Владимир Ильин - Зимой змеи спят

• Название: Зимой змеи спят
• Автор: Владимир Ильин
• Жанр: Научная Фантастика

Георгий Ставров, участник войны в Чечне, завербован таинственной Ассоциацией, цель которой якобы восстановить справедливость и наказать тех, кто причастен к развязыванию этой бойни. Однако серия убийств, исполнителем которой становится Ставров, — только генеральная репетиция его миссии в Будущем, куда, как во вражеский тыл, Ассоциация забрасывает своих агентов. Постепенно Георгий понимает, что его «объекты» не только современники, чем-то провинившиеся перед «конторой», но и потомки, не вписывыающиеся в ее безумные планы.

---

Он и не подозревал, насколько его слова окажутся пророческими, только в отношении себя, а не своего собеседника. Что-то с легким шлепком чвакнуло, и Юлов, посидев еще немного на своем «стульчаке», словно выдерживая для приличия паузу, как подкошенный рухнул вбок, пачкая кафельную плитку пола кровью. Затылок его был разнесен вдребезги, и рана была явно огнестрельной…

Рувинский вовремя сообразил, что нужно делать, и не стал вскакивать, а упал по примеру Юлова и откатился в сторону. Краем глаза он заметил сразу несколько вещей. Ставров с пистолетом в руке бежал к нему зигзагами по залу, лавируя между столиками-унитазами, а парни из компании, обосновавшейся за угловыми столиками, как по команде, лезли за пазуху… Оконное стекло, способное выдержать даже выстрел из гранатомета, разлетелось на множество кусочков и водопадом рушилось на ближайшие столики… Какие-то неразборчивые, громоздкие силуэты, напоминающие своими очертаниями роботов из фантастических фильмов, вваливались неуклюже в зал через оконный проем, и в руках у них были длинные блестящие предметы… Визжали женщины, грязно ругались мужские голоса и орали во всю мочь музыкальные автоматы…

А потом в баре вдруг погас свет, и началось нечто совершенно невообразимое…

Глава 32

Переворот был совершен в лучших традициях отечественной и мировой истории — кулуарно и внезапно.

Собственно говоря, конфликт назревал давно, но лишь теперь появились все предпосылки для превращения его в гнойный нарыв, который надо не врачевать с помощью заговоров и психотерапии, а вскрывать хирургическим путем. Отдельные противоречия во взаимоотношениях между Тополем Артемьевичем и Мадиным проявлялись и раньше, и они были обусловлены разницей во взглядах относительно приоритетных целей деятельности организации, которой они управляли — или пытались управлять. И тот, и другой стремились извлечь максимальную пользу из разведки будущего, но дело было в том, что каждый из них понимал эту пользу по-разному. Тополь Артемьевич, например, полагал, что информация, которая поступает от агентурной сети, подлежит использованию только при крайней нужде, и то в интересах «узкого круга ограниченных лиц». В остальных случаях информацию следовало копить, как золотой запас, а если и пускать в оборот, то действительно лишь в качестве товара, не раскрывая источников получения. Отсюда, по Тополю Артемьевичу, вытекала необходимость поддержания строжайшей секретности. В крайнем случае, когда отвертеться было невозможно, и требовалось хоть как-то объяснить, каким образом стало известно о предстоящем событии, то, чтобы не навлечь на себя ненужных подозрений, в ход шла тщательно разработанная и структурированная дезинформация о неких «экстрасенсах-провидцах», о посещении «посланников Высшего Разума», об опытах с использованием магических формул, астрологических выкладок и даже обыкновенных зеркал, и тому подобная чепуха, коей ни один нормальный и здравомыслящий человек никогда значения придавать не будет…

Мадин же придерживался мнения о том, что информация, добытая с такими трудностями и за счет многочисленных жертв, именно в силу этого должна работать с полной отдачей. Нет, он ни в коей мере не был альтруистом, стремившимся, чтобы всем в этом мире было хорошо… Он просто хотел, чтобы у него была возможность влиять на ход истории, но не ради обеспечения прогрессивного развития человечества, к чему стремился, например, один из рефов-«предателей», лицейский учитель альтернативной истории Сергей Сергеевич Рыбкин, а чтобы не ощущать себя ничтожеством, пылинкой, не способной ничего изменить в окружающей действительности. Если бы не было ни Ассоциации, ни возможности получать информацию о будущем, то Виктор Петрович, наверное, нашел бы себе иное применение, но обязательно в той же ипостаси вершителя исторических проектов: что-нибудь вроде переброски вод северных рек на юг нашей страны или провозглашение независимости Уральской Республики…

Они столкнулись не на жизнь, а на смерть из-за Калифорнии. Впрочем, о том, что разрешение их спора лежит через альтернативу «жизнь-смерть», знал лишь один из них, а другой мог только догадываться, но, видимо, тут чутье его подвело…

Информация о серии землетрясений огромной силы в Калифорнии, которое должно было произойти в июне 2001 года, имелась у Ассоциации едва ли не с самого начала ее деятельности по разведке будущего, но ее до сих пор придерживали в сейфе.

