Джо Рудис - Граница

• Название: Граница
• Автор: Джо Рудис
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024905-5

Один из самых известных фантастических сериалов, начало которому положили произведения знаменитого британского писателя и мыслителя Колина Уилсона, получил свое продолжение в работах отечественных авторов.

Мир, где Земля полностью преображена после космической катастрофы.

Мир, где пауки обрели волю, разум и власть.

Мир, где обращенный в раба человек должен вступить в смертельную борьбу, чтобы вернуть себе свободу.

Мир пауков становится НАШИМ миром.

---

Последней стрелой Жуч уложил менкита, неосторожно приподнявшего голову.

— Самоха, у меня все.

— На весла.

Ветки проскребли по бортам и плоскодонка выскочила на открытую воду, блеск которой заставил Самоху на миг зажмуриться. Лодка менкитов, словно прилипшая к коричневой поверхности реки, казалась брошенной, только чернобородый гребец так и сидел, скорчившись, на своем месте. Однако, залегшие менкиты, очевидно, услышав плеск весел, поняли, что добыча ускользает. Прикрываясь щитами, они попытались продолжить погоню, но с потерей половины людей это было безнадежное занятие. У Самохи оставалось четыре стрелы, их он приберег для последней схватки.

— Как думаешь, уйдем? — спросил Жуч.

— Посмотрим, — Самохе казалось, что плоскодонка ползет по воде, как улитка.

Плавающие деревья попадались все реже — ар-конский берег был не такой обрывистый, а расстояние до него, казалось, не уменьшалось. Между тем черные острые носы менкитских долбленок уже раздвинули заросли запони. Там шла какая-то суета, видно было, как хан машет машет руками, вероятно, подгоняя воинов, но они шевелились вяло, вымотавшись, протаскивая тяжелые лодки сквозь бурелом. Наконец хан перелез в другую лодку, и она сразу пошла вперед, быстро набирая ход, за ней потянулись и другие.

— Вот бы еще плавунец на них напал, — мечтательно сказал Жуч, — представляешь, Самоха?

— Он еще тех не доел, — ответил Самоха.

— Я вот не понимаю, — не унимался Жуч, — этот, молодой, что, и есть хан Бубука Весельчак?

— Что хан, то видно, а других ханов у них вроде и не осталось. Должно быть он.

— Надо было его грохнуть.

— Какая разница? Что-то он мне грозным не показался. Вон, перещелкали его людей, теперь, конечно, только руками махать.

— Так он не грозный… сказано, Весельчак, — никого больше не знал Самоха, кто мог бы, как Жуч, грести с такой скоростью и одновременно трепать языком. Но легкие у Жуча были, как кузнечные меха, а весла в его могучих руках казались игрушечными.

— С чего ему сейчас веселиться?

— Догонят, повеселится.

Тут Самоха заметил, что на том берегу началась какая-то суета, наверно с вышки углядели, что на реке происходит что-то неладное. К небу потянулся черный дымок, значит, дозорные подожгли хворост, сложенный для таких случаев на верхней площадке, на берегу показались несколько человек. Но Самоха понимал, что помощь не успеет, менкиты догонят раньше. Вдруг он с удивлением заметил, как разъезжаются в стороны створки дубовых ворот, устроенных на плотах, перегораживающих устье Синицы.

Речка эта делила Лихоту на две почти равные части и была неглубока, редко где выше человеческого роста. Да и широкой ее назвать ни у кого язык бы не повернулся, ребенок мог перебросить через нее камень. Но вода в ней была чиста, и рыба водилась в изобилии. Со стороны Мсты Лихота была укреплена частоколом, а для того чтобы преградить дорогу варварам, если бы тем вздумалось на своих быстрых лодках подняться вверх по течению Синицы, и были устроены эти плавучие ворота. После того, как однажды летом плавунец из Меты заплыл в городок и сожрал купавшегося шорника на глазах жены и тещи, к плотам снизу были приделаны бревна с шипами, и теперь, в жаркие дни, дети и взрослые безбоязненно плескались в речке. За воротами, там, где Синица разливалась в неширокое озеро, у граничар была пристань. Обычно она пустовала, иногда только какой-нибудь отчаянный купец, который порой даже толком не мог объяснить, из каких его принесло краев, просил огня и крыши. И только тогда ворота с визгом и скрежетом открывались, пропуская ладью под истрепанным парусом к пристани, рядом с которой высилось бревенчатое, двухэтажное здание Гостиного двора, с тесовой крышей, огороженное крепким забором, у которого на время торгов всегда выставлялась охрана с обеих сторон.

А между тем из Водяных ворот выкатился кораблик под желтым парусом, словно выточенный умелой рукой из одного куска дерева, легко двигался он по воде, с каждой минутой увеличиваясь в размерах. Все отчетливее становились видны люди, толпящиеся на палубе. Самохе показалось, что он узнал высокую фигуру отца.

— Жуч, глянь.

Жуч, по-волчьи, всем телом, обернулся:

— Ого. Откуда?

