Юрон Шевченко - Бермуды

• Название: Бермуды
• Автор: Юрон Шевченко
• Издательство: Петро Мацкевич
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-96685-0-9

Бермуды – вовсе не загадочный треугольник в Карибском море, а автокооператив в Прилуках, похожий на отдельное независимое государство со своими законами. Бермуды населены удивительными персонажами, чьи истории жизни со смаком и невероятным юмором рассказывает автор. Большинство героев книги имеют реальных прототипов, а многие места, где происходит действие, можно реально «пощупать» и сегодня. И вот однажды на Бермуды приезжают шведы, и тут начинается еще одна фантасмагорическая и невероятно смешная история. По сравнению с «Бермудами» даже Ильф и Петров кажутся постными…

---

В дверном проеме показалась фигура редактора, уже знакомая шведам по вторнику. Хунька был трезвым и солидным. Он поздравил Вовчика, вручив ему подарок – пакет, перевязанный бантом. Вовчик развернул пакет и показал компании подарок редактора – букинистическую книгу «Художник Решетников», изданую в 1950 году.

– Сальвадор Дали строится и идет спать, вот где настоящий сюрреализм, – листал раритет счастливый Вовчик.

– Спасибо, Хунька!

Книга пошла по рукам.

– Я встретил Серегу, он всех приглашал в кафе, слушать живую музыку. Серж зацепил какую-то скрипачку, отставшую от симфонического оркестра, – потирая руки, сказал Хунька.

Вовчик усадил редактора за стол, поставил перед ним прибор и налил полную стопку.

– Что же вы ко мне не пришли? – ревниво спросил редактор шведов. – Я и угри ждали вас всё утро.

Свенсен показал на Вовчика и ответил за всех:

– Дела не позволили.

– Я хотел статейку шлепнуть в своем журнале о «шведской любви».

– А чем «шведская любовь» отличается от украинской или мексиканской, у шведов что – яйца на лбу растут? – удивился Свенсен.

– Нет, – сморщился Хунька, закусывая. – Я имел в виду «шведскую семью» – секс хором.

Он снова налил и выпил, пока Свенсен переводил друзьям. Петро снова обратился в слух, его очень интересовала поднятая тема. Отвечать Хуньке взялся самый юный швед.

– Не знаю, что вы имеете в виду. Нас это не интересует. Мы верим в Бога, у меня и моих друзей есть профессия, интересная работа, хобби и по одной девушке, но мы их еще ни разу не перепутали.

После после монолога Юхансен покраснел – он снова забыл имя своей подружки, но этого никто не заметил.

– А вот вы скажите – как живется на Бермудах без подруг?

– Если бы тут были бабы – мы никогда не построили бы Бермуды, – Опанас зажевал тему куском ананаса.

– А как же институт семьи, дети, продолжение рода? – заволновались потомки викингов.

– У нас пятница – день свиданий. Идем в семьи, проверяем у детишек дневники, счета, чиним утюг, многие остаются на ночь делать новых детей.

– А Маричка? – вспомнил Свенсен красавицу-медсестру и библиотекаря.

– Маричка тут работает, она не живет на Бермудах. Маричка – наша, так сказать, протокольная красавица.

– О, я хотел бы с ней подружиться, – мечтательно признался Свенсен.

– Кстати, сегодня пятница, – вспомнил славист, – вы же пропустили день отца.

– Ничего, – успокоил Свенсена Опанас. – Поверьте, дружба со Швецией того стоит, потом наверстаем.

– Нема пнобнем.

– Ребята! – с трудом овладел вниманием Коляныч, – а может правда, пойдем, послушаем ВЕЛОНЧЛЕНИСТКУ? Меня на классику что-то потянуло.

– Зачем в кафе? Пошни до мене на ставок, – предложил Петро.

– Отличная мысль, – забасил Опанас. – Не так душно и декорации то, что надо: полнолуние, звезды, вода.

– Тогда я возьму канистну Вовчика, небята хоношо ее знают.

Шведы, как по команде, схватились за головы. Компания разделилась, Арнольд и Коляныч пошли переносить концерт на водоем, а остальные медленно выдвинулись на встречу с прекрасным. Свенсен обратился к компании с мольбой:

– Кто-нибудь может толком обьяснить, как познакомились Жека Тихомиров и граф Репнин?

Опанас, зевнув, начал повествование:

– Несколько лет назад не-то в имении Репниных, не-то возле Густынского монастыря Жека случайно нашел могилу кого-то из Репниных, прибрал ее, сфотографировал, по интернету отыскал потомка Репниных, проживавшего в Париже, и написал ему письмо. Мол, ухаживаю за могилкой ваших предков. У меня тоже великолепная евгеника, давайте переписываться, граф. Граф разволновался, ответил, прислал описание рода, герб Репниных, свое фото и десять евро, вот с этого у них всё началось.

