Эми Сон - Беги, хватай, целуй

• Название: Беги, хватай, целуй
• Автор: Эми Сон
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-62-4

Молодая девушка из добропорядочной еврейской семьи, Ариэль, после безуспешных попыток начать карьеру актрисы случайно получает работу в популярной газете. После месяца работы в эротической колонке «Беги, хватай, целуй», где она откровенно рассказывает о своих отношениях с мужчинами. Ариэль превращается в женщину-вамп и становится предметом как вожделения, так и ненависти целого города.

---

Прошло несколько минут. Джеймс вдруг резко запрокинул голову, глухо стукнувшись о спинку кресла, и выпустил струю себе на руки и брюки. Я пошла в ванную и принесла ему салфетку. Он взглянул на меня печальными округлившимися глазами и прошептал:

– Ты нашла мое слабое место.

Я надела платье, и Джеймс проводил меня до такси, но когда я захотела поцеловать его на прощанье, он снова отвернулся.

По дороге домой я размышляла о том, что же у нас произошло. Мне не понравилось, что Джеймс отказался целовать меня и не пустил к себе в постель, зато очень понравилось, что я нашла его слабое место. Это означало, что я сделала его уязвимым. А также, что он теперь во мне заинтересован.

Когда я вернулась домой, был час ночи, и в доме было тихо. Я прошла на цыпочках мимо спальни родителей в свою комнату.

– Хорошо провела время? – окликнула меня мама.

Мне стало немного не по себе: она не спит, тревожась за меня, а я, уходя из дома, вела себя как последняя стерва.

– Да, – ответила я. – Очень хорошо.

Я вошла в ванную и сняла парик. Отразившиеся в зеркале собственные волосы, обрамлявшие мое лицо, показались мне какими-то чужими.

2

Придя на следующее утро на работу, я застала Крысу, поджидавшую меня со стопкой бумаг, которые надо было отксерокопировать. Она не часто давала мне поручения. В этом заключается парадокс временной работы: начальство никогда не загружает вас как следует, но в то же время не выносит вашего безделья, поэтому основная ваша забота – изображать занятость. Неплохо было бы, сидя за рабочим столом, услышать от своей начальницы такие слова: «Привет! Сегодня мне нечем тебя занять. Совершенно нечем. Так что не стесняйся – покрывай ногти лаком, мастурбируй или просто бездельничай». Но разве такого дождешься! Если ваша начальница заметит, что вы ничем не заняты, а ей, стало быть, нечего проверять, раз вы ничего не наработали, то непременно начнет сетовать, обвиняя вас в ее собственном медленном продвижении по служебной лестнице.

Каждый день я придумывала себе занятия, изображающие деятельность: блуждала по интернету, раскладывала на компьютере пасьянс, звонила в офисы, мол, нет ли каких сообщений, часто наведывалась в туалет, чтобы полюбоваться в зеркале своим делающимся все более обвислым задом и просматривала под столом журналы и газеты. Обычно я листала «Таймс», но в тот день решила почитать «Сити Уик».

Газета «Уик» была главной конкуренткой другой манхэттенской газеты – «Виллидж Войс», и ее бесплатно раскладывали каждую среду по зеленым металлическим ящикам, расставленным на каждом углу в центре Манхэттена. Папа познакомил меня с этим изданием, когда мне было четырнадцать. Придя однажды вечером домой, он бросил на пол прямо мне под ноги номер этой газеты, раскрытый на колонке вопросов и ответов. Автором колонки, озаглавленной «Разговор начистоту», был некий Саймон Ле Грос. Читатели спрашивали его обо всем, что их интересовало, например: «Каково назначение мужских сосков?» или «Откуда произошли непристойные жесты?». И он давал на все подробные остроумные ответы. Покончив с заинтересовавшей меня колонкой, я принялась за обзоры фильмов, заглянула в свой гороскоп и бегло просмотрела несколько комиксов. В целом газета показалась мне несколько эксцентричной, но милой. У меня создалось ощущение, что я узнаю строго охраняемые городские секреты. С тех пор я сама стала брать газету на обратном пути из школы домой. Когда я уехала в Браун, папа время от времени присылал мне по почте вырезки, а теперь, вернувшись в Нью-Йорк, я читаю газету каждую неделю.

Подобно «Войс», в этой газете печаталось множество объявлений частного характера, не предназначенных для детских глаз, а также имелась светская хроника. Правда, в отличие от «Войс», политический уклон «Уик» был правее, чем у Муссолини. Главный редактор, Стив Дженсен, в своей колонке «Коленный рефлекс» чередовал гневные филиппики против Билла Клинтона с коротенькими отзывами о посещении самых фешенебельных ресторанов, и в ответ многочисленные возмущенные читатели неизменно называли его в своих письмах неофашистом. Помимо Дженсена, в газете сотрудничали еще три репортера, ведущих каждый свою рубрику: Лен Хайман, этакий провинциальный папаша-невротик («Ни о чем»); Дейв Надик, вечно подавленный, со склонностью к суициду, страдающий, очевидно, дегенеративным нервным расстройством («Переливание из пустого в порожнее»), а также Стю Пфефер, молодой панк-рокер («Безумная тусовка»). Каждую неделю они потчевали читателей своими новейшими сагами – Хайман в первый раз отводит дочку в детский сад; Надик бросается под колеса автомобиля; Пфефер тискает девчонок на концерте очередной рок-группы. Мне нравилось каждую неделю погружаться во всевозможные душещипательные истории. От этого мне начинало казаться, что мои собственные дела не так уж плохи.

