, надо точнее знать.

На опытах куда ее только не помещали! И в камеру под воду, и в центрифугу! Чего только ей не показывали!..

— Рыб видишь?

— Вижу. Только свет у них голубее.

А в центрифуге:

— Вижу следы, которые накручивает центрифуга. Как нитки на катушку.

Сверкали сильным электрическим разрядом. Открытые глаза видели только короткую вспышку. Перед закрытыми вспышка висела долго, очень долго, медленно угасая.

— А ну-ка подойди к окну. Сосредоточься, посмотри в небо. Закрой глаза и смотри на солнце.

Тогда впервые Аня увидела вселенную такой, какой она ее никогда не видела. Там, где только что сверкало солнце, теперь было ровное сияние, перемешанное с сиянием других звезд. Да и звезд тоже не было — вселенная источалась всевозможным светом, перепутанным, где собранным, где размытым…

Видение длилось мгновение, а потом Аня переставала видеть.

***

И на корабле, в космическом полете, они много тренировались. Заряна и Володин, а иногда и Михеич или Сергеев предлагали ей смотреть в космос с закрытыми глазами и по возможности точнее излагать то, что она видит. Сами эти эксперименты были недолгими, хотя иногда уже достигали и пяти, и даже десяти минут. Но очень долго потом занимались расшифровкой данных. Саму Аню к расшифровке не допускали, чтобы она потом не вообразила то, что узнает.

А вот Матильду Васильевну допускали к самой утомительной, к самой кропотливой работе по обработке и Аниных «наблюдений», и показаний приборов. Она совсем перестала быть той бестолковой старушкой, которой была раньше. Вот живость и кокетливость в ней остались. Даже усилились, пожалуй. Прежде чем взяться за работу, с которой она справлялась прекрасно, Бабоныка некоторое время кокетничала:

— Ах, ну на что вам такая бестолковая старуха, как я? Старость — не радость, мои дорогие. Когда я была молода — лет в сорок, — моей сообразительности и быстроте действительно могли позавидовать многие. Но сейчас… Ну хорошо, попробую.

— Как вы думаете, — шептала Михеичу Аня, — бабушка действительно была в молодости такой способной?

— Думаю, нет, — говорил Михеич. — Думаю, сейчас она способнее, чем когда бы то ни было раньше.

Это называлось «феномен Бабоныки».

Феномен был тем более удивителен, что ничто в предыдущей Бабоныкиной жизни его не предвещало. Скажем, нюх бабушки Тихой и прежде был феноменален. Скажем, Аня и раньше умела видеть с закрытыми глазами. Их способности сейчас увеличились в десятки раз, но все-таки они всегда у них были, эти способности. А когда неловкая прежде бабушка Матильда с быстротой кошки карабкалась на дерево или Я силой штангиста ворочала мебель — это уж и в самом деле поражало.

Обе старушки и Аня великолепно показали себя на испытательных стендах. Однако Аня и до этого занималась в кружке космонавтики. Тихая и до этого была ловкой, быстрой, работящей старухой. Но когда бабушка Матильда не только чувствовала себя прекрасно в невесомости, а потом ёще и рассказывала внимательно слушающим ее медикам: «Это восхитительно. Я летаю, словно во сне. Чуть оттолкнусь — и полетела», Аня даже речь теряла от удивления.

Об экспериментах с перегрузками Бабоныка отзывалась так:

— Вы знаете, в этих перегрузках есть что-то омолаживающее! Да-да, я давно не испытывала такого юного волнения!

Удивляло, правда, что Матильда Васильевна устает тогда, когда другие отдыхают.

«Неужели до такой степени кокетничает?» — думала Аня. И ошибалась. Бабоныка не кокетничала. Она действительно все хуже себя чувствовала в обычных земных условиях.

Когда ученые сделали свое заключение, Аня уже и сама понимала, что с ними произошло. Те невероятные приключения, которые они пережили несколько лет назад, не только дали ученым ключ ко многим загадкам удивительного мир насекомых. Это путешествие, этот мир повлиял и на их организм, постепенно усилив необычные способности у нее и у Тихой. У бабушки Матильды таких способностей не было. Но у нее развились черты, не свойственные раньше: она оказалась больше приспособленной к космическим перегрузкам, чем к нормальной земной жизни.