Информация эта была просто ужасной. Даже для Мадина, повидавшего в своей жизни много потрясений и смертей…

Ранним летним утром ничего не подозревавшие жители Западного побережья США были разбужены толчками неимоверной силы. В этих районах, лежавших на стыке древних тектонических плит, и ранее происходили значительные подвижки земной коры, так что землетрясения, даже очень сильные, не были новостью для калифорнийцев. В начале девяностых крупное землетрясение ударило по Сан-Франциско, руша небоскребы и мосты, поднимая на дыбы автомобильные шоссе и железные дороги, убивая и калеча людей. Но то, что происходило на этот раз, не было похоже ни на что, виденное ранее. Это был как бы конец света в масштабах отдельно взятого штата с населением в несколько десятков миллионов человек. Катаклизм протекал так быстро, что ни у американского руководства, ни у мирового сообщества не было времени, ни на эвакуацию тех, кто не погиб сразу, ни на оказание помощи многочисленным пострадавшим… За каких-то полтора часа с лица Земли исчезли такие крупные города, как Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Окленд, Беркли, Сакраменто и Сан-Диего. Динамика бедствия была следующей: сначала толчки огромной разрушительной силы вызвали обрушение высотных зданий, выход из строя транспортных магистралей, средств связи, прекращение энергоснабжения. Потом в населенных пунктах начались жуткие пожары, когда горело всё, что только могло гореть. Затем плита, на которой стояла Калифорния, сдвинулась в океан, и участок побережья площадью в две тысячи квадратных миль оказался затопленным. И в довершение всех несчастий в атмосфере возникли ураганные ветры и бури, которые пронеслись по всему атлантическому побережью материка, убивая и круша все на своем пути… Итоги катастрофы как по количеству человеческих жертв, так и по масштабу разрушений были ужасны. Не только Америка — весь мир долго не мог прийти в себя после нее. Поэтому тот день в июне навсегда был объявлен Генеральной Ассамблеей ООН Днем траура на всей Земле. По горькой иронии судьбы он совпал с датой, которая в России ассоциировалась с началом Великой Отечественной войны…

Да, информация была страшной, но Ассоциация оказалась в двусмысленном положении.

Аналитики пришли к единодушному выводу о том, что бедствие подобного характера и масштаба невозможно предотвратить имеющимися средствами, даже если гипотетически допустить, что будут объединены усилия и мощь всех государств Земли. Оставалась только возможность смягчить последствия катаклизма путем заблаговременной эвакуации населения Калифорнии в другие районы страны (а также в другие страны), демонтажа всех инфраструктур и вывоза материальных ценностей и техники за пределы зоны, обреченной на гибель. По расчетам экспертов, минимальный урон был бы нанесен катастрофой в том случае, если превентивные мероприятия начались бы не позже, чем за два с половиной года до трагедии. Потом каждый день промедления, даже с учетом всемирной помощи Соединенным Штатам, обернулся бы многомиллионными убытками и тысячами человеческих жизней…

Тем не менее, Тополь Артемьевич наложил свое личное вето на использование этих сведений. Целых три года он тянул резину, не принимая принципиального решения: предупреждать Штаты о предстоящем катаклизме или нет. Мадин неоднократно приставал к нему по этому поводу, но неизменно получал уклончивый ответ, что, мол, время еще есть, так что куда спешить, да и нет никакой гарантии, что это всё сбудется (к тому времени они уже не раз сталкивались с феноменом «отмены будущего», когда, в результате их вмешательства в естественный ход событий, что-то, о чем сообщал ранее референт, не происходило; получалась этакая «петля причинности», как ее называли ученые; одно время Тополь Артемьевич с опаской относился к этому парадоксу: не дай Бог, накроется вообще всё это медным тазиком в один прекрасный день — его изощренных оперативной работой мозгов все-таки не хватало уяснить суть происходящих процессов в пространственно-временном континууме, где причинность играла отнюдь не решающую роль), и потом, каким образом мы будем сообщать об этом Штатам? Письмом? По факсу? Публикованием книги? Да разве эти заокеанские тупицы нам поверят? Да ни в жизнь!.. А «светить» Ассоциацию на весь белый свет я не стану сам и другим не дам!..

Мадин терпел эту волынку вплоть до Нового года — того рубежа, когда, по расчетам аналитиков, истекал срок, отпущенный им с Тополем Артемьевичем на размышления. А потом стал потихоньку готовить почву для положительного решения вопроса.