Карен Монинг - Поцелуй горца

• Название: Поцелуй горца
• Автор: Карен Монинг
• Издательство: ООО «Книжный клуб "Клуб семейного досуга"»
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0563-8, 978-5-9910-0983-6, 978-0-440-24480-6

Жрица погрузила в сон могущественного друида Друстана, пытаясь отвести опасность от своего сына. Через пятьсот лет очаровательная Гвен пробуждает его от сна.

Сердце друида охватывает пламя страсти. Однако там, в далеком прошлом, его клан на грани гибели.

Как ему спасти своих людей и сохранить любовь?

---

Вечером возвращалась Беатрис, уставшая после дневных тревог. Они утешали друг друга, заставляли себя съесть хоть что-нибудь и медленно прогуливались по берегу серебряного зеркала Лох-Несс, глядя, как закатное солнце окрашивает его поверхность в алый и лиловый.

Под небом Шотландии Гвен и Беатрис стали друг другу ближе, чем мать и дочь. Они часто говорили об истории Гвен. Беатрис настаивала на том, чтобы Гвен записала ее, превратила свой сюжет в исторический роман и отправила издателям.

Гвен возражала: «Это никогда не напечатают. Такое им неинтересно». — «Неправда, — спорила с ней Беатрис. — Этим летом я читала роман про вампира. Про вампира, Господи! Этому миру нужно больше историй о любви. Как ты думаешь, что я читала, сидя в больнице и дожидаясь, пока Берти станет лучше? Уж точно не ужастик…» — «Может, позже», — отговаривалась Гвен, в основном чтобы закончить разговор.

Но потом она начала всерьез размышлять над этой идеей. Да, в жизни не бывает концовки «и жили они долго и счастливо», но ведь она может хотя бы написать это. Пусть кто-то другой прочитает ее историю и поверит в любовь.

Боль не утихала. Гвен оставалась с Беатрис до тех пор, пока состояние Берта не стабилизировалось и женщина не стала веселее. День за днем Берт набирался сил. Гвен была уверена, что не последнюю роль в его выздоровлении сыграла любовь жены.

В день его выписки они с Беатрис отправились в больницу вместе. Берт говорил неразборчиво, левая половина его лица была парализована после инсульта, но врач заверил их, что время и терапия это исправят. Беатрис подмигнула Гвен и сказала, что разговоры не главное, если остальные части тела в рабочем состоянии.

Берт расхохотался и написал маркером на дощечке, что остальные части тела в полном порядке и, если над ним перестанут кудахтать и оставят его наедине с женой, он с удовольствием это продемонстрирует. Гвен улыбалась и смотрела на них со странной смесью радости и боли.

Счастливая парочка отпустила ее только тогда, когда Гвен пообещала прилететь в Мэн на Рождество, — Беатрис все-таки сняла коттедж у озера и до осени они планировали остаться там. Потом Беатрис помогла Гвен собрать вещи и вызвала ей такси до аэропорта.

Гвен устроилась на заднем сиденье, Беатрис крепко обняла ее и расцеловала в лоб, нос, щеки. У обеих глаза были на мокром месте.

— Не смей сдаваться, Гвен Кэссиди. Не переставай любить. Я могу так никогда и не узнать, что случилось с тобой тогда на холмах, но знаю, что в тот день твоя жизнь изменилась. В Шотландии живет магия, но помни: у любящего сердца свое волшебство.

Гвен вздрогнула.

— Я люблю тебя, Беатрис. Позаботься о Берте.

— Обязательно, — заверила ее Беа. — И я тоже тебя люблю.

Беатрис захлопнула дверцу. Такси тронулось. Гвен смотрела на Беатрис, пока ее фигурка не исчезла из виду, а потом проплакала всю дорогу до аэропорта.

26

20 октября, наше время

Гвен с четырех лет знала, что цвет объекта зависит от его химической структуры. Некоторые световые волны объект поглощает, некоторые отражает, все зависит от его структуры и длины волн. Теперь она поняла, что у души тоже есть свет и от этого света зависят все цвета в мире. Душа светится от счастья, радости, удивления, надежды.

Без этого света мир кажется темным. И не важно, сколько ламп она зажжет, все вокруг останется плоским, серым, пустым. Во сне Гвен не расставалась со своим горцем. Реальность каждый миг напоминала о том, что его больше нет. Часто ей не хватало сил даже на то, чтобы открыть глаза.

В такие дни Гвен лежала на кровати в своей маленькой квартире, задернув шторы, выключив свет и отключив телефон. Она вспоминала каждый миг, который они провели вместе, смеялась и плакала. Иногда Гвен пыталась заставить себя встать с кровати. Но ее сил хватало лишь на визиты в туалет, где бунтующий желудок избавлялся от своего содержимого, и на походы к двери, чтобы оплатить доставку пиццы.

Гвен была смертельно ранена, а глупое сердце продолжало биться. Как ей жить без Друстана?

Банальные штампы не работали. Время не могло излечить ее ран. Время вообще ничего не могло излечить. Время смогло лишь забрать у нее возлюбленного, и, даже если Гвен доживет до ста лет, она не простит времени этого предательского удара.

