Customer - Власть над водами пресными и солеными. Книга 2

• Название: Власть над водами пресными и солеными. Книга 2
• Автор: Customer
• Жанр: Фэнтези

---

На этом месте Ася и Мореход обменялись таким же торжествующим хлопком ладонями, как когда-то Кали с броллаханом — видать, у демонов и высших сил этот знак в моде.

Мы с Геркулесом, по идее, должны благодарить сверхъестественную парочку за оздоровление наших душ и за открытие новых жизненных перспектив, но мы отчего-то не спешим припадать к их стопам со славословиями.

Вселенная, в которой каждый из нас устроился — почти безопасно, хоть и без особого комфорта, — с появлением этих двоих рухнула. Обнаружив, что Дубине незачем проводить дни в рабстве, а мне — в будоражащей кровь беготне от агентов Старого Хрена, мы так и не поняли, чем теперь жизнь заполнять. Среди открывшихся возможностей немало таких, что рядом с ними и рабская, и киллерская доля слаще меда. Но выглядят распрекрасно, совсем как идиллия Геркулеса, женившегося на Корди и живущего вместе с нею долго и счастливо "even after"…

Потому-то мы и медлим. Не уверены, что Мореход и его пленница на нашей стороне.

— И что теперь? — наконец, спрашиваю я. — Навеселились вволю или еще не совсем?

— А чего ты хотела, Ася? — обращается Мореход к помрачневшей спутнице. — Ты заявляешься сюда, будто Карабас-Барабас, объясняешь: весь здешний мир — твой театр кукол, а все они, включая самых крутых, — херня из папье-маше на ниточках. И ждешь, когда тебе падут на шею со слезами счастья?

— Врешь. Опять врешь, — без тени возмущения реагирует Ася. — Не обращайте на него внимания, он за всю жизнь не сказал ни слова правды. Просто не умеет. Я понимаю, вам так и показалось: пришлый демон заявляет, что вертит вами как хочет, а вы его еще и благодарить должны. На самом деле все не так.

— А как? — интересуется Геркулес. Он на удивление спокоен и благодушен.

— Да как всегда! — улыбается Ася. — Любой информатор что-то скажет, что-то утаит, в чем-то поможет, в чем-то навредит. Не за ручку же мне вас водить, не с ложки же решениями кормить?.. Сами разберетесь, не маленькие. Я здесь — гость, к тому же случайный. И проведи я тут хоть сотню лет, все равно не приживусь. Моя родина — совсем другой мир. И никуда мне от него не деться… Как и вам — от своего, между прочим! — энергично тычет она пальцем в мою сторону.

Мы с Дубиной переглядываемся. Пожалуй, роль кукол в чьем-то сундучке, театре, спектакле нам нравится еще меньше, чем медленное продвижение по самому запутанному из маршрутов…

— Куда ж нам плыть? — иронически вопрошает Геркулес, потягиваясь.

— А это тебя надо спросить, куда! — неожиданно отвечаю я на вопрос, не мне адресованный.

— Почему… меня? — замирает Дубина.

— Потому что Кордейра — твое порождение, — отвечаем мы с Асей. Хором. Смотрим друг на друга и смеемся.

— Мое? — все еще не понимает Геркулес.

— Ну да! — говорит Ася. — Ты мечтал о принцессе, которую мог бы спасти, как истинный рыцарь. И которая полюбила бы тебя, не спрашивая, есть ли у тебя замок, земли, дружина, положение в обществе. Разве ты этого не понял?

— Выходит, я волшебник? — изумляется мой несообразительный друг.

— Здесь каждый из нас — волшебник. Более ли менее, — вступает в разговор Мореход. — Самые нужные вещи оказываются рядом, куда б ты ни шел. Самые подходящие знакомства рано или поздно заводятся. Самые желанные пути ложатся под ноги. Даже если ты их сразу не признал.

— Вот и скажи нам, где твоя принцесса, — договариваю я за всех разом.

— Она больше не принцесса… — качает головой Дубина. — Видать, я ее заставил принцессой стать. Она такой судьбы для себя не хотела, но ради меня приняла ее и терпела, сколько могла.

— Чем же оно ей так не нравилось? — пожимаю я плечами. Хотя мне известен ответ.

Ну что хорошего в судьбе принцессы? Сиди да суженого из всех окон выглядывай. И надейся, что он окажется не очень… противным. Я бы на ее месте еще до всяких там эпидемий, избавивших меня от властной родни и государственных интересов, собрала котомку — да и ушла куда глаза глядят.

Но Дубина нафантазировал Кордейру кроткой и нежной, словно шелк. Вот она и не рванула когти подальше от замка, сидела смирно, его дожидаючись. Дождалась. И только потом обнаружила, что есть в ней, под шелковыми путами, стальной стержень. А теперь, значит, решила себя во всей многогранности реализовать.

— И все-таки куда?.. — размышляю я, не дожидаясь ответа.

