Евгений Поселянин - Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников

• Название: Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников
• Автор: Евгений Поселянин
• Жанр: Религия

Это повесть о великих египетских отцах-пустынниках. О тех людях, которые, живя среди христианства, только что еще утверждавшегося в мире, искали в пустыне уединения с Христом, «проидоша в милотех, и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени» и принесли в жертву Богу то большее, что может человек отдать в жертву, — свою жизнь.

---

Новозаветное иночество имеет своим стремлением провести в жизнь следующие слова Господа Иисуса Христа:

«Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, и следуй за мною» (Луки гл. 18, ст. 22).

«Всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Матфея гл. 19, ст. 29).

Божественный Учитель, мудрость Которого была проникнута кротостью, не предлагал эти правила как законы, необходимые всякому верному для спасения. Он указывал на них как на средство к совершенству, средство, к которому можно не прибегать, не подвергаясь при этом опасности потерять жизнь вечную. На этой основе построены два различных образа жизни.

Одна — жизнь мирская, где среди трудностей общественных обязанностей люди ищут спасения путем соблюдения Заповедей; другая жизнь — обособленная, при которой, отрекаясь от забот мирских, человек предается исключительно деятельности религиозной и старается дойти до совершенства исполнением высших заветнейших указаний Евангелия. Такова основа монашества.

Имя «монах» на греческом языке означает «одиноко живущий». Так назвали монахов, кажется, не потому, что многие из них жили поодиночке в пустынях, но потому, что жизнь их есть жизнь обособленная от мира, отличная от нее. Монашество в полном своем составе есть нечто одинокое по отношению к миру.

В этом смысле можно назвать после Воскресения Спасителя новорожденную церковь Иерусалимскую монашеской общиной, так как там воплотились высшие заветы Евангелия, особенно же относительно общности имуществ.

Это дало повод святителю Василию Великому, Иоанну Златоусту и Кассиану сказать, что учреждение иночества относится ко временам апостолов и что иноки живут не иначе, чем и первые верующие в Иерусалиме.

Таким образом, монашество, рассматриваемое как точное воплощение Евангельских добродетелей, имеет учредителем Иисуса Христа, образцами апостолов и первых христиан. Их примеру старались следовать во все последующие времена те, которые становились иноками.

В этом смысле легко доказать, что в монашестве существовало преемство от апостолов до преподобного Антония, так как несомненно, что в церкви всегда были истинные христиане обоего пола, которые полагали всю свою жизнь в Заветах Христовых. Но не все смотрят на иночество в этом широком смысле. Люди обыкновенно присваивают название «монах» лишь тем, кто удалился из городов, чтобы всецело, вдали от обычной жизненной обстановки и людей, предаться подвигам благочестия или в общинах (монах общежительный), или в одиночку, или в крайнем случае вдвоем, втроем (отшельники, пустынники).

Знаменитый церковный писатель преподобный Кассиан Римлянин высказывает мысль, что иночество общежительное предшествовало отшельничеству и что это общежительное иночество началось с апостолами; что все первые иерусалимские христиане были собственно иноками; что вся тогдашняя церковь была составлена из лиц, живших в такой праведности и в таком единении, что монастыри, которые основывались впоследствии, явились лишь слабым подражанием этой первоначальной монашеской общине.

«Но, — говорит преподобный Кассиан, — по смерти апостолов верные стали ослабевать в своих подвигах. И те, в ком еще горело пламя, пылавшее в непосредственных учениках Христовых, и кто помнил чудные первоначальные дни Иерусалимской церкви, — эти люди покидали города, удалялись в уединенные места, прерывали мало-помалу общение с прочими верующими, почему их и называли монахами, то есть «одинокими», или, в другом смысле, «обособленными».»

Отпрыском этой плодородной ветви, давшей стольких святых, Кассиан и считает отшельничество, имевшее своего родоначальника в лице преподобного Антония Египетского.

В подтверждение этого мнения о преемстве, связующем великих египетских пустынных отцов с Иерусалимской Апостольской общиной, можно привести существование ессеев, или терапевтов, упоминаемых Филоном в его книге о созерцательной жизни и широко распространивших свои общины во время св. Марка в окрестностях Александрии. Их образ жизни был чисто монашеским бытом. Они добровольно отрекались от имущества, безвозвратно разлучались с семьей, друзьями, родиной и жили вне городов, в отдаленных местах, спасаясь уединением от соблазнов, приносимых общением с людьми.

