Александр Казанцев - Клокочущая пустота (с иллюстрациями)

• Название: Клокочущая пустота (с иллюстрациями)
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: ISBN: 5-227-00306-8

В трилогию «Клокочущая пустота» вошли три ранее изданных романа: «Острее шпаги», «Колокол солнца», «Иножитель», где дается широкая панорама событий во Франции XVII века. Главными героями событий являются магистр права, чисел и поэзии, математик Пьер Ферма, знаменитый писатель и вольнодумец Сирано де Бержерак, Рене Декарт, Кампанелла, сыгравшие важную роль в развитии культуры и научной мысли.

Художник Юрий Макаров.

---

Сирано взволнованно ждал появления хозяйки, заранее предвкушая теплый прием, который она окажет ему.

Но все получилось наоборот (словно на Солярии!). Кто-то глухо закашлял за дверью, потом все замолкло.

Лаура показалась в дверях, сделав к Сирано несколько замедленных шагов. Ее удивительно бледное теперь лицо казалось не то холодным, не то усталым, не то надменным. Сирано невольно вспомнил о грандецце, о которой столько слышал, напыщенном величии, свойственном испанским грандам.

— Ах, это вы, поэт, застали мой особняк неодетым? — разочарованно произнесла Лаура. — Что же вы не поторопились захватить с собой своего старичка в кружевах? Как же вы рискнули приехать без него?

Сирано не верил ушам.

Не она ли просила приехать его одного с посвященным ей сонетом?

Или это игра скрывающейся солярессы?

Лаура пожала плечами, указав гостю на замеченный им диван.

Сидя на серебристом атласе, Сирано всматривался в так знакомое и вместе с тем совершенно чужое лицо Лауры, стараясь узнать свою Эльду.

Конечно, сходство с ней ощущалось, поскольку Сирано страстно этого желал. Если бы не болезненная бледность и блеск глаз, лицо Лауры было бы вполне неземным, но… быть может, соляресса намеренно сделала эти признаки, чтобы не отличаться от людей, будучи слишком прекрасной для них?!

Сирано не знал, с чего начать. Лаура молчала и никак не шла ему навстречу, смотря на него изучающим взглядом.

«Нет! Она не только не Эльда, она и не Лаура, какой была вчера!» — подумал Сирано и решился выяснить все сразу:

— «Долго так длилося утро…» — начал он на древнегреческом языке строчку из «Илиады» Гомера, которую прочитала ему Эльда при их первой встрече на Солярии.

— «…и день возрастал светоносный!» — к величайшей радости Сирано, закончила за него Лаура.

Сирано уже готов был броситься к ней, овладеть ее маленькими ладонями, как всегда делал на Солярии, но она уже по-французски и совсем другим тоном добавила:

— Вот не гадала, что вы можете по-эллински. Меня обучал так капеллан в Новой Испании, когда мой покойный отец дон Альварес де Гарсиа дель Пополо Валенсе был там вице-королем.

Надменный тон, каким это было сказано, и упоминание имени Гарсиа неприятно напомнили Бержераку не вице-короля, а разгромленного под Аррасом испанского генерала и тяжелое свое ранение в лицо.

Ах, если бы услышать теперь так ожидаемые «гекзаметром размеренные строки», какими любила говорить Эльда! Но… вместо них Лаура холодно заметила:

— Какие пышно возвышенные стихи у этих греков. Уж лучше Вергилий. — И она, к величайшему удивлению Сирано, прочитала стихи великого поэта на великолепной латыни, и это совершенно убило Сирано.

Эльда не могла знать латинского языка!

К ужасу своему, Сирано понял, что, не найдя Эльду на Земле, он все же не потерял влечения к непонятной, загадочной Лауре.

Но ему хотелось теперь увидеть ее такой, какой она была вчера, и он сказал:

— Ваш танец с кастаньетами поистине достоин королей.

Лаура загадочно усмехнулась.

Через гостиную прошла омерзительная старуха, поджавши запавшие губы.

— Как вы терпите, баронесса, подле себя такое уродство? — не выдержал Сирано.

— Ах, это Марта из Пфальца! Я ей речью обязана, — непонятно сказала Лаура и приложила палец к губам. Потом ответила гостю: — Танец? Вчера имелось другое настроение.

Она говорила не только с акцентом, но и не совсем правильно.

Они помолчали.

В гостиную вошел мрачный капуцин и остановился у двери.

— Это мой духовник, отец Витторио. Пора идти молиться за упокой души мужа.

— Когда же, баронесса, будет у вас другое настроение?

Лаура пожала плечами:

— Не знаю, может быть, всегда не будет. Или никогда.

Сирано, покраснев от стыда перед самим собой, встал:

— Сожалею, сударыня, что, неверно поняв вас вчера, так некстати явился сюда явно не вовремя.

— Нет, отчего же, — вдруг переменилась Лаура. — Вы нужны так же, как и ваш толстячок, и особенно его светлость герцог д'Ашперон. Надо помогать сделать мой салон модным в Париже.

Теперь Сирано побледнел. Так вот зачем он нужен капризной красавице, к несчастью, так похожей на его мечту!

