Светлана Плетнева - КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ поиски исторических закономерностей

• Название: КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ поиски исторических закономерностей
• Автор: Светлана Плетнева
• Жанр: История

Книга посвящена выявлению и исследованию закономерностей социально-экономических отношений кочевников. Одновременно рассматриваются вопросы взаимоотношений земледельцев и кочевников, возникновения кочевнических культур. Изучение и систематизация закономерностей позволили построить ряд социально-этнокультурных моделей, существовавших в степях на разных ступенях развития.

---

Араб Идриси в середине XII в., рассказывая о городах киргизов, писал, что все они заселены «трудолюбивыми, храбрыми и мужественными народами, которые особенно должны опасаться предприимчивости короля кима-ков, желчного принца, который находится почти всегда в состоянии войны со своими соседями» [176].

Итак, одним из самых серьезных врагов Кыргызского каганата в XII в. было государство, расположенное к западу от него — Кимакский каганат.

Сохранилась легенда, записанная Гардизи в XII в., о происхождении кимакского союза, переросшего затем в государство. Мы рассмотрим ее подробно потому, что в ней необычайно точно и в то же время живо рассказывается о начале сложения кочевнического государства на обломках погибшей «материнской империи» — в данном случае Тюркского каганата.

Легенда начинается с описания междоусобицы, разъедавшей в VIII в. Тюркский каганат (у Гардизи тюрки названы татарами): «Старший сын овладел царством, младший стал завидовать брату; имя младшего было Шад. Он сделал покушение на жизнь старшего брата, но неудачно; боясь за себя, он взяв с собой рабыню-любовницу, убежал от брата и прибыл в такое место, где была большая река, много деревьев и обилие дичи; там он поставил шатер и расположился». Итак, тюркский царевич (Шад) откочевал на свободную территорию. Далее в легенде говорится, что к нему присоединилось «7 человек из родственников татар (т. е. тюрок.—С. П.): первый Ими, второй Имак, третий Татар, четвертый Байандур, пятый Кыпчак, шестой Ланиказ, седьмой Аджлад. Эти люди пасли табуны своих господ, в тех местах, где (прежде) были табуны, не осталось пастбищ, ища травы, они пришли в ту сторону, где находился Шад», который «принес с собой большую добычу с охоты и угостил их, они остались там до зимы. Когда выпал снег, они не могли вернуться назад, травы там было много и всю зиму они провели там». Весной они все же послали одного человека в тюркскую ставку. «Тот, когда пришел туда, увидел, что вся местность опустошена и лишена населения: пришел враг, ограбил и перебил весь народ. Остатки племени спустились к этому человеку с гор, он рассказал своим друзьям о положении Шада, все они направились к Иртышу. Прибыв туда, все приветствовали Шада как своего начальника и стали оказывать ему почет. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить сюда; собралось 700 человек. Долгое время они оставались на службе у Шада, потом, когда они размножились, они рассеялись по городам и образовали семь племен по имени названных семи человек» [177].

В этой легенде рассказывается о формировании нового политического и этнического объединения, возглавленного двумя первыми «племенами» — Ими и Имак: кимаками[178]. Причины возникновения его точно указаны в этом рассказе: междоусобица, поиски новых пастбищ, энергия Шада, сумевшего «накормить» и объединить вокруг себя несколько родов, и, наконец, гибель того государства, в которое они прежде входили. По-видимому, все эти причины имели место и при образовании других аналогичных кимакскому объединений начиная от жуаньжуа-ней и тюрок и кончая Кыргызским и Хазарским каганатами. Все они, как правило, состояли из нескольких родственных, а иногда и неродственных племен, а вернее из выходцев (изгоев) из этих племен, образовавших затем новые группы. При этом не всегда сохранялось даже прежнее наименование племени. Нередко оно давалось по имени хана, возглавлявшего данное племя в период его формирования.

Произошли эти события в период распада Тюркского каганата, т. е. примерно в середине VIII в. К середине IX в. довольно четко наметилась территория нового объединения, включавшая Прииртышье, приаральские степи и северо-восточное Семиречье[179]. Размеры его в поперечнике, не превышали 1000—1200 км, а значит, были равны соседнему с ним Кыргызскому каганату.

Хозяйство в каганате определяется исследователями как полуоседлое. В подавляющем большинстве письменных источников, упоминающих об экономике кимаков, подчеркивается ее кочевой уклад. Однако в них постоянно говорится о летней и зимней ставках кагана; следовательно, два оседлых поселения, игравших роль административных центров, зафиксированы далее в ранних источниках. Абу-Дулаф в X в. писал, что в стране кимаков растет виноград, а в XII в., согласно данным Ид-риси, земледелие было орошаемым. Археологические материалы подтверждают письменные свидетельства. Об оседлости у кимаков говорит большое количество обна-руженных археологами оседлых поселений, а в позднее время — в XII—XIII вв.— городов. Интересно, что не только археологи, но и письменные источники сообщают о наличии у кимаков двух типов жилищ — юрт и полуземлянок.

