Анастасия Исенбаева - Сборник «Мамины бусы»

• Название: Сборник «Мамины бусы»
• Автор: Анастасия Исенбаева
• Жанр: Боевая фантастика

Еще совсем недавно женщина в Зоне считалась нонсенсом. Но сейчас все сильно изменилось. Сегодня, благодаря тому, что перья авторов неустанно рушат стереотипы, и среди мастеров этих перьев все чаще можно увидеть женские имена, мы наконец можем себе позволить сборник во вселенной «Сталкер», посвященный исключительно любимым женщинам. Матерям, которые дарят своим чадам любовь, даже если те сбегают в Зону. Любящим женам, которые всегда дождутся любимых, а порой и сами с ними отправятся в пекло. Сестрам, которые из любви к родным порой идут на крайне спорные поступки. Дочерям, которые дарят нам силы тогда, когда кажется, что уже нет мочи даже встать. Всем тем, кого мы, мужчины, так сильно любим.

С 8 марта вас, горячо любимые женщины! Вы - наше всё!

---

Целый вихрь ярких образов и чувств затопили измученные разум и душу. В чувство Вездехода привёл незнакомый голос:

– Вытри ноги, сынок! Незачем в доме грязь разводить. Да что ты стоишь в сенях, заходи милый, иди, умой руки и мигом за стол! Простынет суп-то.

Сталкер слышал слова и понимал их смысл, но не верил своим ушам, медленно, боязливо, он открыл сначала один, а потом и второй глаз. Он стоял в просторных сенях-веранде, а сквозь дверной проём виднелась большая кухня с широким дубовым столом на резных ножках. Узор на них был тот же, что и на двери. Около стола стояла немолодая уже женщина с приятным, добрым лицом и манила его рукой. Вездеход понимал, что этого нет, просто не может быть, но у него не хватало сил противиться видению из прошлого. Уставшая психика сдалась, и минуту потоптавшись на месте, он покорно вытер ноги и спросил:

– Где можно умыть руки, матушка?

– Справа от тебя ванная комната, где же ещё, как не там? – ответила женщина. – Там можешь сбросить свою одёжку, я приготовила сухое.

Повинуясь сказанному, Вездеход зашёл в неестественно чистую ванну и начал стягивать с себя омерзительно промокший, изодранный в клочья и раскисший противорадиационный комбинезон. Умывшись и избавившись от чувства нечистоплотности, сталкер надел приготовленную одежду и вышел в кухню. Женщина, не говоря ни слова, поставила на стол вместительную тарелку и насыпала в неё изрядную дозу дымящегося борща. Краешек ароматного облачка достиг и Вездехода, а волчий аппетит и муки последних четырёх суток окончательно смели остатки осторожности и рационального мышления. Не в силах сдерживаться, он жадно набросился на любимое блюдо. Глотать горячий, густой и ароматный суп для промёрзшего и жутко изголодавшегося человека было вершиной блаженства. Белые чесночные пампушки исчезали в его рте одна за другой. Женщина сидела и с тихим умилением наблюдала за тем, как он ест, а на протяжении получаса единственное, что звучало в помещении, было периодичное:

– А можно ещё порцию?

После пятой тарелки борща испарина покрыла лоб Вездехода, и он почувствовал, что больше съесть не в силах. Женщина сидела рядом, и с грустной улыбкой смотрела на пришельца. Их взгляды встретились. Сталкер никак не решался заговорить, боясь спугнуть чудесное видение. Он настолько привык к грубым, злым, жадным, хитрым или, в крайнем случае, равнодушным рожам, что с этим выражением лица не знал, что делать, и, видимо, его нерешительность была настолько очевидной, что женщина заговорила первой:

– Ну, давай, спрашивай! Чего молчишь-то?

Вездеход немного помолчал, и, собравшись с духом, наконец спросил:

– Вы кто, и где мы сейчас?

– Зовут меня Анна Михайловна, и мы в моём доме. Я знаю, что ты не поверишь мне сразу. Я не могу объяснить как да почему, но мой дом для меня остаётся целым и невредим, и пока я тут, так оно будет всегда. То, что ты видел снаружи – это твоя реальность, а то, где мы находимся сейчас – моя. Не ты первый ко мне пришёл, и не ты будешь последний, но снаружи каждый из вас видит дом по-разному. Так что не будем об этом, твое видение не имеет значения, – Анна Михайловна помолчала, вытерла руки полотенцем, и убрала со стола тарелку. Стоя у плиты, она тихо бросила через плечо:

– Ну, смелей! Задавай свои вопросы. Знаю я вас, сталкеров, любопытная вы порода. Ведь и так будешь ёрзать на скамейке, пока всего не уяснишь – в голосе звучал не то упрёк, не то горечь.

Вездеход переварил информацию, и задал следующий вопрос:

– Почему Вы здесь?

– Я жду.

– Чего ждёте? – опешил сталкер.

– Не чего, а кого. Я сына жду. Он давно ушёл. Сразу после катастрофы, как только Зона сюда добралась, мой Мишенька ушёл разведать окрестности. Ещё мальчишкой он у меня любознательный был, всё ему покажи да разъясни, а в Зоне много интересного. Вот он и бегал, а потом всё мне рассказывал. А как он умел рассказывать…! Будто сама хаживала на Свалку и в Рыжий лес! Так прошло два года, он всё носился со своими картами и непременно хотел меня отсюда вывести. А потом один раз не вернулся. Пропал. С тех пор ни слуху, ни весточки. Но он жив, я знаю! Не может быть иначе. Вот потому и жду. А до тех пор стараюсь приютить, покормить и обогреть каждого блудного пса, который забредёт сюда. А вдруг и моего Мишеньку пожалеет кто-то, да и поможет ему в нужде.