— Я позову вас, господин поэт, как только закончу туалет своего особняка. Позову вас, и непременно не одного, — утешила она его, словно он только и мечтал видеть ее при посторонних!

Или все это тонко рассчитанное кокетство?

Как бы то ни было, но Сирано возвращался в замок д'Ашперона совершенно расстроенный. Он готов был рвать на себе камзол, где на груди хранился ненужный сонет, а в него была вложена частичка его самого!

Зачем не Эльду, не Лауру-пламя, а Лауру-холод встретил он сегодня себе на беду! Уезжая, он ничего не видел вокруг.

Упав в отведенной ему комнате на кровать, зарывшись лицом в подушку, разметав по ней волосы, бедный Сирано скрежетал зубами, стараясь найти в себе силы побороть гложущее его чувство, на которое он не имел права, дав клятву доброносцам, и которое никому не было нужно!

Искрометный испанский танец с кастаньетами едва ли мог исполняться светской дамой при дворе католического короля. Недаром она так усмехнулась. Разве что в дикой Новой Испании?

И Сирано снова и снова вспоминал танцовщицу, обжигавшую зрителей как румянцем, так и движением, грациозную, вкрадчивую и неистовую. Лучше бы никогда не видеть ее, не искать в ней благородную Эльду с ее ласковостью и мудростью. Но Лаура, заслоняя собой образ Эльды, стояла перед его глазами.

Если он мог видеть в горячечном бреду во всех деталях межзвездное путешествие, зримо ощущать инопланетную обстановку, полюбить чутких, справедливых соляриев, то как ему теперь избавиться от нового наваждения, уже не в бреду, не во сне, а наяву?

Видно, не напрасно он, так жаждавший любви, писал когда-то в своем давнем сонете:

Хочу сраженным быть не сталью,
А приоткрытою вуалью.
Она танцевала без мантильи…
Он не обнажил клинка…

И поэтическая мысль ожгла Сирано.

Вскочив с кровати, он бросился к столу, сломал одно гусиное перо, схватил другое и стал писать сам собой родившийся сонет.

КИНЖАЛ ЛЮБВИ

Брильянтами сверкают ножны,
Сияют звезды и кресты.
Казалось бы, ослепнуть можно
От переливной красоты.

Объятьем жарким с лаской нежной
Ладонь сжимает рукоять.
В резьбе на кости белоснежной
Могу ли счастье угадать?

Но вместо радости страданья
Сулит стальное острие.
Им раненный, плачу вам дань я
И сердце отдаю свое!

Меня к себе ты позови
И обнажи кинжал любви!

Едва закончил Сирано свое творение, как раздался стук в дверь. И в комнате вновь появился герцог д'Ашперон.

Заметив свежую рукопись стихов, он спросил:

— Новый памфлет против Мазарини?

Смущенный Сирано вскочил со стула, предлагая его герцогу.

— О нет, ваша светлость. Это дань настроению.

— К сожалению, — продолжал герцог, опускаясь на предложенный стул, — я вынужден испортить вам его, явясь сюда гонцом вестей печальных.

Сирано насторожился.

— Скончался наш великий Вершитель Добра, который с детства знал вас в Мовьере, — объявил герцог.

— Как? Возможно ли? Наш кюре?

— Да, брат мой, он, скромный приходской священник, но Истинный Служитель Добра, а не просто церкви. Тяжелый недуг унес его от нас. Долг доброносцев почтить его прах при погребении, но, к сожалению, мое появление там выдаст наше тайное общество с головой, ибо до того меня в Мовьере не видели и мое присутствие там будет истолковано как принадлежность вместе с покойным к одному сообществу, нетрудно будет догадаться, тайному… со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые не замедлит низринуть на доброносцев враг Добра кардинал Мазарини.

— Я понял вас, ваша светлость. Долг доброносцев смогут отдать от их имени те люди, которые знали кюре при жизни в Мовьере, будучи там людьми не новыми.

— Именно так, брат мой. И с таким поручением от имени нашего тайного общества я и пришел к вам.

— Я тотчас отправлюсь в Мовьер, где найду еще одного члена нашего общества.

— Николя Лебре? Я рассчитывал на это. Мой дар, который я вручу вам, вы передадите тем беднякам, которым всегда помогал на правах кюре наш Вершитель Добра.

И вот по дороге вдоль извилистой Сены, затененной купами деревьев, ехал в родной Мовьер Савиньон Сирано де Бержерак. Когда-то в противоположном направлении проезжал здесь в Париж, чтобы завоевать его, удачливый герой, мечтавший о мушкетерском плаще, ныне состоящий при малолетнем короле капитаном отряда мушкетеров.

В том месте, где в детстве Савиньон и Кола ловили рыбу и за ними наблюдал будущий мушкетер, теперь через Сену был переброшен мост, и Сирано мог проехать по нему прямо в деревню Мовьер, не заезжая в поместье, прежде принадлежавшее его отцу.

Воспоминание о тех временах, о пожаре шато отца, из которого Савиньон вынес на руках сестренку, а отец — мать, всколыхнули чувства Сирано.