За разговором подошли к ставку. На пляжике моталась темная фигура Петра, он сооружал зеленый театр. Скрипачкой оказалась приятной наружности невысокого роста худенькая девушка с одухотворенным лицом, в очках. Она, чуть смутившись, представилась – Люся Мандрык. Чувствовалось: та часть компании, которую привел Коляныч и Арнольд, уже были ею очарованы. Больше всех старался Сема Драбицкий. Он притащил KORG, бегал, шумел, волок кабели, подключал и всячески тянул на себя одеяло. Серега был на седьмом небе и необычайно собой гордился.

Наконец, бермудовцы расселись по шезлонгам и стульям, те, кому не хватило места, лежали на песке. Ближе всех к импровизированной сцене, сделанной из четырех ящиков, накрытых дверным полотном и освещенной лампочкой, вокруг которой уже плясали ночные бабочки, лежал Петро и, рассматривая Люсины коленки, почему-то волновался.

Люся легко запорхнула на сцену, открыла футляр, достала скрипку и чуть подстроила инструмент. Ее тело вдруг налилось необыкновенной силой. Бермудовцы захлопали, подбадривая музыкантшу – Что вы хотите послушать? – тихо спросила Люся.

Наглый Коляныч, возлежавший в шезлонге, бесцеремонно рассматривая скрипачку, будто находясь в мясном магазине и выбирая филейку, уверенно сказал:

– Дворжака давай!

Люся тихо произнесла:

– Я не все помню напамять, «Славянские танцы» пойдут?

– Давай, – согласился Коляныч.

Люся притронулась к инструменту. Семен потушил свет. Скрипка запела. Ее звуки, качнув воздух, тронули вербы, воду, песок, кусты роз, людей. Они вплетались в ткань ночи, потом уносились в ярко-звездное небо и тут же возвращались. Музыка свободно проходила сквозь тела слушателей. Люся и ее скрипка довершали музыкальный рисунок Антонина Дворжака. Ее тело экспрессивно изгибалось в такт, помогая пальцам терзать струны. На голове, плечах и руках эффектно лежал лунный свет. Фигуру подчеркивали мягкие ночные рефлексы. Синтезатор Семена сегодня был ночной тенью Люсиной скрипки.

… Последний звук затих и умер, наступила гробовая тишина, бермудовцы пребывали в шоке. Первым очнулся Коляныч и зааплодировал, через миг все бермудовцы взорвались овацией, окружив исполнительницу. Люся, благодарно улыбаясь, раскланялась. Потом она исполняла этюды Берлиоза, Грига, Вивальди, Моцарта и Чайковского. Петро, никогда ранее не испытывавший такой эмоциональной перегрузки, расплакался. Честно отработав два с половиной часа, Люся попросила антракт.

Несколько легких пластиковых столов немедленно накрылись закусками, фруктами, конфетами, бутылками и легендарной канистрой. Компания бурно ухаживала за единственной дамой. Люся также разволновалась, такого концерта в ее жизни еще никогда не было.

– Оставайся, поживи хотя бы неделю, – умолял Люсю обладатель самой высокой бермудской башни седой Трохим. – У меня всё равно второй и третий этажи гуляют. Репетировать можно в башне, там вид очень красивый.

– Не могу, – растерянно улыбалась Люся. – У меня завтра вечером гастроли в Полтаве начинаются. Все наперебой кинулись предлагать отвезти ее в Полтаву. Тут обиженный Серега напомнил, что подобные предложения в его присутствии просто некорректны.

После перерыва Люся сыграла еще несколько пьес. Шесть человек под аплодисменты остальных бермудовцев подняли сцену вместе со скрипачкой и на руках отнесли в Серегин гараж.

Опанас тихо попросил друга:

– Завтра выдай девочке гонорар из кассы, пару тысяч, да пригласи их всех после гастролей приехать сюда всей конторой.

Минут через двадцать к ним присоединился Серега, друзья очень удивились.

– Неужели тебя отвергли?

Серега ответил:

– Вы не поверите, пока я стелил постель, она заснула на стуле.

Арнольд кивнул в сторону что-то горячо обсуждавших шведов и тихо сказал Сереге:

– Концерт их завел, теперь они говорят о женщинах, сравнивают шведок и украинок, мечтают познакомиться с нашими поближе.

Серега сорвался и пропал. Прошло еще минут пятнадцать. Серый «фиат» Сереги лихо тормознул возле гаража Арнольда, из салона доносились звуки технорока и дамский хохот, имитировавший буйное веселье. Серега первый выскочил из машины и спросил:

– Девочек заказывали?

Пьяные шведы, кивая, заулыбались. Открылись двери автомобиля, жрицы любви вошли в гараж и непринужденно начали знакомиться с иностранцами, не обращая внимания на отрицательную реакцию соотечественников. Бригадирша жриц – дама пятидесяти лет – представила коллег по цеху.

– Троячка, – указала она на невысокую барышню, лет тридцати восьми, худощавую, с отличной фигурой и грязной брюнетистой головой.

Троячка пожала руки всем иностранцам и трижды сказала грудным голосом:

– Троячка, очень приятно.

– Гойко Митич, – огласила бригадирша следующую девочку, указав на коренастую мускулистую черноволосую даму, лет сорока пяти, с индейским профилем, в которой знатоки могли бы узнать бывшую гордость города, заслуженного мастера спорта СССР по метанию молота.