— Утром, наверно, пришли, — ответил Самоха. Главное было то, что кораблик направлялся прямо к ним и успевал раньше менкитов, которые тоже его заметили. Было видно, как они приподнимались со скамей, взмахивая руками.

— Греби, Жуч, греби, — сказал Самоха.

Жуч ударил веслами по воде и хрипло затянул старинную граничарскую песню, уже не один десяток лет сотрясавшую арконские притоны:

Я прошел сквозь стену, я еще живой. Назови мне цену. путь окончен мой!

Самоха подхватил:

— Назови мне цену!

Окованный медью форштевень, над которым грозно скалилась вырубленная из дерева змеиная голова, ослепительно сверкал на солнце, два ряда весел с каждой стороны слаженно опускались и поднимались, вспенивая коричневую гладь Мсты. Высокий борт, покрашенный зеленой, кое-где облупившейся, краской, прошел совсем близко, волна качнула плоскодонку.

Пайда Белый, старший брат, белая рубаха, широкий ремень перевязи через грудь, шея обмотана алым шарфом, кинул Самохе яблоко, а отец Пайда Черный показал кулак. Остальные граничары приветствовали побратимов хохотом и свистом, колотя по щитам рукоятками мечей и сабель.

Среди них сновали чернобородые, кудрявые матросы, одетые, как все матросы на свете, в рванину, у одного из них на голове была железная шапка, украшенная петушиными перьями.

Жуч бросил весла и с хрустом потянулся:

— Дай куснуть. Самоха разломил яблоко:

— Держи.

Долбленки менкитов замедлили движение, сгрудились в нерешительности, и вот стали разворачиваться, но минута промедления стоила им двух лодок. Одна, с ходу протараненная парусником, разломилась пополам, было видно, как в момент удара какой-то менкит, встав в полный рост, рубанул саблей по форштевню и бросился в воду, затем раздался треск и крики. Парусник пошел дальше, оставив за кормой обломки, за которые цеплялись те кому не посчастливилось сразу пойти на дно. Одного грани-чары успели зацепить багром, и теперь его, бешено дергающегося, волокло следом за парусником.

Вторая лодка, уже перед самой запанью налетела на топляк и потеряла ход, а еще через минуту с палубы парусника ее засыпали стрелами.

Остальные долбленки ушли. За ними гнаться не стали, опасаясь плавающих бревен.

Жуч и Самоха наблюдали это, развалившись на скамьях. С шедшего назад парусника им кинули конец. Самоха затянул узел на кольце, вделанном в нос лодки, ее дернуло, и она понеслась с непривычной для себя скоростью, шлепая днищем на невысокой волне.

— Смотри-ка, какой хан везучий, — удивлялся Жуч. — Второй раз за день спасся.

— Он-то спасся… — Самохе предстоял разговор с отцом. Пайда Черный был скор на расправу, а уже одно то, что они сунулись в Заречье, никого не предупредив, по законам Поймы заслуживало наказания.

Спускающийся к Синице частокол из врытых в землю неохватных бревен, две сторожевых башни по бокам Водяных ворот. Со стороны Мсты укрепления Лихоты могли показаться внушительными, но с остальных сторон городок был защищен только земляным валом, который давно оплыл от времени и сплошь зарос боярышником, шиповником и терновником, служа излюбленным местом встреч влюбленных парочек.

Жители Лихоты больше полагались на силу своих рук и остроту своих сабель. Единственное, чего они опасались, было внезапное нападение. Но вот оно-то, как раз, было возможно только со стороны Мсты, с других сторон Лихоту прикрывала сеть хуторов и поселков, обитатели которых привычные к превратностям порубежной жизни, были всегда настороже, поэтому незамеченным более-менее крупному отряду подобраться к Лихоте по суше не представлялось возможным.

Спустив парус, корабль на веслах прошел Водяные ворота, коричневая муть Мсты сменилась прозрачной водой Синицы. Тень сторожевой башни, бревенчатой, как и все здешние постройки, накрыла лодку, потушив пляску солнечных бликов и стало видно как под днищем лодки проплывают полусгнившие, заросшие водорослями, сваи, следы неведомого города, стоявшего когда-то на месте Лихоты. Отвязанный Самохой конец прочертил тонкую линию по воде, и Жуч причалил плоскодонку у подножья башни, к узкой полоске песчаного пляжа, где наполовину вытащенные на берег лежали другие лодки. Из широкой бойницы свесилась рыжая голова Водяного Арулы, речного сторожа, который и жил здесь в башне, вместе с тремя своими сыновьями. Пожевав толстыми красными губами, которые сложились в умильную улыбку, голова спросила:

— В бочонках, не медок ли?

— Медок, — ответил Жуч, никогда не упускавший случая побеседовать с умным человеком.

Самоха недовольно покосился на товарища: считалось, что у Арулы, лучшего рыболова в Лихоте, дурной глаз. А разговор с отцом, по мере его приближения, беспокоил Самоху все больше.