Эдуард Геворкян - Прощай, сентябрь !

• Название: Прощай, сентябрь !
• Автор: Эдуард Геворкян
• Жанр: Научная Фантастика

---

Дурной был сон, но вот, надо же, застрял в голове.

Я прошелся по комнатам, включил пылесборник, выключил пылесборник, вскрыл еще один ящик - он тоже оказался с видеоблоками. Разбирать их не стал, сегодня буду листать дневники.

Выложив на стол первую стопку толстых тетрадей, я некоторое время сидел над ними, ничего не делая. Никак не мог сосредоточиться. Потом решил отвлечься и вышел из дома.

Там меня ждал сюрприз. Вокруг шара-цыпленка сновали маленькие клювастые шарики, полтора десятка, не меньше. Ну, вылитая наседка с цыплятами. Шар-наседка выглядел плохо, словно из него (или из нее) воздух выпустили. А потомство возбужденно подпрыгивало, размахивая острыми клювиками, и не успел я умилиться этой картинке, как вдруг они набросились на шар-наседку... Во все стороны полетел пух, ветер подхватил его и понес. Я не успел опомниться, как от шара-наседки остались лишь тонкие полудужья скелета, а шарики весело запрыгали вниз по склону к реке, откуда ветер временами нес клубы пуха. Один из шариков отстал, несколько раз клюнул подошву моих топталок и заскакал вдогонку. Вот, значит, как...

"Вот, значит, как", - повторял я про себя, вернувшись в дом. Однажды Учитель Барсег повел нас в Музей питания. Там был макет скотобойни... видеоряд... неприятные ощущения! Когда же это было? Вспомнил. Никакими этическими теориями за год до выпуска, я не увлекался, а взялся основательно за социомутагенез. Закопался в нем плотно и надолго, запутался сам, запутал Учителя. Вместе долго сидели у терминала, что-то интересное получалось, а потом вдруг остыл, забросил. Учитель огорчался...

Что же это - весточка от Учителя? Намек? На что? Неужели он полагает, что в идеях "персоналистов" не пусто, что пора к ним всерьез присмотреться и заняться этим следует именно мне? Странно! Хотя социомутагенез... Мир, созданный Учителями, совершенен, насколько это возможно сейчас, он должен совершенствоваться и впредь. И чтобы не растерять зерна будущих Систем Воспитания, придется быть внимательным к сорнякам. Кто знает, что из них впоследствии вырастет.

Добрый Учитель! Не знаю, хватит ли у меня сил и желания взяться за проблему, подсказанную тобой. Есть дела, не терпящие отлагательства, а именно - Белая Книга. Собственно, ее начинаешь писать в день Суда. И я начал ее тогда, год назад...

Тогда, год назад, в день Суда, после нелепой стычки с Клецандой, я стоял у окна и смотрел вниз, на канал. Потом раздался предупредительный звонок, окно переключилось. Это был сам Ранганатан, председатель Совета Попечителей.

- Суд через два часа, - сказал он. - Уже выслана платформа.

"А Мурад?" - чуть было не спросил я, но смолчал. Он будет ждать у входа...

Я вышел в коридор, транспортная лента вынесла меня на летную площадку. Над ней уже завис и с шипением опускался темный квадрат платформы. Я вошел в кабину.

Внизу потянулись зеленые зоны с вкраплениями городков и жилых башен, время от времени мелькали стартовые овалы портов, затем платформа нырнула в облака.

Во мне медленно поднималось опустошающее спокойствие. Что будет, то будет! Но вот чего уже никогда не будет, так это сентябрьских встреч, разговоров, веселья и шума праздника начала учебного года, когда в школьные городки съезжаются все-все.

Платформа пошла вниз, показалась кромка берега с белой ниткой прибоя. Нитка постепенно раздалась в ленту, вода осталась позади, и тут по курсу выросли синие купола Зимнего комплекса.

У входа меня встретил Наставник, немолодой, темнолицый, с пушистыми бровями.

- Я провожу вас, - сказал он после приветствия. - Можете отдохнуть, время еще есть.

- Спасибо. Вот, возьмите... - Я протянул эмблему Учителя, которую снял по пути с рукава.

Темнолицый сунул эмблему в карман и, не оглядываясь, ступил на транспортную полосу. Я последовал за ним.

Он довел меня до дверей, обитых бледно-зеленой кожей, кивнул и ушел. В комнате меня ждала Наставница.

- Это обвинительное заключение, - тихо сказала она, протянув диск в прозрачном конверте. - Ознакомьтесь, пожалуйста. С Протектором вы встретитесь перед началом. Он тоже принимал участие в расследовании.

- Благодарю.

Я взял диск и сел на диван.

Наставница вздохнула и вышла. Она еще молода. Быть может, подумала о своей Десятке...

