Ксения Мяло - Россия и последние войны ХХ века

• Название: Россия и последние войны ХХ века
• Автор: Ксения Мяло
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-7838-0994-2

Один из самых лживых мифов, оставленных в наследие стране официозной пропагандой последнего десятилетия XX века, - это миф о бескровном и мирном характере ликвидации СССР. Миф этот, удобный для некоторых политиков той эпохи, не выдерживает элементарной проверки фактами. Тем не менее, есть опасность его закрепления в общественном сознании как самоочевидной истины. А это значит, что поругана и забыта будет кровь сотен тысяч людей, своими страданиями оплативших распад Союза. Желание противостоять такому забвению и стало для автора, которому довелось побывать не в одной `горячей точке`, едва ли не главным побудительным мотивом к написанию этой книги. Кроме того, автор стремился запечатлеть хронику событий, в совокупности слагавших процесс ухода из истории второй сверхдержавы мира.

---

Информация об этом проходила в том числе и в отечественной печати; и даже если допустить, что здесь, как предполагают некоторые эксперты, имела место мистификация, то все же от всей композиции исходит ощутимый запах серы.

Напомню, что этот «смотр сил» бен Ладен проводил почти одновременно со своим визитом в Косово, и вывод о системной связи похода в Дагестан с акцией НАТО на Балканах в таком контексте не является безосновательным.

Наконец, простого знания истории вопроса было достаточно, чтобы понимать неизбежность попыток раскачки Дагестана. И тем не менее…

Снова война

«Дагестан — значит страна гор… И вот, если провести линии: с одной стороны — по главному Кавказскому хребту; с другой — по Андийским горам и Сулаку; а затем по берегу Каспийского моря, то получится огромный прямой треугольник, в котором главный Кавказский хребет будет гипотенузой. Это и есть Дагестан…»

Так писал об этой земле историк ХIХ века, точно уловивший главную особенность геополитического положения Дагестана — сопряжение в нем Каспия и Большого Кавказа. Именно оно и делает эту территорию ключевой для всех проектов контроля над евразийскими коммуникациями и Прикаспием. Еще арабские халифы уделяли овладению Дагестаном особое внимание, ибо через него пролегал Дербентский проход — важнейший магистральный путь между Западом и Востоком. Не зря же арабы называли Дербент «Баб-аль-абваб» «ворота всех ворот» халифата. А в переводе с персидского, напомнил муфтий Сайидмухаммед Абубакар в упоминавшемся интервью, Дербент означает «дверь, преграда». И далее покойный муфтий предложил толкование, которое не отменяет вышесказанного, но придает ему еще одно, очень актуальное и напряженное звучание: «Дербент — дверь, ограждающая Кавказ от проникновения сил хаоса, от экспансии чуждых влияний. Похожий священный символизм лежал в основании «железной стены» Александра Македонского и Великой Китайской стены…»

Муфтий, в конкретном контексте событий в Дагестане, конечно, имел в виду также и проникновение ваххабитов на Кавказ. Однако оно, в свой черед, находится в теснейшей связи с актуализировавшимся значением Дагестана как «ворот Каспия» и важнейшего участка возрождаемого Великого шелкового пути.

Проработка северокавказской части южной дуги напряженности, о наращивании которой уже в 1981–1982 годах в ходе визитов директора ЦРУ У. Кейси и министра обороны США К. Уайнбергера была достигнута договоренность с соответствующими мусульманскими силами, началась еще с конца 1970-х годов. Причем, с учетом сложившейся традиции, основная нагрузка легла здесь на британскую сторону. Совместная работа, в тесной координации со стратегией З. Бжезинского, предложенной им президенту Картеру, была проделана Королевским азиатским обществом, Оксфордским университетом, Институтом исследований Востока и Азии [1271] и внешней британской разведкой Ми-6. Ее итогом явилась актуализация, применительно к новым условиям, концепции Конфедерации северокавказских народов, которая была разработана лордом Пальмерстоном еще в 1830 году, а апробирована в 1918 году при создании [1272] Горской республики, включавшей Абхазию, Дагестан, Чечню, Осетию, Кабарду и Адыгею.

К идее вернулись в 1989 году, когда на пространстве СССР начали зажигаться очаги конфликтов. Что же до конкретно Дагестана, то на этом направлении активно работали также и украинские «попутчики» Третьего рейха. Одному из них, Юрию Липе, принадлежит тщательно разработанная концепция украинско-кавказского партнерства в историческом деле вытеснения России с Каспия. Юрий Липа, член так называемого «Пражского кружка» украинских эмигрантов из рухнувшей Российской империи, в 1940 году основал в оккупированной гитлеровцами Варшаве Украинский Черноморский институт, а затем перенес его в оккупированную же Одессу. В двух своих основных сочинениях — «Черноморская доктрина» [1273] и «Раздел России» [1274] — он и развил концепцию, суть которой заключается в том, что имперскую Россию может сокрушить лишь союз Украины и Кавказа. Для этого следует закрыть «Каспийские ворота», через которые Россия проникает на Кавказ, и, понятно, что речь прежде всего идет о Дагестане. А далее, овладев этими воротами, следует возродить «Казанское государство Идель-Урал со столицей в Уфе».