Жилища их были весьма просты и отделены одно от другого, чтобы не мешать их обитателям сосредоточиваться, но не настолько отделены, чтобы они при случае не могли подать друг другу помощь. У них были особые священные места, в которых они совершали общие моления и которые назывались монастырями. Читали они лишь Священное Писание и книги, способствующие благочестию. Пели священные гимны, утром и вечером приносили Богу молитву, а в промежутки между молитвами занимались ручным трудом и размышлением о Небесном.

Они считали воздержание основной добродетелью. Никто из них ни пил, ни ел до захода солнца. Некоторые из них принимали пищу через три дня, другие через шесть, и то с трудом решаясь нарушить свое суровое пощение. Так описывает Филон жизнь этих терапевтов, которая чрезвычайно близко подходит к тому, что передают церковные писатели об учениках преподобного Антония и о других иноках четвертого века.

Кроме этих терапевтов в течение трех первых веков христианства было немало святых, которых с полным правом можно считать монахами.

Таковы были в первом веке святые равноапостольные преподобномученицы Фекла, Зинаида и Филонилла, обращенные св. Павлом Фиваидским. О св. Фекле передают, что, когда она осталась целой после мучений, к которым была приговорена, она удалилась к одной Горе провинции Селевкии, а две другие, перейдя в Фиваиду, основали свое жительство в одной пещере.

Из актов мученичества святой Евдокии, пострадавшей при Траяне в Гелиополе, близ горы Ливана, видно, что уже тогда в окрестностях этого города были монастыри для мужчин и женщин.

Во втором веке можно назвать святого Фронтона, имевшего под своим руководством около семидесяти иноков и удалившегося в Нитрийскую пустыню, где он устроил монастырь. Затем уроженка Иконии, великомученица Параскева, по смерти своих богатых родителей раздала свое имение бедным и, уневестив себя Христу, проводила свою молодость в иноческих подвигах, пока не приняла мученический венец при Диоклитиане.

Святой Наркис, епископ Иерусалимский, будучи оклеветан, покинул свою кафедру и ушел жить в пустыню.

Преподобномученица Евгения, дева, уверовав во Христа, чтобы лучше скрыться, надела мужское платье и спасалась под видом инока. Впоследствии основала женский монастырь и была замучена за Христа.

В третьем веке можно назвать святителя Никона, который из иночества перешел прямо к епископству, не покидая, однако, иноческого звания, и принял мученичество со 199 своими монахами.

Мученик Феодот, пострадавший при императоре Александре, жил в монастыре.

Из актов мученичества св. Галактиона видно, что монах Онуфрий обратил к Христу свою мать Левситу и что он со своей супругой Епистимией ушел из мира и оба они поступили один в мужской монастырь у Синайской горы, а жена его — в небольшую женскую общину; впоследствии оба они приняли страдание за Христа. Можно бы привести и еще много других имен. В эту же эпоху, кроме монахов, были еще во всем им подобные так называвшиеся тогда аскеты.

Вся разница их с монахами в том, что аскеты мало удалялись вдаль от городов, между тем как монахи селились в пустыне. Впоследствии этот чисто внешний признак отличия совершенно сгладился, и аскеты и монахи наконец слились в одно общее монашеское звание.

Приведя эту историческую справку, хочется спросить: отчего же до преподобного Антония Великого о монашестве слышно так мало и так глухо?

На это приходится ответить, что только со времени святого Антония и его учеников монашество с блеском выступает в церкви, как по громадному, можно даже сказать, неимоверному числу лиц, ставших в его ряды, так и по чрезвычайности добродетелей и чудес, которыми в эту пору заявило о себе иночество.

II. Преподобный Павел, первый отшельник Верхней Фиваиды

Святого Павла приходится назвать первым отшельником или потому, что он действительно поселился первый в глубине пустыни, или потому, что о нем первом из пустынников дошли несомненные сведения. Преп. Антоний был очевидцем, а св. Иероним историком его жизни.

Он родился в Нижней Фиваиде в царствование римского императора Александра Севера приблизительно в 228 году христианской эры. Богатые его родители дали ему прекрасное воспитание. Он тщательно изучил греческий и египетский языки. Но уже тогда добродетели были главным его стремлением.

В пятнадцать лет он осиротел. У него осталась только старшая сестра. Если бы он любил жизнь, теперь бывшие в руках его значительные средства дали бы ему полную возможность насладиться ею. Но не к тому лежала его душа. Очень необыкновенен тот путь, который привел его в пустыню.