«Это глупо!» — фыркнул живущий в ней ученый.

Гвен застонала, перекатилась на бок и сунула голову под подушку. «Оставь меня в покое. От тебя никогда не было толку. Ты даже не предупредил меня о том, что я могу потерять Друстана». — «Я пытался. Но ты не хотела меня слушать. Я и теперь пытаюсь помочь тебе, — сухо ответил ученый. — Тебе нужно встать». — «Отвали». — «Тебе нужно встать, если ты не хочешь проснуться в остатках позавчерашней пиццы, которую ты только что съела».

Ладно, это достойный повод подняться с постели, подумала Гвен через несколько минут, дрожащей рукой сжимая зубную щетку. В последнее время она только так и поднималась. Гвен прищурилась, собралась с силами и включила свет, чтобы посмотреть, не нужно ли вымыть туалет. Свет резанул по глазам, и несколько секунд ушло на то, чтобы к нему привыкнуть. Когда Гвен удалось открыть глаза, она увидела свое отражение в зеркале и вскрикнула.

Она выглядела отвратительно. Спутанные жирные волосы, бледная кожа, красные глаза, опухшие от слез. Оказывается, она похудела и осунулась, а в глазах застыло отчаяние. Нужно взять себя в руки, отстраненно подумала она.

«Если не ради себя, то ради ребенка», — согласился с ней внутренний голос.

— Ч-что? — Гвен так долго не разговаривала вслух, что у нее вышло какое-то хриплое карканье.

«Ребенка. Ради ребенка, идиотка!» — рыкнул на нее ученый.

Гвен охнула, замерла и уставилась на свое отражение. Нахмурилась, внимательно рассматривая себя. Разве у беременных лица не светятся от радости? Разве при беременности не набирают вес? Она с сомнением посмотрела на свой живот. Он был плоским. Даже немного ввалившимся. Она определенно похудела, а не поправилась.

«Только не говори, что разучилась считать. Когда у тебя в последний раз были месячные?»

У Гвен появился проблеск надежды. И она тут же запретила себе надеяться. Надежда — опасное чувство. Гвен не сможет еще раз пройти через ад потери. Надеяться на то, что она забеременела, а потом узнать, что это ложь… Она этого не переживет. Ей и так плохо.

Девушка яростно помотала головой. На этот раз живущий в ней ученый ошибался.

— Я не беременна, — сухо сообщила она своему отражению. — У меня депрессия. Это совсем другое.

Просто у нее задержка из-за пережитого стресса. Так бывало и раньше. Во время Восстания Против Судьбы она пропустила два месяца.

«Хорошо. Залезь обратно в кровать, продолжай питаться черствой пиццей и удивляться, почему тебя тошнит. А когда потеряешь ребенка из-за того, что не следила за собой, не смей меня винить».

— Потеряю ребенка? — задохнулась Гвен.

Укол страха больше походил на удар ножом. Если существует хоть малейшая вероятность того, что в ней растет ребенок Друстана, она ни за что его не потеряет! Испугавшись надежды, потому что ошибка убила бы ее, Гвен не задумалась о том, что беременность не просто возможна. Она вероятна. Они с Друстаном часто занимались любовью, и она не предохранялась. Если бы она не была так зациклена на своем страдании, она сообразила бы это раньше. И если она беременна, но как-то повредила ребенку, она просто умрет.

Гвен вернулась в спальню, включила свет и осмотрелась, усиленно размышляя, считая дни, пытаясь найти подтверждение. Спальня напоминала свинарник. Коробки из-под пиццы валялись на полу, к ним присохли куски содержимого. Стаканы с остатками молока сгрудились на прикроватном столике. Обертки от крекеров были разбросаны на кровати: Гвен жевала эти крекеры утром, пытаясь успокоить бунтующий желудок.

— О Господи, — прошептала она. — Господи, пожалуйста, пусть это будет правдой.

Ожидание подтверждения того, что она действительно беременна, было бесконечным. Никаких домашних тестов для Гвен Кэссиди — она должна была услышать новость только от врача.

Сдав анализы крови и мочи, Гвен притопнула ногой и уселась в приемной с другими пациентками. Она звенела от напряжения, как натянутая струна. Ерзала, пересаживалась с места на место, листала журналы для посетителей. Измерила шагами приемную и коридор. Периодически проверяла, не забыла ли о ней дежурная.

Дежурная морщилась всякий раз, когда Гвен проходила мимо. Наверное, женщина посчитала ее неуравновешенной особой. Когда Гвен впервые позвонила сюда и, балансируя на грани истерики, потребовала немедленного приема у врача, дежурная грубо ответила, что у доктора Керолин Девор все расписано на несколько недель вперед.

Гвен умоляла и плакала до тех пор, пока рассвирепевшая дежурная не позвала к телефону саму Керолин. Керолин, которая наблюдала Гвен с самого детства, а потом стала не только врачом, но и подругой, пригласила ее приехать.