Михаил Савеличев - Фирмамент

• Название: Фирмамент
• Автор: Михаил Савеличев
• Жанр: Научная Фантастика

Солнечная система и Человечество – единственная реальность в мироздании. За границей Плутона расположена сфера неподвижных звезд – Хрустальная сфера, Крышка, фирмамент. Человечество освоило Солнечную систему, но не может выйти за ее пределы. Допущение – если нет звезд, то нет и морали.Нечто в мироздании стремится изменить его. Проводниками изменений выступают трое главных героев – Кирилл, Одри и Фарелл. Каждый из них и мироздание через них, как медиаторов, проигрывает различные варианты бытия с тем, чтобы найти ту вероятностную линию, где нет Крышки, где существуют подлинные звезды, мораль, добро. Это Нечто (его символами выступают Лев, Орел и Вол) играет вероятностями – раз за разом создает все новые сценарии и новые миры. Миры рождаются и гибнут, сменяют друг друга, но не меняются сами люди и фирмамент остается непреодолимым.

---

"Это любопытно", - хлопали в ладоши у нее за спиной, и вслед за кончиком меча она прорывалась сквозь возлюбленные видения. Высокие слова оставались позади. Их уже не было на службе.

Орел оказался на этот раз в одиночестве, и она дотронулась до него. Кончики пальцев скользили по перьям, по лапам и когтям. Животное подрагивало от прикосновений, кровожадно косилось на ее руку, но ничего не предпринимало. Было тепло - отвыкшая кожа ощущала его почти как раскаленную сталь. Жар стекал по лбу и щекам, ласкал шею и грудь, касался коленей и расплывался теплой лужей под мокрой рубашкой.

"Есть, тебя есть", - пробормотал Орел. Одри покачала головой: "Меня не есть. Пища дальше". Он был прост и молод. Слишком мизерный запас слов, чтобы поговорить, но это не сумасшествие и не бред. Животное встало, повернулось к двери, и только сейчас она поняла насколько оно огромное. Великолепный экземпляр - от кончика клюва до хвоста, с мощными лапами, отточенными когтями, оставляющими глубокие царапины на каменном полу. Мышцы и перья, мощь и отвага, хитрость и разум. Кто мог в здешнем крысятнике противостоять ему? Ее пальцы продолжали скользить по перьям и, наконец, рука безвольно упала и вновь пришел холод.

Волосы, почему-то подумала она. Но никаких волос не было, лишь голая кожа черепа.

Ему нравились ее волосы -густая черная шапка, где даже время не должно было осмелиться вплести белизну своего дыхания. Слишком красиво, чтобы быть правдой, говорил он, тебе никто не будет верить, девочка, здесь твоя проблема, и поэтому я никогда не осмелюсь оставить тебя в мире. "Надежность и покой" - вот наш девиз, никто не одобряет игру гормонов, хотя все тайком завидуют мне. Каждый человек - вселенная, творец, организующий мир только для себя. Глупцы, хотящие прорваться к звездам... Миллиарды Вселенных? Даже Бог не способен на такое безумие. Если и будет, то только один. И почему бы не нам стать ими? Кем? Богом и Богиней, Господом и Духом, Иеговой и Архангелом... Кем угодно, выбирай сама себе имя. Чтобы творить миры необязательно сидеть на Плутоне, запомни это. В любом месте, в покое и тьме великие борются за право поиметь эту сладкую сучку. Изнасиловать то, что не может им принадлежать. Гробницы и саркофаги, тайные места и хитрые ловушки. Запомни, девочка. Тайные места и хитрые ловушки.

Что может понять глупость? Как можно знать, не понимая? Знают молодые, великие - понимают. Скрытое движение мыслей, не останавливающих свою работу в горести и радости, в жизни и смерти, чтобы однажды вспыхнуть подобно сверхновой, уничтожая ледяные глыбы ненужного знания, приводя в движение тонкие нити ассоциаций, заставляя бежать на самый край Ойкумены. Что такое волосы? Повод к подозрению. Сознание абсолютной вины дарит спокойствие. "Ты виновата, запомни это. Виновата уже одним фактом своего рождения в мире титанов. Мелкое зернышко, недостойное даже быть перемолотым. Тебя убьют. Тебя лишат красоты, высосут до дна и придушат в каком-нибудь клоповнике на задворках Внешних Спутников. Поэтому не бойся. Нельзя бояться неизбежного. Полагайся только на себя. Никто не придет тебе на помощь, разве только затем, чтобы потом съесть".

Здесь мудрость. Имеющий слово сочтет ее. Но ей никак не удавалось. Пятьдесят шагов? Шестьдесят шагов? Как будто коридор дышал, жил отдельной жизнью, издевался над ней, расстилаясь в бесконечность, и лишь когда не хватало никаких сил сделать еще шаг, он подхватывал ее, задвигал в пыточное кресло и исчезал. Перед ней была плохо обработанная серая стена. Здесь все делали в спешке, на скорую руку. Кто-то подгонял давно сгинувших, кому-то не терпелось поиметь мироздание. Но мироздание только смеялось, так что ничтожествам оставалось лишь брызгать на стенку. Может быть, даже на эту.

Он не любил отклоняться от раз и навсегда установленного правила. "Имя" - Одри Мария Ван Хеемстаа. "Номер" - 007-ОХ/21121969. "Должность" уполномоченный по делам МАГАТЭ. Как будто здесь что-то могло измениться за истекшие сутки. Как будто трижды сказанная правда набросит тень истинности на все остальное из того, о чем ее спросят, как будто у кого-то есть шанс сказать неправду, когда тело сотрясается в нейрочиповой лихорадке шизогонии эритроцитов. Все должно быть по форме. Форма - вот за что только и оставалось держаться в данном мире невозможного. Остальное не имело ни смысла, ни слов. Вселенная разбивалась вдребезги, крошилась в руках, обращалась в прах. "Не все так просто, детка", - говорил хозяин. - "Ойкумена имеет свод, и держат его великие. Их право на это захолустье - бремя на плечах атлантов. Старейшие заставляют крутиться планеты и спутники, светить солнце, но они пьют кровь, и всем с этим придется смириться. Знающим смириться. Не знающим - пребывать в бессмысленном плане бытия во веке веков. Аминь".