Мы уже говорили, что даже в Кыргызском каганате, где оседлость и земледелие были превалирующими формами жизни и хозяйства, в засушливых, непригодных для пахоты районах население продолжало кочевать. Так и у кимаков скотоводство, конечно, было кочевым, а поскольку площадей, пригодных для кочевания, в Кимакском каганате было много больше (в частности, все аральские степи), то и удельный вес кочевничества в этом государстве был много больше. Кимаки разводили в основном лошадей и овец, лошади у них выводились нескольких пород, а скотоводство было специализированным — в каждом районе занимались разведением особого вида скота, как это практиковалось и в более позднее время, вплоть до XIX в.

На поселениях, многие из которых постепенно перерастали в города, развивались ремесла, хотя долгое время здесь преобладало домашнее производство. Однако археологические материалы позволяют говорить об оригинальной культуре кимаков, а это значит, что продукция ряда мастеров распространялась на всей территории этого государства, что и давало культуре собственный, свойственный только кимакам облик[180]'. В настоящее время можно считать вполне доказанным существование у кимаков древнетюркской письменности [181].

Поскольку первая руническая надпись из земли кимаков (из Прииртышья) была обнаружена на обратной стороне бронзового зеркала, т. е. на обычном бытовом предмете, логично заключить, что письменность была широко распространена среди населения каганата. Абу-Ду-лаф упоминает об этом бегло, как о хорошо известном и непримечательном факте: «у них растет тростник, которым они пишут».

Б. Е. Кумеков полагает, что образование кимакского государства следует относить к концу IX — началу X в.[182] Во всяком случае первые упоминания о нем в источниках относятся именно к этому времени. Думается, что процесс образования государства начался значительно раньше, упоминания о нем появились, естественно, уже после того, как новое государство окрепло и начало играть в Азии заметную политическую роль. Правитель государства взял высший тюркский титул — каган, который носили все наиболее сильные и развитые экономически преемники обоих Тюркских каганатов. Власть его, по сведениям Идриси, была строго наследственной. Политическое устройство в государстве было аналогично хакасскому: оно также было разбито па уделы, управители которых, назначенные первоначально каганом из родовой аристократии, также передавали власть по наследству. Следует сказать, что в X в., видимо благодаря расширению государства, в него входило уже не семь «племен», как в VIII в., а 11. При этом самым значительным, кроме собственно кимаков, были кипчаки, о которых мы уже говорили в предыдущем разделе. Судя по данным Худуд-ал-Алам о титулатуре кипчакских правителей, главы уделов назывались «маликами». О внутреннем устройстве кимакского общества, к сожалению, известно очень немного. Однако из фразы Идриси о том, что «только знатные носят одежду из красного и желтого шелка», и его яее сообщения о наличии у кимаков конного и пешего войска мы все же можем сделать вывод о резком расслоении кимакского общества на социальные группы. О том же несомненно свидетельствуют находки богатых и бедных погребений.

Очевидно, в пользу кагана и маликов с населения государства взимали налоги, глухие сведения о которых мы получили опять-таки из труда Идриси[183].

Силу центральной власти — кагана — правительство пыталось утвердить и введением какого-то единого мировоззрения, характерного только для Кимакского каганата. Так, Гардизи писал о культе Иртыша — главной р. Кимакии: «Кимаки оказывают уважение этой реке, почитают ее, поклоняются ей и говорят: „Река — бог человека"» [184]. Кроме того, под непосредственным влиянием Уйгурии и Кыргызского каганата у них появилось манихейство, а в XII в. к ним начало проникать мусульманство. Не исключено, что две последние религии стали утверждаться в каганате из-за роста центробежных стремлений — отдельные малики, чтобы отъединиться от кагана, могли обращаться к религиям врагов каганата: хакасов на востоке и среднеазиатских государств на юге. Все нововведения, очевидно, мало влияли на основной культ, принятый всем населением каганата,— патриархальный культ предков. Вещественными доказательствами его распространения на всей территории расселения кимакских племен являются каменные статуи, оставшиеся в небольших оградках-святилищах на древних степных курганах. Этот обычай, как и самый титул главы государства, а также многие другие обряды и обычаи перешли к кимакам из Тюркского каганата (как и в Уйгурский каганат). Его расцвет совпадает с расцветом каганата, поскольку только богатые и к тому же не боящиеся неожиданных вторжений на родовые земли жители каганата могли позволить себе возведение каменных памятников своих предков.