Я просмотрел диск с обвинительным заключением и содрогнулся. Дела выглядели гораздо хуже, чем я предполагал. Ах, Мурад, Мурад! Ну, как он мог!.. Боюсь, он даже не догадывается, насколько все скверно.

Промышленный реактор класса "атанор" сожжен дотла. Пострадали восемь человек, очень серьезно, двое до сих пор в реаниматории. Что-то замкнуло в инжекторе, и один за другим стали выгорать предохранительные стержни. Мурад покинул пульт, отключил автоматику и геройски полез в релейный отсек, чего не имел права делать ни при каких обстоятельствах.

Ничего похожего в детстве с ним не было, хотя некоторая затаенность, может быть... Элемент непредсказуемости, пожалуй, несколько превышал норму. Но не настолько же, чтобы пойти на прямое насилие. Дело ведь не в личном геройстве.

Мурада пытался остановить напарник, но он заманил напарника в подсобное помещение и запер там. Час от часу не легче! И это мягкий, обходительный Мурад! Откуда в нем эта жесткость?

Экспертная комиссия признала риск допустимым, но только в безлюдном варианте и только при отказе всех аварийных линий. Между тем в реакторном зале находилась группа технического обслуживания. Мурад знал, что там люди, его товарищи, он каждый день встречался с ними, говорил, улыбался... И тем не менее рискнул. Во имя чего? Автоматы сделали бы то же самое, хотя потом, насколько я разобрался в материалах, надо было бы налаживать все снова - работа на месяц или больше.

Ему не хватило нескольких секунд. Все пошло вразнос, хорошо, что сработала аварийная обойма. Не сработай она - от промзоны не осталось бы и пепла. Заражение района, непредсказуемые последствия... Он не имел права рисковать, зная, что есть угроза людям. Не когда, в какой злой час я не заметил ростков самоуверенности, вовремя не сместил, не сдвинул модусы?

В комнату вошел Протектор, кивнул и протянул мне текст своего выступления. Я, не заглядывая в него, возвращаю и ловлю себя на мысли, что так, наверно, поступали и те, кто до меня пытался уйти достойно. Впрочем, для традиции слишком мало таких, как я.

- Буду настаивать на определении "неоправданный риск". Это не более двух лет частичного ограничения, - говорит Протектор. - Правда, я не знаю, что потребует обвинитель. Его слово последнее, и, как правило...

Два года! У Мурада легкоранимая натура, травма останется на всю жизнь. На сентябрьские встречи он часто приезжал первым, и букет его был самым большим. Как он рассказывал о своей работе! А теперь...

А теперь Протектор, совсем еще молодой, миссия его чисто символическая, дань каким-то древним процедурам, смотрит на меня с жутковатым интересом. И конечно, немного гордости - скорее всего, это единственный и последний Суд в его жизни. Ах, если бы знать, что ты последний споткнувшийся! К сожалению, тома "Истории Ошибок" медленно, очень медленно, но все же растут из века в век. Мы изучали их на последнем курсе, с горечью вчитываясь в сухие выводы и рекомендации, в выдержки из Белых Книг, полные отчаяния, сочившегося из скупых исповедей бывших.

Наконец с вводной частью покончено, и мы с Протектором вошли в зал суда. Огромное помещение было набито до отказа, многие сидели на полу в проходах. Ну что ж, каждый имеет право быть свидетелем редкого, но весьма поучительного зрелища. Только одному человеку запрещен вход, возможно, он будет топтаться у дверей, ждать исхода, а когда все начнут выходить, станет жадно хватать за руки, заглядывая в глаза. Ему будут неразборчиво-утешительно бормотать что-то, но вряд ли скажут сегодня...

Стойка с баскетбольным щитом сдвинута в сторону, на ее месте помост. За столом сидят трое: Ранганатан, Фалькбергет - Верховный координатор и мотиватор Синицина. За их спинами - зеленый штырь протоколиста.

Речь Председателя.

Речь Протектора.

Речь обвинителя.

Обвинитель говорит тихо, медленно выдавливая слова, но каждое слово все туже и туже закручивает во мне пружину. Я не поднимаю головы, боясь встретиться с глазами Дины. Что она здесь, в этом большом зале, я не сомневаюсь, и, возможно, где-то совсем близко.

Я отказываюсь от заключительного слова - в самом деле, что я могу сказать сейчас? Вина тяжела, и целой книги порой не хватает для оправдания самого себя.

Жду решения и вспоминаю сентябрьские встречи. Десятка собиралась у меня в Ангермюнде: разговоры до утра, воспоминания, планы, споры, а некоторые приезжали с семьями - крик, визг, кутерьма... Сентябрь! Сентябрь...

Все встают. Суд принял решение.

Утверждена формулировка обвинителя и принята Судом без изъятий и включений: "Преступная самонадеянность, повлекшая тяжкие последствия. Рекомендуемая мера - десять лет полного ограничения". Высшая мера!