Вездеход промолчал, не зная, что сказать. Реального шанса, что сын Анны Михайловны до сих пор жив, совсем не было. Молчание затянулось, и надо было хоть как-то продолжить разговор:

– Матушка, а как звали вашего сына?

– Зовут, а не звали! Мишка Скоморохов, среди вас Скоморох. Может встречал?

– Да нет, не приходилось.

– Да ты погодь, не спеши, имя могло и измениться – засуетилась женщина и, покопавшись в шкафу, достала старую фотографию. – Вот карточка, посмотри внимательно, не видал такого?

Вездеход взял в руки фотографию и начал рассматривать. Молодой круглолицый парень был сильно похож на свою маму, ясные карие глаза и русая бородка делали его похожим на какого-то героя из народных сказок. Лицо Вездеходу казалось знакомым, он только не мог вспомнить, откуда. Да и лет-то сколько прошло! На фотке парню лет двадцать, а теперь это уже должен быть зрелый мужчина. А ведь в Зоне стареют быстро. Если стареют вообще… По мере того, как он рассматривал фотографию, Вездеходу всё больше казалось, что он видел эти глаза раньше. Когда-то давно, и чёрт знает где, но видел! Промучившись минут десять да так и не вспомнив, он, отдавая фотографию, уже хотел сказать – нет, не видел – но Анна Михайловна не дала ему и слова вымолвить, зажав мягкой ладонью рот.

– Не надо! Не отвечай. Не говори ничего. Не говори ни да, ни нет! Просто возьми фотографию с собой. А вдруг найдёшь его, вдруг узнаешь…

Отвернувшись, она приложила к глазам передник, а сталкер, совсем растерявшись, сидел молча. Минутой позже с деланной бодростью в голосе, но не поворачиваясь, скрывая слёзы от гостя, Анна Михайловна сказала:

– Да что же это я, старая дура, пустыми разговорами гостя донимаю! Небось, устал, сынок, и спать хочешь? Ты иди, ложись. В чистой комнатке тебе постелено, а я тут ещё посуду мыть закончу. Иди, отдыхай. Утро вечера мудренее. Тогда и поговорим. Ступай, спокойной ночи!

Взгляд сталкера на секунду остановился на аккуратной стопке только что вымытых тарелок, но промолчав по поводу прозрачной лжи, он покорно ответил:

– Да, матушка, уже иду. Спокойной ночи.

Лёжа в сухой постели с закрытыми глазами, несмотря на дикую усталость, накопившуюся за последнюю неделю, Вездеход никак не мог уснуть. Неспокойные мысли тревожили душу, а вопросы без шанса на ответ занимали рассудок. Скоро полночь, а сна ни в одном глазу! Вот уже второй час проходит в странном оцепенении, а сна нет, как и не было. Внезапно отточенные сталкерские инстинкты подсказали ему, что он в комнате уже не один. Тихо, мягким, неслышным шагом к постели подошла Анна Михайловна. Мягкая, прохладная ладонь легла на пылающий лоб. Едва слышный шепот достиг слуха:

– Спи, сынок, отдыхай, набирайся сил, они понадобятся тебе завтра. Иди и найди моего сына, верни его ко мне. Укажи ему дорогу домой. Я знаю, впервые за последние двадцать лет наверняка знаю, всем сердцем чувствую, что ты найдёшь моего сынка, сталкера Скомороха. Ты первый вестник надежды в этом аду. Спешить не надо, времени у тебя достаточно. Я буду ждать вечно. Спи, родимый. Отдыхай.

Слова звучали как заклинание и Вездеход уснул. Этот измученный человек с нервной системой загнанного зверя спал сладким, детским, глубоким и безмятежным сном. Спал, как когда-то в давнем детстве, за долгие годы впервые чувствуя себя в полной безопасности. Так хорошо он не спал даже в своём убежище под двухметровым слоем бетона и за бронированной дверью полуметровой толщины. Он спал спокойно, потому что его сон берегли. Ему покровительствовала сила космической величины – материнская любовь. Он спал и видел сладкие, яркие сны, сны детства и юности, а не смутные, тревожные видения зрелого мужчины. И во сне он был счастлив.

Вездеход проснулся от того, что ему было холодно. Он лежал на земле в углу старой развалины дома. Рядом догорали головешки костра. Оглянувшись по сторонам и увидев стоящее в зените солнце, ему стало ясно, что проспал он больше двенадцати часов. Не зря же он чувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил. Голова была чистой, как никогда за последние дни, только отголосок странного сна и то, что он не помнил, как ложился спать, слегка тревожили душу. Вездеход был голоден, как зверь, и поэтому решил сварить единственное, что у него ещё осталось – чай. Сугубо только ради иллюзии завтрака. Нагнувшись, он подхватил рюкзак, но чуть не вывихнул себе плечо, настолько тот был тяжёлым. Ошарашенный сталкер осторожно открыл мешок, и тупо уставился на его содержимое: свежий, явно домашний хлеб, колбаса, банки варенья и целый копчёный свиной окорок с кучей сала в придачу, наполняли рюкзак под завязку. Плоская жестянка с чаем тоже была на месте. Копаясь в вещмешке, Вездеход заметил кропотливо заштопанные дыры своего рукава. Комбинезон был аккуратно исправлен, вымыт и высушен. Осматривая свою одежду, он в нагрудном кармане нащупал прямоугольный листок толстой бумаги. С чёрно-белой фотографии на него смотрел молодой Мишка Скоморохов, сын несуществующей женщины, проживающей в доме, которого уже нет.