— В леса! — рубит Дубина. — В глушь и в чащобу. Чем дальше от людей, тем лучше.

— Думаешь, люди ее пугают? — Я поднимаюсь на ноги, всматриваюсь в горизонт. Красная полоса над морем горит ярко-ярко. Рассвет.

— Когда-то да. А теперь она их пугает, — убежденно произносит Геркулес.

Мы больше не обращаем внимания на своих странных собеседников. Незачем нам с ними советоваться. Незачем и прощаться. Может, встретимся еще, а может, и нет. Мореход с его умением читать в глубине человеческих сердец и с привычкой ко лжи мне уж точно не по вкусу. Ася… Не знаю. Ее отношение к нашей судьбе как к своей забаве мне тоже не нравится. Хотя саму ее мне жаль. Будь у меня такой бессменный спутничек, перезала б я ему глотку во сне — и рука бы не дрогнула. Лучше одной болтаться по гребням волн на "Летучем Голландце", чем терпеть компанию всеведущего мифомана.

Впрочем, по ту сторону огня уже никого нет. Ушли. И слава богам всех пантеонов, что ушли.

Глава 14. Молот ваших личных ведьм

Хаська любит снег. Ходит по нему, утопая до самого брюшка, осторожным охотничьим шагом. Вытягивает шею, внюхиваясь в морозный воздух. Растворяется в своем внутреннем уссурийском тигре и снежном барсе. Кривенькие толстенькие ножки ее обретают первобытную хищническую стать. Дикая природа совершает удивительные пассы над изнеженным кошачьим телом. И тело на глазах преображается.

Я наблюдаю за кошкой, привалившись к неопознанному стволу. Удивляюсь людям, которые навскидку заявляют: это бук, а это граб! Какой бук, кого граб? Я их не узнаю, даже если они придут на мой порог и вежливо представятся. А уж зимой-то, без единого листика… Едва эта мысль приходит мне в голову, с дерева падает лист. Скрученный в хрупкую, словно обгорелый документ, трубочку, серо-черный, нечитабельный.

Природа — великая шутница. То кошку в тигру превратит, то зимний лист — в полусожженный компромат…

И все равно мы верим, что разум сильнее. Что он сумеет вовремя распознать все дружеские, все вражеские, все грубые, все тонкие — словом, просто ВСЕ шутки, приготовленные природой на его долю. На долю невыразимо серьезного лоха без чувства юмора. А он именно таков, наш разум.

Иначе отчего он так страдает при мысли, что пришедшее наконец-то в мой дом счастье — прямое исполнение мамашиных цэу?

Да-да-да. Как же меня корежит при мысли о ее пожеланиях на Рождество! «Завести семью, нормальную работу и здоровья побольше» — так, кажется? И вот материнское напутствие исполнилось. По крайней мере, перспективы открываются в том самом направлении, родительницей указанном. Дракон — кандидат в мужья, кандидат в работодатели и кандидат в психотерапевты, он выведет меня из одиночества, болезни и неустроенности на торную дорогу большого человеческого счастья… Чего добрая мамочка для любимой доченьки и хотела. Выходит, доченька ее — неблагодарная тварь, не оценившая мамочкиных мудрых наставлений, сопротивлявшаяся им до потери дееспособности…

Может, со стороны оно так и выглядит: старшие получше вашего знают, чего вам надо, соплячье. Вот и не рыпайтесь. Откройте мозг — пусть впитывает родительские напутствия, точно желудок — углеводы.

Старшее поколение выводы подтасовывает мастерски, этого у них не отнять. Эпоха застоя их, что ли, до бриллиантового блеска отшлифовала? Я ведь знаю, как все будет… Для начала они обдерут детали с принципа, будто мясо с костей. И то, что счастливым можно быть только со СВОИМ избранником, на СВОЕМ поприще, став СОБОЙ, ненароком выпадет из поля зрения. Ведь что самое важное? Самое важное — это принцип! А в принципе сказано: узри свои главные цели — муж-работа-здоровье, проставь крестики на фюзеляже и считай, что жизнь состоялась! И не замахивайся на слишком крупную дичь, выбей хоть что-нибудь, криворучка ты моя косоглазая…

И если мать права, если принцип важнее деталей, то, значит, весь мой путь против течения, поперек указателей, в свою степь выглядит колоссальной ошибкой, пустой тратой времени, нелепым фарсом, сыгранным под режиссурой природы, любящей пошутить над разумом. Я четверть века — да нет, больше, больше! — гребу прочь из последних сил, хотя единственное, что требуется — это осознать: «а счастье было так возможно, и так возможно, и вот так»! Но всегда в одном и том же месте — в браке. И уже битых двадцать пять лет я могла бы им, счастьем, наслаждаться, кабы приняла из маменькиных рук в пубертатные годы чудесные какого-нибудь Имярека-младшего, сына Имярека-старшего, друга семьи, функционера с суконным рылом — в три дня не обцелуешь свекра дорогого…