Положив свою сумку, я взяла у Крысы бумаги и не спеша отправилась в комнату, где стоял ксерокс. Нечего торопиться, а то еще вдруг надумает дать мне еще какое-нибудь поручение. Я положила документы на копировальный поддон, но смогла сделать всего одну копию: машина зажевала бумагу. В поисках этой поганой бумажки я начала открывать все дверцы подряд, но тщетно. Я была уже готова разнести аппарат вдребезги, когда услыхала чей-то голос:

– Помощь не требуется?

Я обернулась. За моей спиной стояла тоненькая высокая девушка с черными волосами до плеч. На губах – помада цвета красного бургундского вина, на левой кисти – маленькая татуировка.

– Боюсь, что требуется, – ответила я.

Шагнув к аппарату, незнакомка открыла какую-то не замеченную мной дверцу, яростно вырвала оттуда лист бумаги и с силой захлопнула ее обратно.

– Иногда приходится применять насилие.

– Не хотелось бы мне попасть в число твоих врагов, – заметила я.

– Да уж, не советую.

– Ты тут временно работаешь?

– Ага. Как ты догадалась?

– По татуировке. Я тоже здесь временно. Меня зовут Ариэль Стейнер.

– Сара Грин. – Мы пожали друг другу руки. – Как тебе здесь нравится?

– Кошмар. Ненавижу бездельничать и ненавижу работать, поскольку меня бесит то и другое.

– Я тоже. В колледже я состояла в Международной Социалистической организации, а теперь вот приходится пресмыкаться перед корпоративной Америкой.

– Я тоже состояла в МСО! Ты где училась?

– В Колумбийском университете. А ты?

– В Брауне.

– Ты кто – драматическая актриса, оперная певица ли музыкантша?

– Актриса. А ты?

– А я готовлюсь в рок-звезды. Осваиваю аккордеон и сама сочиняю песни. Хочешь взглянуть на мою конуру?

– Конечно.

Ее комната находилась этажом ниже. Сара забрела к нам, потому что у них сломался ксерокс. У нее под столом красовались наклейки групп «Клэш», «Секс пистолз» и «Риплейсментс»,[22] а к компьютеру были подключены наушники.

– Разве босс разрешает тебе слушать музыку? – удивилась я.

– Он ничего не знает. Я слушаю, только когда его дверь закрыта, да и то через один наушник, чтобы всегда быть начеку.

Я заметила на столе у Сары розовый листок памятки с несколькими напечатанными словами.

– Неужели ты печатаешь сообщения для босса? – недоверчиво спросила я.

– Нет, – ответила Сара, протягивая мне листок. Под словами «Пока Вас не было» жирными прописными буквами было напечатано: «Я ОБДУМЫВАЛА СПОСОБЫ ВАС УБИТЬ». Я пригласила свою новую подругу пойти со мной на ленч.

Я всегда обедала в «Мет-Лайф-билдинг»,[23] поскольку у них в мансарде ежедневно между двенадцатью и часом дня устраивались представления – концерты, демонстрация бальных танцев, и вообще, кто только там не выступал. Когда мы с Сарой пришли туда, великолепная гибкая пара из находящегося в этом же здании центра бальных танцев демонстрировала танго. Мы нашли свободные места на открытой трибуне. Сара достала баночку безалкогольного напитка и сэндвич с тунцом, а я – йогурт и кекс из рисовой муки.

– Хотела бы я оказаться на месте этой женщины, – сказала я, разглядывая танцоров. – Этакая безжалостная, порочная красотка, не признающая, когда ей отвечают «нет».

– И я бы хотела, – отозвалась Сара. – Признаться, мои любовные дела ни к черту. Пару недель назад моя подружка Лиз навязала мне своего знакомого скульптора. Мы встретились в баре, а минут двадцать спустя уже вовсю осваивали на его лежанке шестьдесят девятую позицию.[24] Целых три недели у нас был потрясающий секс, но однажды утром он позвонил мне с сообщением о том, что из Праги вернулась его бывшая подружка и он решил снова с ней встречаться.

– Вот кошмар-то!

– Да ну, ерунда! Прошло два дня, я сидела в кафе на Эй-авеню, неподалеку от дома, и сочиняла тексты к песне, когда на меня начал пялиться один очень похожий на Кейта Ричардса[25] рокер в своем неизменном прикиде. Двадцать минут спустя мы оказались в его постели в позиции номер шестьдесят девять. В один из следующих вечеров нам нечем было заняться, и когда я спросила, нельзя ли мне привязать его к изголовью кровати, мой любовник выскочил из постели и давай вышагивать взад-вперед по комнате. Он все повторял, что не верит своим ушам – настолько все это странно, – и спрашивал, не извращенка ли я. Сам, поди, тайный педик, вот и переполошился.