Впервые после слов наступило молчание. Собеседник за спиной не смеялся. Он просто замолчал, исчез, надолго, настолько долго, что она подумала... Впрочем, она ведь не должна думать головой. Малая сила, обрушивающая свод. "Великая традиция", - наконец произнес ее собеседник, что-то сломалось в его голосе. "Великая традиция, великая традиция, великая традиция. Никто из нас не имеет последнего пристанища. Нас глотает космос и пучина, мы отдаемся огню и утилизаторам. Только достойнейшие... Только величайшие...". Смех вернулся, но и по нему пошли трещины. "Это хорошо, девочка, это замечательно". И ей захотелось кричать от ужаса.

Время было изгнано из гробницы-туле. Свет. Пища. Воздух. Она сидела у подножия, сжимая меч, ожидая сигнала. Расхитители проникли на нижний уровень, где располагался машинный зал и плескалось озеро кислорода. Крысы, любители мертвечины. Целых три ценителя трупов. Еще три головы в ее коллекцию. В его коллекцию. Надо было только встать и сделать все как полагается. Но она не двигалась. Важнее сейчас прислушаться к себе, замереть, затаиться, зажмурить глаза и до боли в пальцах сжать рукоятку. Одри, прошелестело в пустоте, Одри, девочка, очнись, пора. Она медленно покачала головой. Ослушание - страшный грех, но мало ли грехов и жизней было на ее совести. Она чувствовала, что подходит решающая минута - сейчас все кончится. Здесь нет конца, шелестело в пустоте, здесь только начало, начало начал, девочка. Открой глаза. Не бойся. Ка перед тобой.

Дверь камеры оказалась распахнутой, и она долго не могла вспомнить обычное ли это дело, или кто-то специально открыл ее. Открыл и забыл. Мало ли - спешил по своим делам... Одри вытащила из под колен вонючую рубашку и принялась раздирать ее на узкие полоски. Ветхая ткань легко поддавалась насилию и чуть ли не рассыпалась от прикосновений. Тем не менее, полосок получилось достаточно много и из них можно было сплести приличный силок. Вот только еще нужно припомнить, как это делается.

"Чулки и нижнее белье - твое первое оружие". Это еще не руководитель, это все еще господин. "Дыхание - наше слабое место. Лиши человека еды и питья - и он все еще сможет убить тебя. Лиши его воздуха - и только агония будет управлять его страстями". Страсть, затем агония - вот правильная последовательность.

Господин видел ее урок. Презренный раб, грязь у ног великих, был падок на страсть. Сидя на нем и наблюдая, как жизнь просачивается сквозь его глаза и опадает в ее теле, она была даже слегка разочарована. Господин присел на постель и взял из ее рук силок, скрученный из платка. "Неплохо, неплохо. Брать жизнь самой - сила. Но настоящая сила в том, чтобы уступать смерти". Он обернул силок вокруг своей шеи, привлек Одри к себе, и вновь была страсть. Он не бился и не сопротивлялся, но когда она очнулась, он потирал горло и улыбался. "Поддайся смерти. Иди с ней рядом. Двигайся в ритме случая. Будешь жива".

Жизнь. Кто сказал, что она - достоинство? Что она - богатство? Те, кому не давали умереть? Кого держали на самом пороге, где-то между жизнью и смертью? Смерть - неприличное слово. Великие его не любят. Но не боятся, как малые силы. Ее беда - в безразличии. Только безразличие заставляет говорить правду. Нет знаний, которые достойны жизни. Поэтому трус лжет. Смелый молчит. И только равнодушный откровенен. Она перестала быть трусом, когда увидела Ка. Но ей так и не удалось стать смелой.

"Не вздумай быть смелой", - предупреждал руководитель. - "Твои клиенты не любят смелых. Они трусы, падаль, черви. Они любят только трупы, а у трупов нет адреналина. Ты должна быть глиной в их руках. У смелых есть цель и этика. У тебя не должно быть ничего". Ее хорошо учили. Ей везло на учителей. Она была послушной ученицей. Глиной в их руках.

Такова смерть, девочка, сказал Ка. Мы стоим за спиной и дожидаемся своего часа. В нас не верят, но это только слова. Нам о многом предстоит поговорить. Тайна тьмы будет открыта тебе, а свет ты найдешь сама. Может быть. Может быть.

Там тоже веяло холодом, внезапно вспомнила она. Там тоже были серые стены, словно в одно мгновение обсидиан выцвел от страшного дыхания Ка. Он дышал вечностью, а вечность была зыбкой и промозглой. Оставалось добавить к ней кровь. Наверное, она была смешна в своих попытках. Кончик меча лишь скользил по белизне одежд, с каким-то шелестом прокатываясь сталью по плотному холсту, а ей все не удавалось нанести последнего удара. Пространство расширялось, а ей не удавалось преодолеть его. Она позабыла все уроки. Ее ударов хватило бы на целую стаю оголодавших наемников и уж во всяком случае - на тех крыс, которые копошились в энергетическом отсеке. Все - обман, обман, обман. Но она и не могла надеяться на что-то иное. Молодость и знание - прерогативы старости. В конце концов, ему надоела истерика, он выхватил меч из рук и прижал ее к себе. Там не было тепла, но это был он.