Дмитрий Корчинский следует этой же стратегии, конструируя образ драконоподобной будущей Украинской империи. Хвост этого дракона, по его словам, должен располагаться на Дальнем Востоке, голова — на Балканах, а сердце — нет, не в Киеве, но на Кавказе. Ясно, что для строительства подобного сооружения украинцев не хватит, и хозяином такой империи будет кто-то другой. В свое время наследники Петлюры, в «Неизвестных письмах из Парижа» также развивавшего мысль о совместном антироссийском украинско-кавказском блоке, делали ставку на Германию. Времена, однако, изменились, и здесь самое время напомнить то, о чем шла речь в первой главе: о резолюции Конгресса США 86–90 с ее подлежащим «освобождению от коммунизма» и, как видим, не столь уж загадочным Идель-Уралом. А также и о том, что в создании волго-татарского легиона, сформированного немецким командованием в Польше в августе-декабре 1942 года из числа военнопленных татар, башкир и чувашей, участвовала татарская организация «Идель-Урал» во главе с эмигрантом Гаяз-Исхаковым. Все совпало, «шов в шов». И сегодня эти совместные эмигрантско-германско-американские разработки не остались не востребованными.

Зелимхан Яндарбиев еще в своей книге «В преддверии независимости» особое внимание уделял всему Волго-Вятскому региону, но особенно Татарстану, который, наряду с Чечней, виделся ему одним из опорных столпов всей конструкции: «Именно эти две республики, уже формально ставшие независимыми государствами, и создают два полюса политической активности на территории Российской Федерации, определяют главное направление действия сил национального возрождения как на Северном Кавказе, так и в Волго-Вятском бассейне».

Полное взаимопонимание на почве доктрины Юрия Липы было найдено с определенными силами на Украине. В начале сентября 1996 года, когда генерал Лебедь уже подписал предательские Хасавюртовские соглашения, в Одессе шумно прошел всемирный конгресс вайнахов. И одновременно здесь же, в Одессе, был открыт «институт национальной геополитики» — Украинский Черноморский институт им. Юрия Липы. Инициатором была экстремистская УНА-УНСО [1275], к тому времени уже своим активным участием в военных действиях на стороне чеченских боевиков и прибывших в Чечню из других стран моджахедов доказавшая, что для нее речь идет не только о теории. Согласно информированным источникам, многие зверства в отношении взятых в плен военнослужащих федеральных войск, оставшегося в Чечне русского населения и чеченцев, пошедших на сотрудничество с российскими властями, являются делом рук именно унсовцев.

Объявленной «уставной» целью организованного в 1998 году лидерами УНА-УНСО Института Кавказа было создание в этом регионе широкого антироссийского фронта. Особое же значение Дагестана было подчеркнуто, в частности, и тем, что именно здесь прежде всего стала распространяться под эгидой ИК книга Магомеда Тагаева, вызывающе озаглавленная «Наша борьба, или Повстанческая армия ислама». Распространялась она ваххабитами из Исламского института Кавказа [1276], непосредственно руководимого Хаттабом и, по некоторым данным, фактически являющегося филиалом «Братьев-мусульман». Имея в своем распоряжении описанную выше систему военно-тренировочных лагерей «Саид ибн Абу Вакас», этот сложно устроенный, но эффективно работающий политико-идеологический «терминал» и приступил к подготовке вторжения в Дагестан. В том, что оно готовилось заблаговременно и тщательно, не может быть никаких сомнений.

И лишь полной некомпетентностью, если не прямой недобросовестностью, можно объяснить «либеральные выкрики», подобные тем, что в сентябре 1999 года прозвучали в «Литературной газете». Михаил Круглов на ее страницах, традиционно свалив всю ответственность на «не успокоившихся после Афгана генералов», иронизировал тогда: «Свихнувшийся учитель географии когда-то кричал: «На волю! В пампасы!» При всем своем профессионально развитом воображении я не могу представить Басаева или Хаттаба кричащими: «На волю, к Каспийскому морю!..» Дагестанцы не ацтеки или майя, а Басаев и Хаттаб не Кортес и Писарро. Поэтому ни о каком «военном прорыве Чечни к морю» не может идти даже и речи».

Думается, в свете изложенной истории вопроса комментарии излишни. Однако в конце октября «Литературная газета», проявляя поразительную настойчивость, вновь вернулась к проблеме. И вновь попыталась как смешную патологию, как нелепую навязчивую идею представить концепцию существования у боевиков плана выхода к Каспию как части более масштабного плана геополитической реконфигурации региона. Контур этого плана и его соотношение с конкретными действиями боевиков в беседе с корреспондентом газеты Дмитрием Беловецким изложил один из офицеров Генштаба, особо указавший на значение попытки боевиков на Цумадинском направлении прорваться в мятежные села Кадарского района, которые должны были послужить «архимедовым рычагом» для детонирования антироссийского восстания во всем Дагестане.