Ф. Дж. Лауриа - Невыносимая жестокость

• Название: Невыносимая жестокость
• Автор: Ф. Дж. Лауриа
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-475-2, 0-7434-7063-X

Роман "Невыносимая жестокость" вышел в свет после того, как с огромным успехом на мировых киноэкранах прошел фильм с аналогичным названием, главные роли в котором сыграли Джордж Клуни и Катрин Зета-Джонс.

Роскошный и скандальный мир Голливуда предстает во всей своей красе. В центре этой истории любовный поединок между блестящим адвокатом по бракоразводным делам и женой его бывшего клиента. От непредсказуемых поворотов сюжета захватывает дух. И это неудивительно, ведь жанр книги колеблется от авантюрного романа до откровенного фарса.

---

— Дорогие Мэрилин и Говард! Вы готовитесь взойти в ковчег, который отправляется в долгий путь. Любовь, забота друг о друге и радость будут освещать вам этот путь.

Выражение торжественного умиления на лице отца Скотта сменилось столь же торжественной суровостью. Взяв на гитаре низкий аккорд, он продолжал:

— В сегодняшнем циничном мире стало очень трудно совершить этот великий и ответственный шаг — шаг на борт корабля любви и заботы.

Несколько мощных аккордов, напоминающих удары колокола, разнеслись по залу. Майлсу казалось, что его череп вот-вот взорвется изнутри, сдетонировав от какой-либо особо пронзительной ноты. Священник тем временем говорил и говорил:

— Сегодня Мэрилин и Говард совершают этот важнейший в жизни шаг, говоря нам, своим друзьям, что их вера друг в друга и в Бога сильна, как сильна и их любовь. Сейчас они стоят на краю пристани и готовятся слупить на борт корабля. — Отец Скотт извлек из гитары торжествующий аккорд. — Им обоим предстоит встать у штурвала корабля, который понесет их по волнам океана любви, и этот штурвал — взаимопонимание. — Еще один аккорд, голос священника поднялся тоном выше. — Вот они вместе машут нам, словно бы прощаясь. — Отец Скотт выдержал драматическую паузу и снова чуть понизил голос:

— Но, быть может, этот жест означает вовсе не прощание? Быть может, они зовут нас с собою в путь, в долгий путь любви, заботы и радости? — Несколько звучных аккордов, мощное крещендо, и отец Скотт триумфально закончил:

— Подумайте об этом, подумайте хорошенько, дети мои.

Тишину в часовне нарушало только записанное на пленку щебетание птиц и всхлипывание Ригли. Отец Скотт поднял руки, открыв взору присутствующих расшитые блестками потные подмышки. Вновь под сводами часовни прокатился его мощный голос, похожий на волчий вой:

— Ответь же, Говард Дрекслер Дойл, согласен ли ты взять Мэрилин с собой в долгий путь на этом корабле, в долгий путь по жизни, сквозь туманы, штормы и льды? Согласен ли ты быть рядом с нею в штиль и в ураган всю свою жизнь?

«Надо было посоветовать этому павиану-жениху нарядиться в матросский костюмчик. Всяко лучше дурацкой шляпы, — мрачно думал про себя Майлс. — А главное — было бы в тему. Порадовал бы этого, с позволения сказать, священника, а заодно и гостей повеселил. Впрочем, эта шляпа — сама по себе целый корабль. Сейчас-сейчас Мэрилин проснется, все поймет и убежит. Нет, ну как она может любить такого кретина, как Дойл?»

— Я согласен, — ответил Дойл.

— Ответь же и ты, Мэрилин Рексрот, согласна ли ты взять Говарда с собой в попутчики, согласна ли ты делить с ним все радости и невзгоды в плаванье по жизни, будь то в каюте первого класса или в трюме, на райских островах или на суровых, скованных льдами побережьях?

«Ну вот, вот, давай же, — твердил себе Майлс. — Сейчас произойдет чудо. Спящая красавица проснется, ужаснется и упорхнет из цепких лап этого павиана».

— Я согласна, — сказала Мэрилин.

— Ой-е! — выпалил Майлс, стравив тем самым критическое давление внутри своего черепа, готового в буквальном смысле слова разлететься на куски. Ригли перестал хныкать и удивленно обернулся к своему боссу. С не меньшим любопытством поглядели на Майлса и некоторые из гостей — настолько удивила их такая неожиданная реакция на столь благостное событие. Майлс закусил кулак. Птички снова зачирикали.

— Ну что же, в таком случае властью, данной мне штатом Калифорния, я объявляю вас мужем и женой.

Скрипки завыли, гости зааплодировали, а Ригли разрыдался. Майлс тоже готов был расплакаться. «Упустил, упустил я ее, — говорил он себе, чуть не падая в обморок. — Мэрилин Рексрот теперь миссис Павиан. И самое страшное, что я абсолютно ничего не смогу с этим поделать».

Свадебный банкет был устроен на широкую ногу. Местом его проведения была выбрана лужайка отеля «Беверли-Хиллс». На одном из столов были выложены огромные, чуть ли не в натуральную величину фигуры жениха и невесты, выполненные из суши. Шампанское лилось рекой, и гости порхали от стола к столу, от одной компании к другой, словно экзотические птички, весело болтая и хихикая.

Отец Скотт притащил с собой гитару и спел иронически звучавшую в такой счастливый день песню о судьбе бедного мальчика, которому никак не хотело улыбаться в жизни счастье.

«Это же про меня песня, — уныло размышлял Майлс. — Уж кому-кому не видать в жизни счастья, так это мне». Он вздохнул и отставил бокал с шампанским.

— Что скажешь, как тебе подарок? — спросил его Ригли.

Майлс скептически поглядел на голубую коробочку от Тиффани, которую Ригли сунул прямо ему под нос. Ригли приоткрыл крышку. Внутри Майлс увидел дюжину каких-то дурацких серебряных приспособлений, больше всего походивших на пластмассовые штучки, которыми размешивают кофе в «Макдональдсе».

— Это что еще за фигня?

— Специальные ложечки для ягод, — ответил Ригли само собой разумеющимся тоном, удивляясь дремучести своего босса.

Пояснение не произвело должного впечатления на Майлса.

— Ложечки, говоришь?

— Специальные. Для ягод, — поправил его Ригли. — Обычные-то ложки в каждом доме есть. А это для ягод.

— Специальные ложечки для ягод на хрен никому не нужны.

Ригли захлопнул коробочку и процедил сквозь зубы:

— Люди. Едят. Ягоды.

Майлс понял, что не в силах больше сдерживать внутреннее давление, все повышавшееся с тех пор, как Мэрилин впервые появилась у него в кабинете, и, не слишком понимая, что несет, обрушил на Ригли издевательский комментарий:

— Цинично ты, приятель, рассуждаешь. Если люди едят ягоды, то вот вам, подавитесь, специальные ложечки для них. Скажи мне лучше, где ты раскопал эту хрень — в каталоге Марты Стюарт? Наверное, рядом с серебряными кольцами для салфеток? А что было на соседней странице — автономные обогреватели для задницы, чтобы брать их с собой на стадион? Господи помилуй, Ригли, да откуда же берется такое количество всякого кухонно-посудного и прочего барахла, которое нам полагается копить и таскать за собой по жизни…

Ригли набрался смелости и перебил его:

— Майлс, ты чего так злишься-то? — В словах Ригли звучали не упрек и раздражение, а скорее искрения обеспокоенность за душевное состояние босса.

Прежде чем Майлс смог ответить, всеобщее внимание было привлечено мелодичным «динь-динь»: звоном металлического предмета сервировки о стеклянный. Подняв глаза, Майлс увидел Говарда, который, явно наслаждаясь результатом, лихо постукивал большим охотничьим ножом по бокалу для шампанского.

«Охотничий нож? — пронеслось в голове у Майлса. — Да как она только могла полюбить такого кретина?»

— Дамы и господа, девочки и мальчики, — с детским восторгом обратился Говард к гостям. — Я знаю, что в традиционный свадебный ритуал обычно не входит вручение женихом подарка невесте в день свадьбы — кроме, конечно, обязательного обмена кольцами. Но тут такое дело… В общем, ребята, с того дня, как я встретил Мэрилин, я только и делаю, что преподношу ей подарки, и это мне чертовски нравится. — С этими словами он восхищенно улыбнулся Мэрилин, сидевшей за столом рядом с ним.

Часть гостей сопроводила это выступление жениха вежливыми аплодисментами.

— …Так вот, дорогие гости, я и сегодня не собираюсь останавливаться на достигнутом!

Такое заявление вызвало у публики неподдельный интерес, выразившийся в куда более громких аплодисментах.

— Знаете, почему я так поступаю? — лихо, по-актерски обратился к гостям Говард. — Да потому что мне это чертовски нравится!

Взрыв добродушного смеха встретил эти слова жениха.

Майлс молча, хлопал глазами и никак не мог поверить в то, что все происходящее — не сон. «Нет, это просто придурок из придурков. Ну не может она любить этого павиана!»

Тем временем Говард повернулся к Мэрилин и аккуратно взял ее ладонь в свои грабли. Она сияющим взглядом смотрела на него снизу вверх, запрокинув голову, словно посетительница музея, разглядывающая статую Давида.

— Дорогая, как сказал венчавший нас святой отец, пусть между нами будет только любовь и доверие, любовь и доверие, и больше ничего, — сказал Говард. — В общем, в речах я не слишком силен… — С этими словами он подмигнул гостям на галерее, которые включились в игру и демонстративно выразили свое несогласие с последним тезисом жениха протестующим гулом.

— Ну ладно, ладно, согласен — я силен в речах, но я гораздо сильнее в делах. И вот сегодня я хочу совершить один поступок, чтобы доказать тебе, дорогая… чтобы показать тебе, дорогая… а впрочем, сама увидишь.

Подчеркнуто неторопливо, явно нагнетая напряженность, Говард извлек из нагрудного кармана аккуратно сложенный листок бумаги.